«Ты не заслуживаешь его доверия», — шепчет голос из Серости.
— Ты знаешь, где сейчас оружие? — Марго спрашивает в своей привычной требовательной манере.
— Нет, но, может, воспоминания Мендеса могут помочь, — он вопросительно смотрит на меня.
Я качаю головой. Их слишком много. Я не скоро смогу в них разобраться.
— Нет необходимости. Я знаю, куда нам нужно. Леди Нурия сказала мне.
Леди Нурия подарила мне это платье и рассказала то, за что её могут посадить в тюрьму, а то и казнить. Предательница из Тресороса, дочь королев. Я сжимаю в кулак изорванное платье, расшитое платиной. Думаю о её предупреждении на приёме королевы в саду. У меня в голове не укладывается, как она могла помогать нам и в то же время безумно любить Кастиана.
— И мы можем доверять её словам? — спрашивает Эстебан, его голос охрип, словно он орал часами.
— Да. Леди Нурия — наш… — Марго отрывисто кивает в знак понимания, перед тем как я договариваю, — друг.
Лео переводит взгляд между нами и прочищает горло. Его лицо серьёзное, почти даже умоляющее.
— Ваша безопасность чрезвычайна важна моей леди. Только так мы можем продолжить помогать остальным.
Мы поворачиваемся к Марго, протягивающей руку Лео. В эту секунду мне кажется, что два мира, в которых я жила всё это время, соединились.
— Кстати об этом, — он тянется к камзолу и достаёт бархатный мешочек. — Она не может покинуть дворец, не навлекая на себя подозрений. Но это её прощальный подарок.
— Спасибо, Лео. Поблагодари её за меня.
— Леди Рената, — говорит он, и заключает меня в объятия. Я вдыхаю его тепло, его смех. Он вернул меня к жизни, когда я думала, что никто не сможет. За мной остался долг, и я обещаю отплатить его в будущем. — Надеюсь, наши пути вновь пересекутся.
— Что-то мне подсказывает, что так и будет.
— Спасибо тебе, Лео, — говорит Саида, обнимая его, не взирая на раны на руках.
— Да осветит Госпожа твой путь, — говорит Эстебан. Марго пожимает руку Лео.
Я не могу сдвинуться с места, потому что не готова прощаться с ним.
— Как ты поступишь с Мендесом? — спрашиваю, пытаясь оттянуть неизбежное.
— Отведу обратно в его покои, пока кто-нибудь не найдёт его там. Это должно дать вам отсрочку.
Покидая дворец, я оборачиваюсь, как раз тогда, когда Лео собирается закрыть за нами дверь.
— Ты не прав, знаешь?
— Этого следовало ожидать, но в чём именно?
— Как по мне, ты самый настоящий мятежник.
Глава 27
Рыбный рынок представляет собой ряды высушенных кишок и блестящих чешуек, похожих на минералы в шахтах. Торговцы только приступают к работе, натирая столы водой с щёлоком.
Мы стараемся держаться в тени. Холодный сухой воздух наполняет мои лёгкие. Утро после фестиваля воняет вином, мочой и рвотой.
Ну, по крайней мере, мы не одни такие потрёпанные — из таверн и борделей выползают загулявшиеся гости, не желающие заканчивать празднование. Собор и дворец, как две гигантские тёмные фигуры, нависают над нами.
— Нам нужно поторопиться, — говорит Саида.
Я качаю головой.
— Не пешком. Мы так далеко не уйдём.
— А что ты предлагаешь? — спрашивает Марго, повернув голову к шумной улице. Её пальцы стучат по рукоятке ножа.
— Ждите здесь, — говорю им, а сама бегу с рынка в место, которые мы все хотим избежать.
Пока стража в беспорядке, лучшего шанса у нас не будет. Внутренние дворы с обоих входов полны карет и повозок, все остались без присмотра. Шепчущих обучают понемногу всему, но лично мне всегда хорошо давались занятия с лошадьми.
Ну, или точнее хорошо получалось красть их. Я замечаю двух неугомонных жеребцов сияющего гнедого окраса, к которым запряжена закрытая повозка. Довольно скромная, вероятно, принадлежащая богатому торговцу или лорду. Когда я приближаюсь, то вижу герб Тресороса на повозке — три горные вершины и солнце в центре — и понимаю, что нам улыбнулась удача. Леди Нурия не станет заявлять о пропаже… Я уверена, она на нашей стороне.
Забираюсь на место кучера, щёлкаю языком, натягиваю вожжи и возвращаюсь к своему отряду.
