Вот только мне не понравился Ланс на коленях. Сломленный – да, я чувствовала, что он сделает для меня всё, что бы я в тот момент ни приказала. Но я не могла приказать ему быть снова нежным, снова восхищённым влюблённым дурачком. По этому влюблённому я скучала. А не по сгорающему от ненависти глупцу. Так скучала, что не могла дать этому новому Лансу умереть.
А ещё я безумно ему завидовала. Он мог любить – меня, этого Рэйя, короля. А я нет.
Даже наш ребёнок, частица той недоступной мне любви, умер, ещё не родившись.
Наверное, я действительно проклята.
***
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
К традиционному последнему тосту во славу гостеприимства и Путника мы вернулись как ни в чём не бывало – причём все. С разным временным промежутком, но дисциплинированно сели пить последний бокал за гостеприимных хозяев, после которого можно было, наконец, разойтись по спальням.
Традиции превыше всего – особенно у аристократов. Индюки надутые…
Бледная Мадлен старалась не смотреть ни на кого, кроме безмятежно улыбающегося Ария, пока я штампами вещал о том, как мы счастливы тут все быть и прочее, и прочее, и прочее. Элиза прожигала взглядом почему-то мою руку. Или бокал?
Наконец, слова кончились, я выдохся, поднёс бокал к губам. Поймал странный взгляд герцогини, которая впервые за вечер на меня посмотрела… И оцепенел не в силах пошевелиться.
- Поставь бокал, - чётко приказала Элиза в наступившей тишине.
- Госпожа, - Арий быстро поднялся, подошёл к чародейке, успокаивающе положил руки ей на плечи, - прошу вас, давайте не будем…
- Я не хочу, чтобы ты умирал, - отчеканила Элиза, отмахиваясь от целителя.
- Что вы себе позв…, - голос Мадлен утих по щелчку чародейки.
- Элиза? – спустя паузу выдохнул целитель, кажется, впервые забыв про «госпожу». – О чём ты? Яда нет, я бы почувствовал.
- Яда нет, - чародейка потянулась к моему бокалу. – Есть алмазная пыль в вине. Глянь, сверкает.
Арий уставился на бокал так, будто там было откровение Матери. Потом повернулся к чародейке и широко улыбнулся.
- Ну конечно… Милая Элиза…
- Прекрати, - поморщилась чародейка. И быстро спросила. – Ты видишь будущее, но частями, да?
- Я знал, что господин Ланс будет в безопасности, - развёл руками Арий. – Теперь понимаю, почему.
Чародейка усмехнулась и спокойно отправила в рот кусочек медового пирога.
Какое-то время в столовой зале царила полнейшая тишина. Слуги, как обычно не двигались, мы с Мадлен застыли, как ледяные фигуры на праздник смены года. Арий, закрыв глаза, тяжело навалился на спинку соседнего с чародейкой кресла.
- Великая Матерь, спаси нас, - выдохнул он вдруг, открывая глаза. – Это же…
- Угу, - откликнулась Элиза, расправляясь с очередным кусочком. Медовый пирог таял на глазах с головокружительной скоростью. – Её муженёк, - она ткнула вилкой в сторону Мадлен, - который невесть куда уехал из поместья и якобы приедет завтра, поторопился и явится со своими друзьями, недовольными вот им, - вилка повернулась ко мне, – уже сейчас. И будут они вершить суд, быстрый и несправедливый. Я отправлюсь спасать моего господина от ваших беспорядков. А эти, с позволения сказать, повстанцы возьмут в заложники целителя, раз уж он так удачно поехал вместе вот с этим идиотом, который с собой даже солдат не захватил. А потом немедленно отправятся в столицу смещать короля Валерия. Сместить не сместят, но регентство установят. Мальчика запрут где-нибудь в крепости, приставив охрану и немого тюремщика. Переговоры приостановятся, потом возобновятся, и скорее всего Мальтия отойдёт Югу без всякой войны. Не знаю, как вам, господа, а меня такое течение событий очень даже устраивает, - и преспокойно вернулась к пирогу.
Если бы она только прожигалась взглядом… Напоследок.
Но я и правда дурак. Знал же, что лордов так просто не успокоить. А я ведь тогда отдал их черни, сам… И сейчас сидел, беспомощный, как котёнок, и только и мог, что злиться да мысленно посылать чародейку в бездну и дальше. Хотя стоило начать с себя.
А вот Мадлен смотрела на меня и, хоть тоже не могла двинуться, я понимал: она рада. А мне впервые подумалось: «Ну что за мстительная семейка!».
Тишину снова прервал голос целителя.
- Великая Матерь добра и милосердна. Помолимся же о спасении, - и, оторвавшись, наконец, от кресла, шагнул ко мне.
- Арий, не мешай! – повысила голос чародейка. – Мне будет намного удобнее, если они не станут крутиться под ногами. Могу задеть.
Арий повернулся к ней, и я впервые заметил в его обычно безмятежном, многоопытном взгляде боль.
- Элиза…
- Сядь. Ты предлагал молиться? Поддерживаю, - чародейка отставила пустое блюдо от пирога и молитвенно сжала руки на груди.
Во дворе послышался шум, потом шаги по мраморной лестнице – не менее десятка, я был уверен. Они приближались – торопливо, почти бегом. Слышно было, как слуги им также торопливо распахивают двери.
Арий, упав на колени, тоже сжал руки на груди и быстро-быстро зашептал беззвучно, одними губами, молитву – до боли напомнив мне Рэя.
А Элиза – наоборот, подняв голову к потолку – запела:
- Великая Матерь, заступница милосердная, сохрани детей своих, убереги их от напастей, от мора, от голода…
Двери в столовую распахнулись.
То, что произошло дальше мне трудно описать даже сейчас, хоть уже столько лет прошло. Я видел много разного – и войну, и пытки, и тюремные казематы. У меня есть с чем сравнить – меня, в конце концов, от крови, как даму, к нюхательной соли не тянет. Но не тогда. Мы сидели, замороженные заклинанием, целитель молился, зажмурившись и закрыв уши руками, Элиза пела – красиво, стройно – гимн Матери. А они умирали – цвет мальтийской аристократии, молодёжь, мальчишки, некоторые ещё Школу не закончившие. И не только они – все их солдаты, вся их свита, наши слуги. Юный сын Мадлен, имя которого я уже не помню. Муж Мадлен – у неё на глазах. Все. Бились в агонии, убивали друг друга, бросались на мечи, лопались, как мыльные пузыри. Все.
А чародейка пела гимн Матери – тихим, спокойным голосом, но почему-то заглушая их крики. И к концу молитвы в живых остались только мы четверо. И всё.
Тогда я понял, что и вполовину не боялся Элизу так, как должен был. Я видел, на что способен овидстанский чародей на войне, я видел, как Элиза убила моего короля. Но так… И тем более она… У меня в голове не укладывалось.
Я это считал богиней?!
Когда всё закончилось, Элиза совершенно спокойно огляделась, допила вино, не забыв сказать: «За здоровье хозяйки!», и подошла ко мне. Я почувствовал, как меня толкает вверх, заставляя встать на ноги. В кровь.
