из такой же двери. Белым мелом на ней был нарисован круг.
Я знала, что нужно действовать быстро, и все-таки с трудом переборола какое-то странное оцепенение, или даже, скорее, сонливость.
Шаги гулко отдавались под куполом Сонма — они казались такими громкими, даже несмотря на то, что я была в тапочках с мягкой подошвой, а не на каких ни на каблуках. Нагретые солнцем плиты оказались скользкими, как лед.
Я прошла еще совсем немного и оказалась перед дверью, которая и была мне нужна. Самая обычная дверь — такая же, как и тысячи других. За одним маленьким исключением — на ней был нарисован крестик.
Не тратя драгоценное время, я толкнула ее и вошла.
И тут же оказалась на большом зеленом лугу, поросшем травами и полевыми цветами, прямо посреди знойного лета, словно в средней полосе России.
Неподалеку текла речушка, а на ее берегу с удочкой сидел рыбак — паренёк в одних холщевых штанах, закатанных до колена. Простоватый деревенский паренёк с круглым лицом, носом-картошкой и стрижкой под горшок.
Я осмотрела себя, и осталась удовлетворена результатом осмотра. На мне было белое платье и большой соломенный венок на распущенных волосах, поэтому я могла сойти за ту, которой хотела притвориться.
— Клюет?
Парень обернулся, и чуть было удочку не выронил.
Скуластое лицо озарилось восхищением, а его губы раздвинулись в улыбке, показывая большую щель между двумя передними зубами.
— Богиня Соломка! Ты пришла ко мне! Я столько тебе молился!
— И я услышала твои молитвы, Тибальд, — ласково сказала я. — Я всегда одариваю своих самых верных почитателей своей милостью.
— Я тебе статую на главной площади отгрохаю! — обрадовался король. — В полный рост!
— О, Тибальд, к чему эти излишества? Ты порадуешь меня настоящими делами. Мне неугодно, что эти аристократы просто оборзели. Притесняют простых людей, делают что хотят…
Тибальд горячо меня поддержал и сказал, что предпринял все меры, чтобы упразднить привилегии высших дворян и уравнять их со средним дворянством, которое его поддержало и возвело на трон.
— Знаешь, что больше всего мне неугодно, Тибальд? — с гневом продолжала я. — Что эти аристократишки с большими связями возомнили, что могут уйти от правосудия! Вот тебе простой пример — в Дакстоуне через пару дней будет суд над Розамундой Саксес, дочерью уважаемого рода Саксесов, среди которых очень много менталистов. Так вот род задействовал все свои связи, и, судя по всему, ей удастся уйти от справедливого наказания!
— А за что ее хотят судить?
— Она покушалась на жизнь курсантки Академии полицейского ковена, и чуть было не выпустила аспидову чуму, Тибальд!
— Аспидову чуму? — вскричал король Фиоленты. — Дальние родственники мамочки от нее умерли. Тогда вся деревня полегла…
— Вот и я о чем! Страшное дело!
— Я передам наместнику севера свое личное распоряжение — за это жуткое деяние пусть ту девицу казнят, даже несмотря на то, что она дочь уважаемого аристократического рода! — сурово отрезал Тибальд.
— О нет, Тибальд, казнь может вызвать недовольство других семей, это слишком жестокое наказание, — возразила я. — Я предлагаю сделать по справедливости.
Далее я быстренько обрисовала королю, какой судьбы желаю для Розамунды, отчего он пришел в совершеннейший восторг и заявил, что как только проснется — тут же напишет письмо наместнику Когману.
Тут бы мне пора уже было и честь знать, но Тиабльд задержал меня, принялся советоваться по поводу устройства Фиоленты. Я дала парочку советов, и была такова, пока он не заговорил меня и не оставил в своем сне.
Проснуться в одной постели с Тибальдом мне как-то что-то совсем не улыбалось.
Я выскочила из королевского сна и захлопнула за собой дверь — кажется, времени у меня осталось совсем немного.
За те двадцать минут, который я была с Тибальдом, Сонм изменился. Причем кардинально.
Никакое солнышко уже через потолок не светило — наоборот, над ним собралась грозовая туча, черная и мрачная, как предвестие страшной бури.
В самом «торговом центре» тоже потемнело и помрачнело, и он стал напоминать жуткое место из фильма ужасов.
Господи, не пропустить бы СВОЮ дверь!
Теперь я хорошо понимала, что мои демонокотики говорили об опасности этого предприятия.
Заблудиться в Сонме среди сотен тысяч одинаковых дверей, за которыми скрываются людские сны — удовольствие ниже среднего.
Я вздохнула с облегчением, потому что впереди замаячила знакомая и родная дверка с нарисованным на ней кружочком, но тут…
Тут-то и появились они.
Не знаю, каким образом — может, выползли, может материализовались из воздуха… Но они возникли рядом с МОЕЙ дверью — эти жуткие бледные существа с непропорционально длинными руками и ногами, с безглазыми и безносыми белесыми бошками, на которых чернильной кляксой зияли рты.
Сноходцы.
Они не видели меня, но почуяли и тут же разразились возбужденными вскриками.
А потом шустро ринулись ко мне, передвигаясь на карачках, но очень-очень быстро.
Я вскрикнула и побежала обратно, все и больше и больше отдаляясь от своей заветной двери.
Сноходцы загоняли меня почти профессионально, как толпа хищников загоняет жертву. Их гнал голод, меня — страх.
Страх и осознание того, что из этой передряги я уже никогда не выберусь.
Они были близко. Слишком близко — на узкой галерее наступали с обоих сторон. Загнали-таки в ловушку.
Либо прыгать вниз с высоты десятого этажа — прямо на выложенную мозаикой плитку далеко внизу, либо…
Я вдруг почувствовала сильный ветер. Ветер от одной из дверей, которая находилась на этом перешейке.
Ветер буквально тянул меня к этой двери, а с обоих сторон наступали голодные, курлыкающие твари, предвкушающие вкусный обед.
Возможно, я и оказалась здесь, потому что эта дверь стала для меня чем-то вроде магнита. На дальнем расстоянии это притяжение слабо чувствовалось, а вот сейчас раскрылось в полной мере.
Прошептав «Помоги!», я дернула ручку двери и нырнула в чей-то сон.
Даже не могу сказать, к кому я в тот момент обращалась — паника накрыла с головой.
Не менее панические мысли возникли при мысли о том, в чьем сне я сейчас оказалась — прыгать от сна к сну нельзя, и демонокотики меня об этом предупреждали.
Я оглядела себя и нахмурилась. На мне была алая шелковая ночная рубашка на тонких бретельках, очень короткая и приятная к телу.
Невольно вспомнив то поросячье убожество, в котором по команде Розамунды я, еще будучи в облике Бьянки отправилась соблазнять Лианса, я усмехнулась. Когда это было? Кажется, тысячу лет назад.
Эта сорочка, определенно, не шла с той ни в какое сравнение.
Странно, почему
