— Всё нормально, рассказывайте. Я не любила Михаэля, поэтому переживаю его гибель, намного спокойнее, чем потерю первого мужа, — Гвинет перешла на диван и удобно устроилась на нём, пригласив Энгеля сесть рядом или расположиться в кресло напротив.
Барон выбрал кресло.
Конечно, он был бы рад сидеть рядом, но в комнату в любой момент могли войти, к чему давать повод для сплетен и косых взглядов?
— Кстати, почему вы получили вестник только сейчас? Вязь пропала давно.
— Не знаю, видимо, обо мне не сразу вспомнили, — пожал плечами Энгель. — Я приказал своим помощникам собираться и срочно распродать лишнее имущество — у нас была повозка, вещи, арендованный дом, за который мы заплатили вперед. Видимо, кто-то из местных разбойников заприметил, что у нас есть деньги, меня решили ограбить, а я спешил и пренебрег осторожностью. Нападавшие подготовились — когда я вышел из дома, на меня набросили антимагическую сеть. Где только её взяли?
— Единый, — Гвинет ахнула. — Как же вам удалось освободиться? Кто-то услышал и спугнул негодяев?
— В том-то и дело, что нет. Я сопротивлялся, как мог, но нападавших было четверо, а я один и спеленатый по рукам и ногам. Сеть не давала мне применить силу, думал, что уже не выкарабкаюсь. Но когда один из разбойников приставил к моему горлу нож, нажав так, что потекла кровь, у меня, неожиданно сам по себе, увеличился резерв. Да так, что я смог и сеть разорвать, и разбойников раскидал.
— Какой ужас!
— До сих пор не понимаю, что это было. Скинуть антимагическую сеть, в принципе, возможно, но только если твой резерв больше, чем удельный вес сети. Но я не настолько силён. Тем не менее, откуда ни возьмись, мой резерв увеличился втрое, и я смог спастись.
— А сейчас он такой же?
— Тоже странная вещь — сила то уходит куда-то, то возвращается. Иногда — вся, иногда, частично, — Энгель покачал головой, — надо будет разобраться, что с моим резервом происходит.
Гвинет никто магии не учил, но она умела слушать, а на память никогда не жаловалась. Цилен говорил, что иногда рождаются особенный ребенок, который может почувствовать угрожающую отцу опасность и поделиться с ним своей магией. А у нее, получается, не один особенный ребенок, а целых два!
Единый, помоги! Надо рассказать Энгелю, она больше не может носить всё в себе.
— Миледи, вам еще что-нибудь нужно? — в дверь заглянула служанка, две другие и оба целителя маячили сзади неё.
— Нет, оставьте нас в покое! Могу я поговорить с двоюродным братом моих покойных супругов без чужих ушей и глаз? — взвилась Гвинет.
— Да, миледи, конечно, миледи.
Дверь спешно закрылась.
— Энгель, — надо поспешить, иначе кто-нибудь опять влезет и помешает, а она потом струсит и так и ничего не расскажет. — Я должна кое-что вам рассказать. Вернее, повиниться.
Графиня почувствовала, как кровь отлила от лица, похолодели руки, слова давались с трудом.
— Я слушаю, только вы не волнуйтесь так! Если разговор неприятный, отложите, подумайте о детях, — Энгель пересел на диван, взял ее ледяные ручки в свои и принялся их легко поглаживать, согревая и успокаивая.
— Вот, о детях я и думаю, — пробормотала женщина. — Наверное, вы возненавидите меня, но я больше не могу молчать. Вы должны знать, а там, поступайте, как пожелаете.
— Гвинет, вы меня пугаете…
— Я сама боюсь до дрожи. Энгель, — женщина подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. — Двое из детей — ваши. Я вас обманула тогда, вы были правы, мы провели ночь в одной кровати и мы там не спали.
— Что?! Но… Это невозможно!
— Да, я понимаю, в такое трудно поверить. Если бы мне рассказали, я бы и сама не поверила — графиня соблазняет кузена мужа!
— Нет, в это я, как раз верю. Я утром вспомнил, чем занимался ночью, но вы так рьяно отрицали, что я не стал настаивать.
