— Они не мужчины, они — целители, — ответил успокоившийся барон. — Я хочу попасть в свои комнаты, возмущение по поводу целителей можете им и высказать. Я уверен, что Визар не поленится всё передать Его Величеству.
Кроуф фыркнул, буркнул и засопел, сердито глядя на кузена.
— Правила должны быть едины для всех! Я — опекун графства, поэтому моё слово здесь — закон. Моё, а не двоюродного брата почившего графа!
— Вы хотите ещё об этом поговорить? — Энгель выразительно пошевелил пальцами.
— Нет, не желаю. Надеюсь, вы у нас не задержитесь. Ваш кузен мертв, следовательно, у вас здесь больше родственников не осталось.
— Графиня носит моих двоюродных племянников! Потом, я хочу убедиться, что ей удобно и комфортно. И, конечно же, поддержать женщину. Она наверняка раздавлена горем.
— Полагаю, двух дней на все более чем достаточно, — сухо ответил Рольф. — Релиф! РЕЛИФ!
— Да, Ваша Милость? — слуга бочком протиснулся в кабинет и замер.
— Проводи лорда Делаверт в те комнаты, которые он занимал до отъезда, пусть дворецкий выделит ему лакея, а экономка пришлет горничную навести там порядок.
Слуга поклонился и вопросительно посмотрел на Энгеля.
— Не прощаюсь, — бросил кузен и, подцепив по пути лакея под руку, вместе с ним покинул кабинет.
— Мне нужно освежиться, переодеться, а потом я собираюсь навестить Её Сиятельство, — сообщил барон слуге. — Мои вещи куда-то дели, поэтому найдите мне приличную, чистую одежду. И букет красивых цветов. Ждать я не люблю, надеюсь, вы все помните это. Время пошло.
Спустя оборот, Энгель, вымытый до блеска, облаченный в один из парадных камзолов Михаэля, сжимая в руке букет горицветов, подходил к женской половине.
Возле дверей стоял лакей.
— Прошу простить, но туда можно только с разрешения целителей.
— Так, позови кого-нибудь, — Энгель честно старался сдерживаться.
— Не могу отойти, — развел руками лакей.
Хмыкнув, барон выпустил воздушную струю, та подхватила помеху и прокатила ее на спине по полу коридора.
— В следующий раз попробуешь мне помещать, что-нибудь сломаю, — пообещал Энгель и скрылся на женской половине.
Он шел к Гвинет и переживал, как она его встретит? Может быть, она как раз оплакивает Михаэля, а тут — он с цветами?
Служанок, уже каким-то образом прослышавших, что случилось с охраной на входной двери, будто тоже сдуло — никто не заступал дорогу барону, никто ему не мешал, пока мужчина не вошел в приемную перед покоями графини.
— Барон Делаверт! — поднялся ему навстречу Визар. — Сочувствую, что ваши поиски не увенчались успехом.
— Как она? — Энгеля ничего, кроме Гвинет, не интересовало.
— Графиня отдыхает.
Хотелось отшвырнуть его в сторону, но потревожить Гвинет, когда у нее горе и еще малыши… Энгель вздохнул и сделал шаг назад, намереваясь выйти, но тут открылась дверь, ведущая в покои Гвинет, и вышла она сама.
Барон жадно смотрел — бледная, вся какая-то прозрачная, под глазами синяки… Единый, что они с ней сделали?
— Энгель! — графиня всхлипнула и бросилась ему в объятия, растерявшийся кузен едва успел подхватить женщину. — Вы живы! Живы! А Михаэль…
— Гвинет, милая, все будет хорошо, — забормотал Энгель, досадуя, что все это происходит на чужих глазах, лишний раз не прижмешь, не приласкаешь. — Не плачьте, детям вредно! Я живой, я вернулся.
— Не бросайте меня больше! — рыдала графиня. — Мне так плохо!
Энгель осторожно обнял женщину, ощущая под руками выпирающие косточки.
— Единый, Гвинет, почему вы такая худая? Вы что, совсем не следите за питанием миледи? — повернулся он к целителю.
От возмущения у барона даже в глазах потемнело. Новая сила, переполнявшая его в последнее время, вырвалась тонким вихрем, взметнув занавеси.
