Я и теперь бы на тебе женился, если бы ты согласилась. А птенцов я бы усыновил. - Он помолчал. - Или удочерил.
О, это было невозможно. Несмотря на трагизм ситуации, Настя расхохоталась. Джамайен поднял на неё жалобные, виноватые глаза:
- не сердись на меня, пожалуйста. Это и правда была глупость. Хвала Создателю, он не допустил, чтобы малыши погибли!
Настя встала. Действительно, несчастья сыпались на неё одно за другим.
- Джамайен, так ты не возражаешь, чтобы моя мама поработала в библиотеке? - Он кивнул низко опущенной головой. Через силу улыбнувшись колдуну, она вышла наружу.
Обиба Элья.
У Насти было ещё одно дело, о котором она не сказала Ани. Несколько дней назад она почувствовала, что у неё стали набухать груди. Они увеличились в размерах, соски стали чрезмерно чувствительными. Она решила, что надо поговорить с обибой Эльей. Та жила в одноэтажном домике через две улицы от Насти. Он прятался в тени высокорослых акаций и апельсиновых деревьев в глубине небольшого сада.
Открыв невысокую калитку, Настя по извилистой тропинке дошла до дома и поднялась на крыльцо. Постучать она не успела. Дверь распахнулась, пожилая мархурка улыбалась ей с порога.
- Желаю благополучия этому дому и его хозяйке! - Улыбнулась Настя в ответ, - Можно ли с тобой поговорить, обиба Элья?
- Заходи, Настя, - отступила знахарка вглубь дома, пропуская девушку, - как поживают твои детки? А твои постояльцы как себя чувствуют?
Настя махнула рукой:
- как они мне надоели, обиба Элья, знала бы ты! Они все теперь встали с постелей и бродят по дому и саду, но улететь пока не могут. Вернее, встали все, кроме Повелителя и его брата, Крелла...
- Это ведь Крелл отец твоих детей, Настя?
Та смущённо опустила голову:
- ну да, он.
Обиба кивнула, засмеялась:
- я так и поняла. Уж очень ревниво он смотрел за тобой. Сам-то чуть живёхонек, а куда ты идёшь, туда и его взгляд направлен. Ты его не обижай, девонька. Только вот жить с ним тебе будет нелегко, они ведь не такие, как мы или люди. Нам у них многое кажется странным.
За разговором хозяйка привела Настю в маленькую кухню, усадила за круглый столик у окна и придвинула к ней глиняный кувшин с соком манго. Та с удовольствием выпила большую кружку кисло-сладкого напитка, потом сказала:
- обиба Элья, я посоветоваться с тобой хочу. У меня грудь начала болеть... . Это значит, дети скоро вылупятся из яиц, да?
- Да, Настя, скоро вы с Креллом сможете ребятишек на руки взять. А грудь болит и набухает, так это молоко вырабатывается. Сами со скорлупой справитесь, или мне прийти?
Настя схватила обибу за руку, жалобно посмотрела на неё:
- ой, пожалуйста, обиба Элья, приходи, а? Крелл улетит в Йоханнес, а мы с мамой и Ани не знаем, что с яйцами делать!
- Да почему же он улетит-то! - Воскликнула мархурка, - ты ему только скажи, что грудь болеть начала, он сразу обо всём догадается, его тогда и палкой не выгонишь!
- Нет, - твёрдо сказала Настя, - я ему ничего не скажу, пусть улетает. Мы, обиба Элья, вместе жить не будем. Для него невозможно остаться во Фрикании, а я не смогу переехать в Йоханнес.
- Да-а, не любят у нас венценосных. Не любят и боятся... . А жаль, - печально покивала головой знахарка, - хорошая ты, Настя, да и он парень хороший, даром что орёл-воин. И тебя сильно любит.
- А в Йоханнесе мархуров и людей видеть не хотят, - подхватила девушка, - и относятся к ним плохо. - Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали, и пришлось отвернуться, чтобы хозяйка не заметила навернувшихся на глаза слёз.
- Ну что же, - знахарка сочувственно похлопала её по руке, лежащей на столе, - обойдёмся и без него. Ты мне только скажи, когда грудь болеть начала?
Настя задумалась:
- дня три назад, по-моему. Да, точно, три дня назад.
- Ну вот, ровно через две недели твои детки вылупятся из яиц. Пожалуй, я дня за два к тебе перееду, потому что, если им не помочь скорлупу разбить, они могут и задохнуться
.
Прощание с венценосными. Крелл.
Домой Настя летела, как на крыльях. Совсем скоро её дети станут обычными детьми, а не яйцами в корзине. Да и признаться честно, надоели бутылки и постоянная тревога о поддержании нужной температуры. На фоне такой радости даже горечь от признания Джамайена отступила на второй план. Она призналась себе, что у неё нет злости на глупого молодого мархура. Ведь он вполне мог промолчать, а она никогда бы не узнала о его ужасном поступке. Настя фыркнула, вспомнив толстую сучковатую палку, которую он принёс, предложение треснуть его между рогов, гнев Кумбо.
Она открыла калитку. На лужайке, в тени акаций, чинно сидели десять венценосных. Воины, прилетевшие с Лидией. Они поднялись, приветствуя её, а Настя помахала им рукой, пробегая к дому. Раненых почему-то не было видно, и в груди шевельнулась тревога: не случилось ли что-то снова? Она вошла в дом и остановилась: посредине холла стоял Крелл и, нахмурив брови, вопросительно смотрел на неё. Сделав вид, что не замечает его взгляда, она строго спросила: - ты почему встал, Крелл? А если швы разойдутся?
- Настъя, ты где была? Ты ушла рано утром, я беспокоился, что тебя долго нет...
Она усмехнулась: - вот уж во Фрикании-то мне ничего не грозит, если венценосные опять какую-нибудь гадость не придумают!
Он молча стоял перед ней, обнажённый по пояс, с грудью, перетянутой широкими полотняными бинтами, удерживающими сломанные рёбра. Ей показалось, что он похудел. Настя с раскаянием подумала, что её неприязнь к убийствам животных и сырому мясу задерживает его выздоровление. Она осторожно провела по длинному розовому шраму под ключицей. Он прижал к себе её руку:
- щекотно!
Настя подняла на него глаза. Он, улыбаясь, поднёс к губам её руку, стал целовать каждый палец отдельно.
- Крелл, правда, тебе ещё рано вставать!
- Я уже все бока отлежал, надоело. Хорошо, хоть Ани корзину ко мне принесла. Всё развлечение. То температуру проверяю, то разговариваю с детьми. А вот ты вчера
