загадочно ухмыляется. — А теперь пойдем, подготовим меня к торжеству, а потом займемся твоим планом. К черту людей, к черту их эксперименты. Давай сосредоточимся только на будущем, брат, ведь оно такое светлое.
— Именно так. — Я поворачиваюсь и иду с ним, думая о Талии. — Так и есть.
⁓
Церемония спаривания Акуджи и Арии идеальна, и племена радуются их союзу, принимая свою королеву-человека. Это вселяет в меня надежду на наше будущее, на наше исцеление и на мое собственное спаривание, о котором я думаю без остановки с тех пор, как Акуджи упомянул об этом.
Я знаю, что они захотят устроить большую церемонию, ведь я — вождь племени, но все, что мне по-настоящему нужно, — это моя пара. Пока я смотрю, как Талия танцует с моими людьми, мне приходит в голову идея, и, не дожидаясь ответа, я хватаю своего брата и свою пару и утаскиваю их с празднования.
— Куда мы идем? — ворчит мой брат. — Там была грудастая женщина…
— Ты можешь заняться романтикой после, — ухмыляюсь я, прижимаясь к своей паре, пока мы не доходим до музея. Я направляюсь к своему любимому месту и поворачиваюсь к ней. — В этом месте, я впервые почувствовал тебя, впервые понял, что моя жизнь изменится. А еще тут, ты выбрала меня. Я не могу придумать лучшего места, чтобы скрепить наши узы.
— Катон? — спрашивает она в замешательстве.
— Они захотят устроить пышную церемонию, но я не хочу. Для меня самые важные люди, это ты и мой брат. Только вы, моя семья. Они не получат больше от тебя ни капельки внимания. Ты вся моя, и я ждал этого момента всю свою жизнь. Так что, Талли, любовь моя, согласна ли ты стать моей навсегда?
Ее глаза наполняются слезами, и она обнимает меня.
— Согласна.
Я прижимаю ее ближе и целую. Это не традиция, но мы вместе, и это все, что имеет значение.
Опустив ее на землю, я смотрю на брата.
— Окажешь ли ты нам честь?
— Для меня нет большей чести. — Он хлопает нас обоих по плечу. — У них будет большая церемония, к тому же ты всегда был странным, так что они примут это.
Я от этого только смеюсь.
— Погоди, дай я принесу принадлежности. — Он спешит прочь, пока я смотрю на Талли.
— Ты уверена?
— Я твоя, а ты мой, я хочу, чтобы мы были всегда вместе. Я не хочу, чтобы на меня смотрели миллионы монстров, не хочу стоять перед ними и клясться в любви. Я хочу, чтобы ты знал, как много ты для меня значишь… если ты конечно не против? — обеспокоенно спрашивает она.
— Более чем устраивает, — шепчу я, прижимаясь к ее лицу.
— Твои люди будут в бешенстве, — шепчет Талли, когда я опускаю голову.
— Пусть, — пробормотал я, и поцеловал её. Мне все равно, лишь бы она согласилась быть моей навсегда.
— Потом нацелуетесь, — ругается мой брат, останавливаясь передо мной с ножом в руке и пастой в другой. — Давайте покончим с этим, влюбленные.
ТАЛИЯ
Катон целует меня еще раз и берет за руку, пока мы стоим бок о бок лицом к его брату. Его брат отдает нож, и Катон поворачивается ко мне.
— Талия, сегодня я клянусь быть твоим навсегда. Я предлагаю тебе свое сердце. — Он ударяет себя в грудь кулаком. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Он опускается на колени.
Я пытаюсь вспомнить все, что Ария сделала ранее. Я нервно сглатываю, но черпаю силы в его словах.
— Катон, сегодня я клянусь быть твоей навсегда. Я предлагаю тебе свое сердце. — Я бью себя в грудь, копируя его действия и морщась от боли. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Закончив речь, я тоже опускаюсь на колени.
— Катон, брат мой, предводитель Акумена, берешь ли ты Талию в подруги? — Он улыбается нам обоим.
— Навечно, — немедленно отвечает Катон.
— Обычно мы повторяем это, но поскольку здесь никого нет, и я думаю, что если я заставлю Катона ждать еще дольше, он может ударить меня, мы пропустим эту часть. Катон, пролей за нее кровь и покажи свою преданность. Сделай свое тело ее телом. Отдай ей себя до последнего кусочка, — приказывает он.
Меня тошнит от этой мысли, но знаю, что такова традиция. Я провела достаточно времени, слушая, как женщины рассказывают Арии о том, чего следует ожидать.
Я не опозорю его, если остановлю.
Катон наклоняется вперед и утыкается мне в грудь, стоя спиной к брату. Его брат, кажется, слишком счастлив вырезать мое имя на его спине — более чем счастлив, — что только подчеркивает наши различия. Когда все готово, Катон целует мою грудь и затем проводит пальцем по ножу.
— Брат…
Катон не обращает на него внимания, берет окровавленный клинок и подмигивает мне.
— Твое имя на моей спине как символ того, что ты всегда будешь ее защищать. — Он прижимает острие к сердцу. — Однако сердце принадлежит тебе со дня моего рождения, так что оно должно быть выгравировано и на нем. — Я задыхаюсь, когда он вырезает мое имя коже над сердцем и все это время ухмыляется.
Безбашенный, безумный мужчина.
— Катон… — Я качаю головой, в глазах стоят слезы. — Ты сумасшедший ублюдок.
Они оба смеются.
— Ну что ж, тогда продолжим. — Его брат хлопает. — Талли, моя новая сестра, берешь ли ты Катона, вождя Акумена, в своего спутника жизни?
— Да, — отвечаю я без колебаний.
— Да, черт возьми, — шепчет его брат, заставляя нас рассмеяться, а я в доли секунды принимаю решение. То же, что и Ария. Я не хочу нарушать эту традицию.
Я покажу им, насколько люди сильны.
— И я предлагаю свою кожу добровольно.
Катон поворачивает голову ко мне.
— Талли, нет…
— Ты носишь мое имя, а я хочу носить твое. — Я протягиваю руку и целую его. — Все будет хорошо.
— Не смей, брат, — огрызается Катон, делая шаг ко мне и беря мое лицо в руки, заглядывая в глаза. — Ты не обязана. Я знаю, что ты любишь меня, я знаю, что я твоя пара.
— Это не только для нас, но и для них. Я — твоя, а ты — мой. Я сделаю это с твоего разрешения или без него.
Катон скалит зубы, но, видимо, видит решимость в моих глазах.
— Отлично. — Он держит клинок в руке и обводит меня взглядом. — Тогда я сделаю это. — Я слышу ужас в его голосе, когда задираю рубашку и опускаюсь на колени. Когда я
