которая совершенно не подходила ко всем остальным и казалась вырванной из контекста. Прозвучавшее в его голосе спокойствие и обыденность настолько возмутили меня, что пальцы на свободной руке сжались в кулак.
– Обычно? Обычно люди не воскресают. Это там, среди Богов такое, может, и происходит на каждом шагу, но не с людьми. Люди после смерти не воскресают, они не открывают глаза в гробу после того, как перерезали себе горло, это уже какой-то другой мир, – взорвалась я, сильнее вцепившись пальцами в ближайший к себе стул и подавив желание выкинуть его куда-нибудь подальше или что-нибудь сломать. Больше всего хотелось выплеснуть злость и испортить физиономию человека, который стоял в шаге от меня. Ведь я искренне предполагала, что это Бог смерти, и пыталась это доказать. Взгляд голубых глаз стал суровеe, нежели был, а мужчина сделал шаг ко мне, сократив расстояние до полуметра, но замер после очередной попытки моей ладони стать преградой на его пути.
– Как же я ненавижу вас всех, так нагло вторгшихся в мою жизнь и перевернувших ее с ног на голову. Ненавижу Риана за то, что он украл фибулу. Ненавижу Ночную Королеву, что она послала за ним солдат. Ненавижу Бога смерти, что он зачем-то прилип ко мне и угрожает моему брату. Ненавижу тех, кто убил моего отца и второго брата. Ненавижу лорда Криста, – со злостью выплеснула я и запнулась на последнем слове, не в силах произнести причины своей ненависти к нему, ведь, несмотря на все, что он сделал, его я не ненавидела. Стоя на месте, я наблюдала за тем, как дрожит рука, вытянутая в сторону собеседника. Это выглядело слишком заметно, но я устала пытаться скрывать свое эмоциональное состояние, да и зачем? Если это не реальность, то Бог смерти видит меня насквозь, в противном случае, какая разница, меня уже прорвало, и слова текли сами по себе, а на глазах навернулись слезы. Я чувствовала их и не хотела показывать тому, кто стоял в полушаге, и поспешила смахнуть влагу свободной рукой.
– Велианта, – поправил мужчина, но я не сразу поняла это, решив, что собеседник хочет поднять тему названного человека. Переведя на него взгляд, я нахмурилась, а он продолжил. – Для вас, я Велиант, не лорд Крист, – от того, каким тоном были произнесены эти слова, у меня по спине пробежала волна мурашек, пробирая до самых костей и заставляя руку, вцепившуюся в стул, трястись сильнее, и это стало заметнеe. Опустив ладонь, которая играла роль мнимой и слабой преграды на пути ко мне, я всматривалась в глаза человека напротив, и очень хотела верить в то, кто он. Я видела Бога смерти в облике Велианта каждый раз, когда встречалась с ним, но так и не нашла признака, по которому смогла бы отличить его. Сейчас я искренне понимала мать Риана, которая, по его рассказам, начинала сходить с ума, не зная, когда к ней приходит Бог смерти, а когда ее родной сын, ведь первый являлся в облике второго.
В этот момент мужчина сделал шаг вперёд так, что оказался ко мне почти вплотную, а я, погруженная в размышления, как раскрыть Бога смерти и не лишиться рассудка, слишком поздно это заметила и не успела отойти. Собеседник наклонился к моему уху и прошептал, заставляя ещё больше трепетать от его близости и звучания голоса:
– Возможно, всех, кого вы перечислили, вы и ненавидите, не буду спорить. Но мы оба знаем, что меня вы любите, – это было утверждение, и он не ждал ответа или опровержения. Я же ещё больше задохнулась от такой наглости и окончательно убедилась в том, кто стоит прямо передо мной. Не сдержавшись, я отпустила стул и обняла собеседника, уткнувшись щекой ему в грудь и обхватив руками пояс. Положив ладонь мне на спину, мужчина нежно и заботливо прижал меня к себе, а второй рукой он неожиданно ласково перебирал волосы в растрепавшейся прическе. Прижимаясь, я слышала, как бешено стучит его сердце, но дыхание оставалось ровным и успокаивающим. Как же приятно, оказывается, в его объятиях, а главное, спокойно и уютно, вот бы весь мир вокруг остановился именно в этом мгновении, и он никогда бы не заканчивался. Вернуться к реальности все же пришлось, вопросы оставались без ответа, и я не меньше сохранения объятий хотела узнать, почему я жива.
– Этого всего просто не может быть, как я могу быть жива? – прошептала я, разговаривая больше сама с собой, но собеседник услышал мои слова. Разорвав объятия, он взял меня за плечи и чуть отстранил от себя, пытаясь заглянуть в глаза, но тут дверь в комнату открылась, и мы оба, не сговариваясь, посмотрели на застывшего на пороге Эдгара, и рыжего солдата, маячившего у него за спиной. При виде живого брата, который даже щурился от ярких свечей, я позволила себе с облегчением выдохнуть, но ситуация не изменилась от слова совсем, лишь стала куда более запутанной из-за произошедшего со мной.
– Раз, ваши глаза не фиалковые, то это не дело рук Богов, и никто над телом ритуалов воскрешения не проводил, – покачал головой Велиант.
Пока он говорил, я осмотрелась по сторонам и, обнаружив зеркало над камином, поспешила к нему. Уж очень хотелось увидеть собственные глаза и убедиться в сохранении ими цветов. Рыжий парень в этот момент поспешно закрыл за собой дверь и задул пару свечей возле Эдгара, облегчив тому существование в ярко освещенной комнате. Из зеркала на меня смотрело мое лицо, ничуть не изменившееся. Один глаз карий, другой зеленый, как и должно быть. Невольно подняв руку и чуть оттянув высокий ворот платья, я изучила еще и шею, убедившись в отсутствии на ней шрамов и случайно бросила взгляд на оголившееся запястье. Часть рукава сползла, открыв кожу без того самого пореза, сделанного мной в лагере среди руин. Смерть излечила все раны на моем теле, и это казалось просто невероятным.
– Существует какой-то ритуал воскрешения? – недоуменно спросила я.
– Да, у совета был ритуал обращения к Богам с просьбой воскресить человека, но по факту всю работу делали именно Боги, и в результате этих действий, глаза воскрешенного становились фиалковыми, а его жизнь привязывалась к жизни того, кто проводил ритуал, ну, и еще ряд непредсказуемых особенностей, но это все не твой случай, – неожиданно рассказал мой брат, привлекая к себе внимание. Я же оторвалась от отражения и обернулась на собеседников и поняла, что сейчас все трое смотрели на меня, словно ожидая ответа, но у меня его тоже нет.
