если он спасет моего ребенка. Но Руперт, обхватив Ники, побежал вперед, унося его к черной жабе.
— Нет! — с отчаяньем выкрикнула я и помчалась за ними.
Споткнувшись о хвост дракона, растянулась на траве. Поднялась и побежала снова, выставив тяжелый меч.
Туманный хвост ударил меня, отбрасывая назад. От падения у меня перехватило дыхание, но я снова вскочила. Кот прижал лапой щенка — не сильно, точно желая сперва разглядеть, что это за новая игрушка, склонил башку, и Руперт поднял Ники, вытянув руки.
— Пусти Молнию! — бесстрашно выкрикнул мой мальчик и ударил кота в нос, но ручка лишь погрузилась в туман.
— Вкусно, — промурлыкал кот. — Любовь.
— Руперт! — выкрикнула я. — За что?
— Сама виновата! — выпалил он, презрительно скривив губы. — Я-то думал, ты эльена, особенная. А ты такая же шлюха как остальные. Надо было переспать с тобой еще тогда, когда у тебя пузо на нос лезло. Тогда бы ты меня полюбила, да?
— Тварь, — прошипела Реджина.
Я побежала к сыну, но кот ударил меня лапой, отбрасывая прочь. Прокатившись кубарем по траве, я поднялась на четвереньки и тряхнула головой, пытаясь сориентироваться в пространстве. Передо мной были ступеньки, Реджина, а за ней — холл. Диер ничком лежал на полу, и из худой спины торчала рукоятка ножа.
Все наконец сложилось. Руперт пришел в черный дом, чтобы убедиться, что в нем есть призрак. Реджина чуть его не придушила — весьма веское доказательство ее существования. Потом он привез в Вилару свою мать, которая устроилась ко мне постоялицей. Поэтому они скрывали свое родство — было бы странно, если бы мать мэра жила у чужих людей.
Подняв оброненный меч, я вновь бросилась на кота, загородившего путь к моему мальчику.
— Ты что, тоже хочешь оживить Ларса? — спросила Мадлен у Руперта.
Теплая липкая лапа вновь отбросила меня точно надоедливое насекомое, а мэр лишь фыркнул.
— Мне нужен весь мир, — веско произнес он. — Я давно перерос Вилару, и теперь получу неограниченную власть.
— Первой жертвой, значит, стала твоя жена? — продолжала допытываться Мадлен.
— Она и правда была больной. Никак не могла зачать ребенка. Развод плохо бы сказался на моей репутации, — пояснил Руперт даже как будто с охотой.
— Но она любила тебя, — утвердительно произнесла Мадлен. — Так? Кровь, предательство, любовь. Для жертвы нужен тот, кто тебя любит?
— Они все любили меня, — подтвердил Руперт. — И Ники тоже меня любит. Доброго дядюшку Руперта. Не зря я возился с мелким засранцем, пытаясь заслужить твою любовь, Элисьена. Ники ко мне искренне привязался. Правда, малыш?
— Пусти! — потребовал Ники, дрыгая ногами, и Руперт, охнув, едва не выпустил его из рук, когда сын заехал пяткой ему в пах.
Но щупальца некроса уже обвивали моего малыша.
— Эльен, — чавкнула уродливая пасть. — Любовь и свет. Ты отдаешь его добровольно?
— Да! — торжественно подтвердил Руперт. — В обмен на обещанное. Абсолютная власть.
— И кот! — пискнула Сабрина, все так же стоящая у забора.
— Мама! — заплакал Ники, и я поползла по траве, потеряв и меч, и всякий разум, только воя как зверь от ужаса.
Лапа опустилась на подол моего платья и подтянула назад.
— Забери меня! — выкрикнула я. — Забери меня вместо него!
Коста говорил, что нельзя заключать сделок с некросом, но мне плевать. Кот склонил башку и, обнюхав меня, лизнул отвратительно липким языком. А некрос уставился на меня крохотными глазенками, мутными, как у мертвеца.
— Нет. На тебя не поменяю.
— А на меня? — донесся знакомый голос.
Руперт выругался так замысловато, что капитан, будь он в сознании, оценил бы. А я увидела Косту.
Вспыхнувшая было надежда сменилась еще более глубоким отчаянием: Коста еле стоял на ногах, опираясь на юного помощника пристава, и, морщась, держался за бок, как будто ему было больно даже дышать.
— Папа! — выкрикнул Ники, суча ножками и пытаясь выбраться из тугих колец щупальца.
— Не бойся, Ники, — устало сказал Коста. — Все будет хорошо.
Быть может, он знает какое-то заклятье? Колдовство? Волшебные слова? Казалось, что Коста едва жив, но вдруг у него получится!
— Варден Лувий Коста эль Брао, — некрос, кажется, улыбнулся: щель рта растянулась аж до краев безобразной головы.
Посреди морды прорезались щели, похожие на жабры, и затрепетали, принюхиваясь.
— Он самый, — подтвердил Коста. — Отпусти моего сына.
— Зачем мне отпускать его? — спросила черная мерзость. — Ты слаб и растерял свои силы. Я могу убить вас всех.
— Но это не так интересно, правда?
Некрос помедлил, погладил Ники по голове вторым щупальцем. Дракон взмахнул тяжелым хвостом — я едва успела пригнуться — и попал прямиком по лапе кота. Кот жалобно мяукнул, а я, пользуясь мгновением, дернулась вперед, высвобождаясь из когтей. Платье треснуло, разрываясь в лоскуты.
— Значит, ты отдаешь свое тело и бессмертную душу в обмен на сына? — медленно и отчетливо произнес некрос, и на его черном брюхе проклюнулись еще несколько пар мутных, как у покойника, глаз — точно он боялся пропустить этот момент.
Коста повернулся, и мое сердце сжалось. Хуже условий не придумаешь. Он ведь не может согласиться? Ники отчаянно заплакал, когда кольца сжались чуть туже.
— Я ошибался, — сказал Коста, глядя на меня. — Иногда сделка с некросом — единственный выход. Люблю тебя, Лисичка.
Алая тень пронеслась мимо, обдав теплом и светом. Грозно блеснуло лезвие и черные щупальца упали в траву, а Ники, мое солнышко, — прямо в объятия Реджины. Я вскрикнула от радости и тут еще раз — от испуга: мгновенно отросшие щупальца хлестнули воздух, но не сумели зацепить подругу, которая так же стремительно взвилась вверх и кругом, унося Ники в дом.
— Какого некроса произошло? — удивился Руперт. — Это алая дама? Да? Это она?
А Коста, воспользовавшись замешательством, поднял меч, оброненный Реджиной в траву, и, размахнувшись, всадил в черную тушу по самую рукоять.
— Не выйдет, — прокаркал некрос, обратив на него взор всех своих глаз. — Ты слаб. Твоя искра едва тлеет, эльен. И раз уж я не заполучу твою сияющую душу, то заберу хотя бы жизнь.
Черные щупальца обвили Косту, но он не отпускал рукоять,