— Простите меня, — женщина кусала губы, стараясь не заплакать. — Открытие меня чуть не убило, я не знаю, как смогла бы посмотреть в глаза Михаэлю, если бы он вернулся. Когда граф пропал, думала, что не беременна, и очень боялась, что меня вернут отцу. Понимаете? Ни есть, ни спать не могла от страха. Если женщина овдовела, и у нее нет детей, ее возвращают в дом родителей. Мой отец — чудовище. Он до смерти замучил мать, заставляя ее каждый год рожать, со мной было бы то же самое: продал бы, как племенную корову, и ходить мне вечно беременной, пока не умру.
Энгель успокаивающе погладил руку Гвинет.
— Не рассказывайте, если вам тяжело.
— Нет, я должна выговориться! От испуга, я соврала, что жду ребенка, но стало еще хуже! Все давили на меня, и вы в том числе, чтобы меня скорее осмотрел целитель. Он сразу сказал бы, что ребенка нет, и меня отправили бы к отцу.
— Гвинет, вас никто не отправил бы, пока не нашли тело графа или не прошло три года!
— Даже три года — это не вся жизнь, а тело могли найти со дня на день, — покачала головой женщина. — С каждым днем моя надежда таяла, и от отчаянья, я придумала, что если пересплю с вами, то могу забеременеть.
— Мы же не женаты, Гвинет!
— Я подумала, что раз вы — родня и наследник графа, а я уже один раз перешла по наследству к одному брату, то вас можно считать почти моим мужем. Потом, — графиня покраснела, — я подлила вам зелье, которое целитель дал моему второму мужу, чтобы тот смог выполнить супружеский долг.
— Что?
— Простите. Я пыталась соблазнить вас, но вы не поддавались. Понимаю, я не настолько красива, чтобы понравится, да и не умею соблазнять… Это было от отчаянья и, поверьте, я горько раскаиваюсь.
— Это вы-то не настолько красивы? — барон улыбнулся. — Да я голову из-за вас потерял, меня удерживало только то, что вы — жена моего кузена! И вы подлили мне возбуждающее зелье?
— Да. А когда вы принесли меня в спальню, я выпила еще одно зелье, которое уже мне дал тот же целитель. Зелье, гарантирующее зачатие.
— Единый! — выдохнул Энгель. — Так вы беременны от меня?! Тройней?
— Не тройней, один ребенок зачат раньше.
— Да я помню, целители назвали срок больше, чем ночь накануне, но… Ничего не понимаю.
— Оказалось, что я уже была беременна, поэтому мне не нужно было вас соблазнять или обманом затаскивать к себе в постель. Помните день, когда целители увидели, что детей трое?
— Конечно, я же при этом присутствовал. Опекун потребовал отчета о развитии ребенка, вот и, — барон замер, припоминая. — Вы хотите сказать, что два ребенка, которые, как сказал целитель, отстают от одного на две недели — мои??!
— Да.
— О, Единый…
— Понимаю, что вы теперь на меня и не посмотрите, но я не могла не рассказать вам об этом. Конечно, я не собираюсь посвящать в эту тайну кого-то ещё, дети родятся и вырастут, как сыновья Михаэля. От вас мне ничего не нужно, не переживайте.
— Ещё чего! Чтобы мои дети росли, считая своим отцом другого? — Энгель вскочил, промчался по комнате, рывком захлопнул, приоткрывшуюся было, дверь, едва не прищемив голову служанке, и опустился на пол у ног графини. — Гвинет, вы уверены, что это мои дети?
— Конечно. Они отстают от первого малыша по возрасту и, потом, дети делились с отцом магией, когда вам угрожала опасность. Цилен рассказывал, что такое возможно. Если родители чувствуют друг к другу притяжение, если их магии совместимы, и в постель они ложатся добровольно — они могут зачать особенного ребенка. Он станет сильным магом и сможет делиться даром с тем из родителей, которому угрожает опасность. Три дня назад меня в очередной раз осматривали, и оба целителя увидели, что со слепков близнецов, которые на моей ауре, исчезли магические следы, будто дети, вдруг, стали бездарями. А потом магия вернулась, но не вся, и теперь она мерцает туда-сюда.
— Мне кажется, я сплю, — бормотнул Энгель. — Гвинет, я очень хочу поверить, так хочу, что у меня сердце замирает. Но, объясните мне, как мы могли зачать детей, не будучи супругами?
— Не знаю. Может быть, под влиянием зелий?
— Если бы под влиянием зелий любая женщина могла зачать от мага, мы не мучились бы, выискивая одаренных девушек, да еще и выплачивая за них большие суммы.