— Успокойтесь, лорд Делаверт! Никто Её Сиятельство не обижает и голодом не морит. Она сама ничего не ест! — Визар встревожено смотрел на барона — только разбушевавшегося стихийника им и не хватало! — Не забывайте, миледи нельзя нервничать!
— Почему вы не едите, Гвинет? Невкусно готовят?
— Не хочется, — прорыдала женщина.
— Знаете, а я еще не ел сегодня. Составите мне компанию?
Графиня оторвала заплаканное личико от груди барона и кивнула.
— Только вы и я. И больше никого!
— Миледи, это неправильно, — подала голос одна из служанок. — Лорд вам не кровный родственник, неприлично оставаться с ним наедине.
— Да что же это такое! — вскричала Гвинет. — Вы меня уморить сговорились? Энгель, представляете, я ни мгновения не бываю одна! Днем и ночью, в купальне и спальне. Даже в уборной!!! — рядом со мной кто-то есть. Это так невыносимо, постоянно на чужих глазах!
— Так-то вы бережете покой графини? — Энгель зло зыркнул на целителя.
— Его Милость, опекун барон Кроуф, приказал никогда не оставлять Её Сиятельство, — робко пояснила одна из служанок. — Вдруг, ей станет плохо, а рядом нет никого?
— Вы что — за десять арпелей от миледи будете? Из соседней комнаты не услышите, как она зовет? На себе попробуйте так пожить. Принесите поесть, накройте… Где вы хотите посидеть? — Энгель наклонился к графине.
— В моей гостиной, — отозвалась женщина и тут же возразила служанке. — О каком «неприлично» ты говоришь? Что со мной ещё может произойти, если я уже беременна? Убирайся с глаз моих!
Служанка вылетела вон, а графиня взяла барона за руку и повела за собой.
— Поторопитесь с обедом, мы голодны.
Визар только головой дернул и придал прислуге ускорения:
— Графиня пожелала поесть — живо несите еду!
— Что именно принести, миледи не сказала, — пискнула служанка, когда за бароном и графиней закрылась дверь. — Что она и лорд хотят покушать?
— Несите всего, — решил целитель.
Наконец, они остались наедине.
Графиня хотела что-то сказать, но барон помотал головой:
— Пока не поедим, я и слушать не буду. Выдумали — голодом себя морить! Кому вы этим поможете?
— Энгель, я…
— Ешьте!
Некоторое время раздавалось только постукивание ложек.
Наевшись, барон почувствовал, как напряжение его отпускает, да и Гвинет порозовела и даже робко улыбнулась.
— Вот, теперь вы на себя похожи. Рассказывайте, что произошло, почему вы себя совсем довели?
— Я устала, если бы вы знали, Энгель, как я устала! Постоянно на чужих глазах, я даже почесаться не могу, потому что при посторонних неприлично. Это невыносимо! Потом — вязь пропала, — графиня вытянула руку, показывая запястье, — Михаэль умер. Конечно, мы не были любящей парой, но смерти ему я никогда не желала. И в довершение всего, меня доводит баронесса, жена опекуна.
— Она угрожает вам? — напрягся барон. — Я разберусь со всеми, кто вас обижал, в том числе, и с ней.
— Нет, не угрожает. Напрямую, во всяком случае, но постоянно подчеркивает, что она здесь — хозяйка, а я — временная жилица. Так и говорит, когда целителей нет рядом — мол, ты родишь, и вылетишь отсюда. Я один раз возразила, что император обещал после родов выбрать мне супруга, который примет титул и вырастит наследников, так она зашипела, что лично подберет мне такого мужа, чтобы я света белого не видела.
— Я разберусь, — барон сжал кулак. — Михаэль для меня был больше, чем кузен, я считал его братом. Не допущу, чтобы с его вдовой так обращались! Завтра же сообщу советнику императора.
Гвинет вздохнула, не зная, рассказать барону или нет. Она овдовела, наверное, можно от него больше не скрывать, ведь Михаэль теперь между ними не стоит? Теперь это — не предательство.
— Расскажите, ваша поездка была очень опасная? — начала она издалека, решив заодно, кое-что проверить.
— Не особенно, — отозвался барон, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Так, несколько неприятных эпизодов. По-настоящему опасным был только один — два или три дня назад.
— Опасный?
— Да, но все закончилось благополучно. Я получил вестник, что вязь пропала, — Делаверт виновато покосился на женщину — дернул же грах за язык! Опять напомнил несчастной о её потере.
