— Спокойнее, спокойнее, — говорю, направляюсь к пульту.
— Госпожа! — взвыл бедняга, снова рухнув на колени, и пополз на них ко мне. Халат висел на одной руке — на вторую он так и не успел его надеть — и тащился по полу следом. Да уж, жалкое зрелище, как же нужно довести нормального человека?
Я положила пульт на стол, боясь случайно задеть кнопку. Кто его знает, чего ещё удумает?
Он снова схватился за мои ноги, целуя колени. Парня ощутимо била дрожь:
— Пожалуйста, госпожа… я сделаю всё, что прикажете… не наказывайте, я просто ещё не знаю ваших правил, скажите мне, что от меня требуется, я буду исполнять…
— Встань, пожалуйста. Я не собиралась тебя наказывать, хотела убрать этот чёртов пульт от греха подальше.
Он затих у моих ног, уткнувшись лбом в колени, почти ощутимо сотрясаемый нервной дрожью, но по внушительной длине медраспечатки я прекрасно понимала, почему.
Вот чёрт, нужно было убрать этот пульт, пока он мылся. Но я сначала занималась одеждой, потом лихорадочно пыталась выяснить основные правила взаимоотношений между рабами и хозяевами в местной аристократической сети, и как-то забыла. Коза, для тебя ерунда, которую забыть раз плюнуть, а для него вся Вселенная к этому пульту сводится. Но может, и лучше, если сам увидит, что пульт в сейфе лежит. А то дёргался бы вообще от любого движения.
Правила, впрочем, сводятся к одному: хозяин — бог и ему всё можно, раб — вещь, не имеющая права голоса. Единственное, что должен обеспечить хозяин — чтобы его раб не причинял неудобства остальным вольным. В противном случае у хозяина могут потребовать ответ представители закона.
— Вставай, — тихо произнесла я, не удержалась, провела рукой по волосам. Он ощутимо вздрогнул:
— Простите, я забыл, что вас нельзя касаться, предыдущая хозяйка…
Замолкает. Ну да, не положено говорить о пожеланиях и прегрешениях предыдущих хозяев.
— Давай уже поговорим, — говорю, указываю на кресло. Поднимается, наконец-то надевает халат, подвязывает пояс и садится, куда было приказано.
— Не вскакивай, — предупреждаю. Кивает. — Сейчас я возьму пульт и уберу его. Не дёргайся.
Он снова кивнул, сжав зубы так, что на скулах выступили бледные пятна. Я не стала ничего говорить. Бесполезно пока.
Осторожно взяла пульт, показала ему — но он лишь сжался, ожидая, видимо, что начну пробовать. Ох ты ж ёпрст! Наверное, эти скоты под названием "хозяева", получив новую игрушку, не успокаиваются, пока не перенажимают на все кнопочки. Тогда вполне понятна реакция бедняги.
— Смотри, беру, кладу в сейф, чтобы случайно никому чужому не попался.
Он, словно не веря, смотрел, как я убираю орудие изощрённой современной пытки, а заодно и папку с документами.
— Что, даже не попробуете? — недоверчиво буркнул.
— А надо? — интересуюсь.
— Некоторым мало видеть человека на коленях или на брюхе, зато когда он выгибается в приступах боли — в самый раз. А если ещё заставить его поорать при этом… возбуждает.
Видимо, мне не удалось удержать брезгливую гримасу:
— Не меня.
В его глазах мелькнуло удивление. Хоть немного осмелел. Прощупывает.
— Послушай, — сажусь в соседнее кресло. — Я могла бы отпустить тебя на волю, но ты не выживешь. Сам знаешь, у бывшего раба и без того дорог мало, а уж с твоим послужным… Да ещё и на Тарине…
Он опустил голову, после буркнул:
— Отпустили бы, это были бы мои проблемы…
— Пока тебя не поймали бы очередные работорговцы. Вашего брата отлавливают только так. Вас слишком легко сломать.
— А тебе-то что? — вскидывает голову, и куда только "госпожа" подевалась? Я предпочла не заметить перемену в обращении, пусть разрядится, может, полегчает.
— А мне жаль, — отозвалась. Снова пунцовые щеки, сжатые зубы. Дура, ну зачем, зачем добиваешь? Привыкла с равными общаться, которые всегда ответить могут? А этому небось жалость уже поперёк горла, особенно когда приходится специально унижаться, чтобы вызвать её, и как погано должно быть внутри…
— Поверил, уже, — пробурчал он. После вдруг вскинул голову, в тёмных глазах снова ужас:
— Это проверка, да? Простите, госпожа… — он дёрнулся было сползти с кресла, но я опередила:
— Не вздумай! Сядь где сидишь.
Антер покорно опустил голову.
— Ничтожный раб смиренно просит прощения, — произносит. — Если госпожа скажет, в какой форме рабу лучше просить прощения, он это запомнит и будет делать именно так, как она повелит.
— "Извини" будет достаточно, — вздыхаю. — Если на самом деле виноват.
— Раб всегда виноват, — тут же соглашается. Удерживаюсь от еще одного вздоха.
— Давай так. Даю тебе полгода. Если докажешь мне, что способен стать вольным самостоятельным человеком, через полгода я тебя отпущу.
— Я не посмею, никогда, госпожа… — бормочет, а на лице сменяют друг друга надежда и отчаяние.
— А если останешься рабом — продам, — добавляю. Поднимает на меня несчастные глаза. Не верит. Ну и ладно, пусть пока не верит, а на досуге подумает про перспективы. Вдруг дойдёт…
АнтерКажется, мне досталась самая жуткая садистка из всех, что были. Этой доставляет удовольствие пугать, она не оговаривает правил, она только заставляет спину покрываться липким противным потом. Вон как пульт в сейф спрятала, а ведь могла же и в стол, если такая добренькая. Но нет, оттуда его можно достать, а из сейфа… И вообще, пока я купался могла… Зачем мне показывать было? Интересно, она его подключила к мысленному управлению домом?
Что же это за загадка, чего она ждёт? Сколько раз Амира этой волей махала передо мною… "Подари мне лучшую ночь в моей жизни — и станешь вольным"… Угу, сейчас. "Фи, Антер, ну что ты за мужик, не знаешь, как с женщинами обращаться? Нет, нужно потренироваться… Сейчас пройдём обучение на рабыне…"
Как можно чего-то хотеть, когда эта жирная старуха стоит и рассказывает, что нам с рабыней делать? Как вообще можно ощущать себя мужчиной! А потом "Гадёныш, как ты посмел войти в неё, я тебе разве разрешала измену?" — "Но вы же сказали…" — "Ах ещё и перечишь?! А знаешь, какое наказание за это бывает? А ты, дорогуша, будешь продана отряду наёмников на отсталой планете, за то, что посмела соблазнять моего личного раба!" — "Госпожа, простите её, она не виновата, моя вина, лучше мне двойное наказание дайте, только простите её…" — "Ах тебе мало, ну что ж, раз хочешь двойного наказания, не могу отказать! А ты, тварь, чем привлекла моего раба, что он за тебя готов себя подставить?! За моей спиной шашни крутите?!"
Вот идиот, разве не знал, что каждое моё слово будет всё равно истолковано превратно… Ловлю её жирные потные ноги, преодолевая отвращение и тошноту провожу по ним губами, языком, пытаюсь успокоить.