Они запрыгивают в повозку я дёргаю вожжи, щёлкая языком, чтобы лошади перешли на рысь. Я понимаю, что куда бы мы ни собрались, нам придётся поехать по главной дороге. Но это значит вновь пройти по тому пути, как в тот отвратный день. День, когда всё это началось… День, когда я потеряла Деза.
Наша повозка выезжает за ворота, и я готовлю себя морально к кровавому зрелищу, что ждёт впереди. Король Фернандо любит выставлять на показ свои победы над вероломными мятежниками, выставляя вдоль дороги их отрубленные головы на пиках. Я так рада, что буду не одна. Я совсем не готова увидеть Деза среди них. Узнаю ли я его таким?
Моё сердце замирает, пока торговец с грузовой телегой проезжает навстречу нам, а потом я вижу, что кровавый путь, который был ещё две недели назад, исчез. Вместо пик с головами вдоль дороги стоят флаги каждой провинции и главной цитадели вместе с фиолетово-золотыми флагами Пуэрто-Леонеса. Видимо, я слишком сильно замедлилась, потому что дверь повозки открывается, и остальные выскакивают посмотреть. Саида занимает свободное место рядом со мной.
— Они исчезли, — шепчу я, пока мы едем дальше по пустой дороге.
Саида кивает, прижимая к себе раненные руки. Чёрные прядки её волос выскочили из её косы, заплетённой вокруг головы.
— Уже несколько дней как.
— Почему? — не то, чтобы я хотела, чтобы они остались. Но теперь я не могу не думать о том, что они сделали с головами, с Дезом. Где же они теперь?
— Это основная дорога. Полагаю, король не хотел показывать своим иностранным гостям свою жестокость. Одно дело слышать о деяниях короля. Другое — видеть. Теперь он может отрицать, что он чудовище, как мы его называем.
Доехав до конца дороги, я останавливаюсь. Марго и Эстебан снова выбираются из повозки, и мы вчетвером ютимся на одной скамейке кучера.
— Я точно убью его, — говорю. Я уже перешла черту вновь, больше пути назад нет.
— Он не заслуживает места в твоих мыслях или в твоём сердце, — напоминает Саида.
Я хочу сказать, что это неважно, но кровь стучит в висках, и я откидываюсь назад, крепче сжимая вожжи. Эстебан держит руку вокруг талии Марго. Мы уходим тем же путём, что и пришли, только одеты чуть хуже.
— Обеими руками за убийство, — говорит Марго. — Но сначала… Тебе там Лео, случайно, не еду передал в этом бархатном мешочке?
— Чуть не забыла, — в спешке покидая город, я запихнула его в карман плаща. Достаю этот мешочек и вытряхиваю содержимое на ладонь. Драгоценности с тремя видами металлов сверкают на моей руке: медь, серебро, золото.
— От голода не спасёт, — ворчит Эстебан, но всё же берёт нарукавники из чистого серебра, на которых выгравированы крошечные молнии.
— Какие милые, — Саида надевает подвеску с медным солнцем, которая нависает прямо над её сердцем. У неё есть подходящие серьги и цепной браслет, но она хочет передать их старейшинам.
— А у тебя, как посмотрю, целое платиновое платье, — говорит мне Эстебан.
Я смеюсь, и даже от этого мне больно.
Марго осторожно надевает пять золотых колец; на разных пальцы обеих рук. Она делает пас рукой и создаёт иллюзию посреди дороги перед нами. Всеми нами любимый человек. Он, как всегда, нахально ухмыляется, и только делает к нам шаг, как исчезает.
Мы все замерли, вспоминая Деза, но нам нужно двигаться дальше. Мне нужно двигаться дальше.
— Что это? — спрашивает Эстебан.
Кусок пергамента выпадает из мешочка.
— Ну? Не томи, женщина, — говорит Марго.
Аккуратным почерком указан адрес в Сол-и-Перле, прибрежном городке рядом с тюрьмой Соледад. Там есть порт, из которого много кораблей отправляются в Лузо. Я сначала не понимаю, к чему это. Но потом до меня доходит. Адрес — дом 26 на кайе Тритон.
— Убежище Сороки. Нам нужно туда.
— Рен, — медленно произносит Марго. — Я знаю, что нужно уничтожить оружие. Но ты уже пыталась это сделать в одиночку и не смогла. Мы пытались это сделать без тебя и не смогли. Пойдём домой, разжигательница. Мы должны сражаться вместе.
