Они столько лет были лишены даже надежды на то, что будут когда‑нибудь свободными, и смогут больше не водить бесконечных рабов и друзей колдуна, а заняться тем, от чего расцветает душа дриады. Лечить, сажать деревья и цветы, и любить, преданно и истово.
— Помоги мне открыть путь для Апи, — тронув Илли за руку, тихонько пробурчала мать, и отвернулась от куда‑то побредшей дочери и неотступно следовавшего за ней баронета, — их поймаем чуть позже.
Апраксия с Зароном уже ждали сигнала, и возникли среди кучки дриад почти моментально. И сразу с энтузиазмом взялись за дело. Уточнив, где путницы будут лечить бывшую пленницу колдуна, Апраксия вытащила ее из стазиса и дриады тут же облепили сестру со всех сторон, потащили к фонтану.
— Присмотри за Лирой, — только и донеслось до магини, и они остались с оборотнем вдвоем.
— А где ее искать‑то? — не обнаружив девушки, выкрикнула вслед им сеньора, но отвечать ей было некому.
— Ищи по следам, — вдруг засмеялся Зарон, и Апраксия сердито нахмурилась было, нашел тоже время шутить!
Но ее муж усмехнулся, приобнял магиню мощной рукой, и, развернув, указал на землю:
— Ничего не видишь?
— Нет, — присмотревшись, помотала она головой, — я же не оборотень!
— Чтоб увидеть, куда пошла влюбленная дриада не нужно быть оборотнем, — с ласковой укоризной фыркнул он и поцеловал ее в волосы, — нужно просто уметь смотреть. Подсказать? Сравни цветы тут и там.
Вот теперь она увидела. Прямо от фонтана наискосок через пологий склон шла похожая на клумбу, буйно цветущая полоса, метра три шириной. Словно кто‑то проехал здесь весной на сеялке с цветочными семенами и теперь пришла пора их цветения.
— Жаль, что рвать нельзя, — вздохнул оборотень, топая рядом женой вдоль этого цветочного сумасшествия, — я бы собрал тебе букет.
— Мне достаточно и твоего желания, — улыбнулась нежно магиня, и вдруг что‑то вспомнила, — а ты не обидишься, если я задам вопрос, как к оборотням относятся собаки? Они на вас не бросаются?
— Нет, кроме тех, что обучены специально. Ты же знаешь, почему предок Тимаргла Нелюдимого основал наше герцогство? За нами охотились ничуть не меньше, чем за дриадами. Вот он и захватил те леса и первое время весь народ жил на границе. Мы и сейчас сторожим их не хуже чем эльфы. Никому не хочется увидеть своего ребенка в ошейнике на арене, сражающегося за свою жизнь с кучей вооруженных гладиаторов.
— Сволочи, — мрачно произнесла Апраксия, остановилась и махнула рукой.
Большая черная спящая собака ниоткуда выпала к ее ногам, и Зарон от неожиданности остановился.
— И сколько еще у тебя сюрпризов?
— Осталось несколько негодяев, которых Элинса не успела отправить в родной мир. Вернее, сил у них в тот день не было… ну ты же помнишь.
— А что они тебе сделали? — теперь этот вопрос интересовал его гораздо сильнее, чем в ту ночь.
— Некоторые пытались ограбить, кого‑то я поймала на попытке обидеть девушку, трое добивали мужчину в парке, — хмуро вздохнула она, — короче бандиты.
— Ну и зачем ты их вернешь в тот мир? Накажи тут, как наказывают бандитов.
— Не знаю… я как‑то об этом не думала. Нужно посоветоваться с Хингредом, — заканчивая водить над псом руками, вздохнула она, — тем более он просил привести их с Бенгальдом, как только Элинса закончит лечение. Тоби? Ну как ты себя чувствуешь?
Обнаружив, что вокруг нет заборов, пес решил, что его вывезли в поле на прогулку и повел себя соответственно. Носился вокруг магини кругами, повизгивая от счастья, падал с разбегу в траву, прыгал за бабочками. Затем, явно обнаружив что‑то интересное, понесся к густо цветущим кустам сирени.
— А вот и она, — Зарон указал на сидевшую возле кустов дриаду, увлеченную разговором с баронетом, — и не одна. Будем подходить?
— Нет, — прислушавшись к эмоциям, живо замотала та головой, — посидим лучше тут.
И решительно плюхнулась в траву.
— С удовольствием, — фыркнул оборотень и вмиг оказался рядом с ней, — интересно, а почему эльфов не видно? Неужели им неинтересна цветущая дриада?
— Интересна, — сообщил голос верховного анлера и тот медленно проявился рядом с ними, — поздравляю. Я имею в виду ваши браслеты. Стулья сделать?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила магиня, — а стульев не нужно, сейчас дриады вернутся и мы пойдем в шатер. Элинса сказала что нужно что‑то обсудить. А почему вы ходите за ней невидимкой?
— Ее мать объявила перерыв, — усевшись на возникшее из травы кресло, вздохнул анлер, — и она права. Мы слишком обрадовались всем тем чудесам, что творятся вокруг Тэнлирель, и забыли про деликатность.
— Что‑то я не слышу радости в вашем голосе, — напрямик сообщила Апраксия, — вы не рады?
— Рад. Просто счастлив, — так же печально произнес он, — но как часто случается, эта радость пополам с грустью. Я много лет изучал труды мудрейших предков, исследовавших причины угасания особых способностей нашего леса и ни в одном из них не нашел простого объяснения. Лес превращался в обычный потому, что ушли дриады. Сегодня вечером на склоне горы, в пещере слез будет гореть костер. Десятки толстенных фолиантов станут просто золой. Чтоб никто больше не читал их и не ссылался на мудрость предков. Разве это не печально?
— Нет, — твердо ответил оборотень, — нисколько. Нужно радоваться, что вы сумели понять правду… и нашли в себе силы это признать. Кстати… анлер Лаонтениэлль, я хотел попросить вашего разрешения открыть отсюда путь в герцогство. Моя мать тоже дриада. Но уже погасшая. Раньше не было никакой надежды… я и теперь не особенно верю в чудо.
— Разумеется, открывайте. — Твердо кивнул анлер, — и даже не нужно спрашивать. Для всех дриад, и погасших и больных этот лес открыт в любое время. Как и для их друзей.
Ингирд сидел на пригорке наискосок и чуть ниже дриады, и развлекал ее веселыми байками из тех времен, когда они ловили бандитов, смешными историями про Джигорта и Седрика. Потом, вспомнив, что друзья вернулись сегодня во дворец, рассказал и про них, хотя говорить баронету хотелось вовсе не про это. Впервые в жизни вообще не хотелось ничего говорить, просто смотреть и молчать. А еще лучше, взять ее руку, прижать к щеке, перецеловать каждый пальчик, чтоб она поняла, сколько нежности вдруг появилось в его насмешливом сердце. Но баронет все никак не мог решиться на такой дерзкий поступок, опасаясь испортить еще зыбкое перемирие. А Лира охотно смеялась, поглядывая на него загадочными зелеными глазами, попутно гладила рукой соседние травинки, мигом расцветающие удивительно красочными цветами, и он продолжал ее веселить, с завистью косясь на цветы, и отчетливо понимая, если бы она так же небрежно погладила его, он бы расцвел еще жарче, чем счастливая трава.
