Сложное чувство при этом испытал Алексей — удивление и настороженность, радость и тревогу…
— Здравствуй, Наташа! Признаться, не ожидал, но очень рад тебя слышать.
— И все-таки ты меня узнал! А я вот сомневалась — и тогда, много лет тому назад, и сейчас — перед тем, как тебе позвонить.
— Для меня это не новость, я знал, что ты мне не веришь.
— А я сейчас очень об этом жалею, — призналась женщина, — хотя все это не имеет для меня уже никакого значения, — в ее голосе слышалась такая безнадежность, что мужское сердце заныло.
— Наташа, — осторожно проговорил он. — Я чувствую, что у тебя какие-то неприятности. Расскажи мне, что случилось.
— Дело в том, что… просто я не могу больше жить!
— Поэтому ты звонишь?
— Хотела попрощаться с тобой, объяснить…
— Говори, я тебя слушаю…
— Я больна, и больна безнадежно, мне осталось, наверное, несколько месяцев мучений, но я не в силах их пережить и хочу покончить все разом… Для меня безразлично, когда уйти — сейчас или немного позже… Я решила — сегодня.
В ее голосе звенела обреченная истерическая нотка… Алексей покрылся холодным потом: он понял, что должен уговорить, удержать ее любой ценой.
— Подожди, Наташа, тебе не кажется, что ты спешишь?
— Нет. Я все обдумала. Я знаю, как поступить!
— Наташа, а как же муж, дети? Как они это перенесут, ты подумала?
— У меня один сын, Сашенька, которого я безмерно люблю, но с ним я уже простилась. Есть еще один человек, который дорог мне, — это ты. Я прошу тебя помнить обо мне, и… желаю тебе счастья.
— Наташа, я всегда о тебе думал и никогда не забывал, — доктор чуть покривил душой. — А сейчас, мне кажется, нам нужно встретиться и все обсудить спокойно. Ты слишком возбуждена, я это слышу. Я к тебе приеду, и мы все обсудим, — доктор говорил, медленно выговаривая слова, будто объяснял что-то маленькому ребенку, — скажи мне адрес, где ты находишься, и через несколько минут я буду у тебя.
— Это ни к чему, Алеша! — с болью воскликнула женщина. — Ничего уже нельзя изменить! Доктор Ковальков сегодня сказал, а я случайно услышала, что операция бессмысленна! Я не в силах больше ждать ни одной минуты. Прощай!
— Господи! — ахнул Алексей. Так ведь она же совсем рядом! Ковальков работает во втором гинекологическом отделении областной клинической больницы. А звонить она может только из холла, там автомат.
Держа телефонный аппарат в руках, он ринулся к окну, чтобы увидеть это высотное, сделанное из стекла и бетона здание, которое располагалось буквально в двух кварталах от его собственного дома…
— Наташенька, мне очень жаль, что я тебя не смогу увидеть, — говорил он, лихорадочно соображая, каким образом можно остановить, отвлечь находящуюся на краю пропасти женщину, — но я тебе должен сказать одну очень важную вещь. Тебе обязательно нужно выслушать меня, прежде чем решиться на последний шаг. У меня есть… письмо, оно адресовано тебе, сейчас я тебе его прочитаю, подожди минуту, оно в столе, сейчас найду…
Врач знал, что как бы ни были убедительны его слова, аргументы, объяснения в любви, они не смогут вывести женщину из того состояния, в котором она находилась…
Алексей осторожно положил телефонную трубку на диван, машинально взглянул на часы, шмыгнул в коридор и, выскочив из подъезда, помчался, не разбирая дороги, напрямик к светящемуся огнями высокому корпусу больницы. Перед глазами стоял образ другого человека, попавшего в беду, которого нужно непременно спасти.
Пересекая проезжую часть оживленной магистрали, он лишь чудом не был сбит машиной, которую так и не удостоил вниманием. А водитель ее долго сидел, держась за сердце и проклиная на чем свет стоит невесть откуда взявшегося сумасшедшего пешехода.
Проскочив приемный покой и взбудоражив своим растрепанным видом мирно пьющих чай медиков, он рванулся к лифту. К счастью, Алексей довольно часто бывал в этом здании больницы и хорошо ориентировался в расположении многочисленных отделений, переходов, коридоров. Скоростной лифт, ему казалось, чертовски медленно поднимался на одиннадцатый этаж.
— Господи, лишь бы она дождалась, лишь бы не торопилась…
Наконец, лифт остановился, и он выскочил на площадку. Теперь Алексей был на распутье двух дорог: направо или налево? Острая боль пронзила сердце — да, значит, слева! Он ринулся по коридору, пронесся, словно ветер, через гинекологическое отделение и замер перед открывшимся перед ним просторным холлом. Доктор не ошибся: спиной к нему в самом дальнем углу у телефонного автомата стояла молодая женщина. Сомнений не было — это она, Наташа. Сердце Алексея замерло от радости, но в следующее мгновение оно почувствовало надвигающуюся беду. Женщина безвольно опустила руку, оставив телефонную трубку болтаться на проводе и, шагая, словно во сне, направилась к наполовину распахнутой узкой створке окна. Словно не видя перед собой препятствия, она перегнулась через подоконник и…
«Не-е-е-т!» — крик застрял у Алексея в горле, и он, сделав отчаянное усилие, в одно мгновение преодолел те несколько метров, что отделяли его от любимой женщины. Крепко прижав к себе дорогого ему человека, которого едва не потерял навсегда, Алексей с яростью прошипел:
— Не-е-т!! На этот раз ты не уйдешь от меня!
Тело Наташи трясло мелкой дрожью, глаза были закрыты, а лицо напоминало бледную, застывшую маску.
— Наташа, очнись! Я здесь, с тобой, ты меня слышишь? — он со всей силой встряхнул ее за плечи.
Женские ресницы неуверенно дрогнули, и в глазах он прочитал только что пережитый ужас, сомнение и отчаяние. И вдруг хлынул целый поток слез. Алексей носил женщину по холлу, баюкая, как ребенка, словно этим мог ее утешить и защитить от невидимой опасности. А потом, почувствовав, что она немного пришла в себя, заявил:
— Сейчас идем ко мне. Вместе. А завтра я переговорю с твоим врачом. Не думаю, что все так уж безнадежно.
Наташа без слов покорилась, она была молчалива и послушна, но на лице ее уже не было той обреченности, которая толкнула ее на этот последний шаг.
Войдя в свой подъезд и поднявшись на лестничную площадку, они увидели распахнутую дверь, оставленную Алексеем в спешке открытой…
— Ну вот, видишь, — попытался пошутить он, — даже квартира с нетерпением ждет тебя.
Уложив Наташу на постели, он встал на колени перед любимой женщиной, держа ее за руку:
— Я столько лет тебя ждал, я столько о тебе мечтал… Сейчас мы вместе будем до конца — какой бы он ни был…
— Боже мой! — из ее глаз побежали слезы. — Какая же я глупая была… Как я раньше не понимала, что люблю тебя безмерно…
