«Ну вот зачем он нарочно злит воеводу? — сердито глянул на Ольсена Берест. — Будто не знает, тот в запале может наговорить много чего лишнего».
— Так я же еще и виноват? — взвился Агедирс. — Вот всегда он у тебя ходил в любимчиках!
— Мы уезжаем, — поднялся со стула Саргенс, — раз не нужно ехать в Гнездо, вернемся домой.
— Я с вами, — тотчас заявил мельник, — меня Феодорис приглашал.
— До встречи, отец, — с сожалением глянув в огорчённые глаза князя, тихо сказал Дест и потянул молчаливую Весю к выходу. — Не забудь, о чем я просил.
— И о чем же он просил? — вовсе не собирался успокаиваться воевода. — Снова Цитадели нужно отправить стадо бычков или овец? И куда они только девают это мясо!
— А с какой стати ты вообще считаешь мое мясо? — в голосе Илстрема прорвалась ярость. — Я тебе пока никаких стад в завещании не отписывал!
— Дед, — не выдержала Веся, — тебе лучше пока остаться тут. Приедешь позже…
— Да ни за какие коврижки! — фыркнул Ольсен. — Я и так всю жизнь им соломку подстилаю… Лучше вон Шангора позову.
— Это дела семейные, — стояла на своём Веся, — и ты самый старший в семье!
— А эта… — презрительно ухмыльнулся Агедирс, — чего тут распоряжается?
— Ардест! — выскочил из-за стола и бросился наперерез побелевшему от гнева младшему сыну князь. — Остановись! Я сам с ним разберусь!
— Я уже разобралась, — глядя вслед торопливо потрусившему к двери странно молчаливому воеводе, огорчённо вздохнула Веся, — я же воин… не привыкла спускать обид.
— И что же ты ему сделала? — побледнев, схватился за край стола князь.
— Бросила немного целительной силы, — сухо сообщил Саргенс, — а вот какой приказ отдала — не знаю.
— Немного прочистить желчные проходы… — кротко пояснила девушка, — у него был желтоватый цвет лица.
— Да не волнуйтесь вы, ему это только на пользу, — прямодушно объявила Кастина. — От княжича стоялой медовухой несло… я этот запах ни с чем не спутаю.
— Я тоже, — буркнула Веся, — так мы едем или ждем, пока он… вернётся?
— А когда это будет? — начиная понимать, что ничего страшного воеводе вовсе не грозит, на всякий случай осведомился Илстрем, думая про себя, как удачно все складывается. Если бы эта воинственная куница… нет, теперь уже кошка попала в Серое гнездо, очень многим его домочадцам пришлось бы испытать на себе очищение желчных проходов.
— Через часочек вернётся как новенький, — бодро пообещал Саргенс, посмотрел на хмурое личико ученицы и добавил, — ну или через два. И никаких зелий ему давать не нужно. Все равно не помогут. Но нам лучше ехать, ко второму завтраку доберемся до мельницы.
— Езжайте, — подумав еще минуту, постановил князь, — тут мы с Шангором и сами разберемся. Все равно я решил возвращаться в Ставин, сегодня же праздник, а Доренея там одна. Не знаю, успел Аберост вернуться из Скалбрега или нет.
— Тогда до встречи, — коротко кивнул Ардест и, обняв невесту за плечи, решительно повел прочь. Дикий Ястреб с давних пор не любил долгих прощаний.
— Дымом пахнет… — негромко произнесла Кастина, едва они выехали на берег.
— Темные силы… — выдохнула Веся, глядя не вниз, на каменный мост, а выше него, туда, где совсем недавно весело поблескивала черепицей крыша мельницы.
— Какая… — больше Ольсен не смог ничего выговорить, свирепо скрипнул зубами и резко дёрнул тэрха за гриву, посылая вперёд.
Однако никуда уехать так и не сумел.
— Шшасс… — прошипел Саргенс незнакомую команду, и все тэрхи тотчас встали как вкопанные. — Я поеду первым, и дам вам сигнал.
— Силы подбросить? — заботливо глянула на чародея куница.
— Не нужно, — отказался он, уже стремительно мчась по направлению к мосту.
— Интересно, дед, — взглядом попросив Береста не вмешиваться, насмешливо спросила Эвеста, — кто мог знать про твои сокровища?
— Какие ещё сокровища? — расстроенно буркнул он. — У меня там всего-то сундучок с камнями…
— С какими еще камнями, — всерьез заинтересовалась куница, — драгоценными?
— Нет, — ответил за прадеда Ардест, — поделочными. Шпаты, малахит, мрамор, хрусталь… он сам когда-то добывал, а позже и мы привозили, Ольсен от скуки мастерил всякие вещицы. Иногда дарил их нам.
— Я думала, он только алхимией занимался, — уважительно глянула на деда юная чародейка, — ну и шпионами.
— Наверняка, лазутчиками больше, — спрятав сочувственный взгляд, колко заметила Кастина.
Веся только вздохнула, травница и сама не любила раскисать из-за потери вещей и других всегда старалась отвлечь от таких мыслей. Что толку жалеть о потерянном, если этим ничего не вернуть?
— Саргенс знак подаёт, — сообщил следивший за противоположным берегом Берест, и в тот же миг тэрхи ринулись вперёд.
Проскочили мост, вылетели на берег и остановились в том самом месте, где Веся когда-то впервые увидела стоящего на балконе деда. Как ни странно, но этот балкон уцелел, видимо, сырые балки, на которые попадали брызги от мельничного колеса, оказались огню не по зубам.
— Жив, батюшка! — перемазанный в саже мужик, выбежавший из-за угла, бросился чуть ли не под ноги тэрху Ольсена. — Слава всесильным богам, услыхали наши мольбы! А мы уж все пожарище облазили!
— И чего же вы там искали? — ворчливо буркнул мельник, скрывая свое смущение, и слез с тэрха. — Неужели думали, я стану валяться под огнем?
— Так ведь шаман же, батюшка! — всплеснул руками мужик и вдруг уставился на ногу Ольсена. — А это… как же?
— Вырастили, — мрачно объяснил дед, — вон чародейка напала… и вырастила.
— А ничего себе чародейка, — заявил мужик, любознательно рассматривая Кастину, заметно посвежевшую за прошедшие сутки, несмотря на все мытарства, — я бы тоже был не против, если на меня такая напала.
— Помалкивай побольше, целее будешь, — желчно посоветовал мельник, не видевший, на кого смотрит селянин, и Веся тихонько хихикнула, вспомнив будущего деверя.
— Идем поглядим, может, что и уцелело, — уже спрыгнувший со зверя Берест сначала помог спуститься Кастине, затем, протянув руки, ловко поймал невесту. — Жаль деда. Он тут обжился… многое своими руками сделал. Ведь первое время, как приполз к сторожке лесника с изодранными руками и без ноги, почти не спал. Отец думал… это его боль в обрубке так мучит… вот и прислал на несколько месяцев Анса с учителем, в Гнездо тогда Ольсен отказался идти наотрез.
— Просто он всегда был упрямее осла, — мрачно буркнула травница, не спешившая к крыльцу.
