Вэйдан не был любимчиком.
— Ты знаешь наши законы, — сказал Гипнос. — Почему ты их нарушил?
«Потому что я хотел этого. Лишь однажды. Всего на одно мгновение вечности я хотел притвориться, что нужен кому-то».
Правда ошеломила его. Независимо от того, какое наказание выберет для него Гипнос, Вэйдан ни о чем не пожалеет.
Он никогда не забудет тот драгоценный момент, когда держал Эрин в своих руках, а она мирно спала на нем сверху. Ее дыхание, щекочущее его грудь. Эта девушка сделала то, чего никто и никогда не делал прежде. Поверила ему.
Тепло Эрин просочилась в него, и впервые с тех пор как родился, Вэйдан познал если и не любовь, то хотя бы нежность. И этого было достаточно.
Гипнос смотрел на него как на что-то отвратительное. Мерзкое. Но и к этому Вэйдан уже давно привык.
— Возьмите его, — сказал старый бог, толкая его в руки своих карателей. — Сдерите с его тела человеческий запах и позаботьтесь, чтобы он никогда не забыл этой боли.
Уже перевалило за полночь, когда Эрин набралась храбрости отправиться спать. То, чем могут обернуться ее сновидения, вселяло ужас, и все же она хотела снова увидеть Вэйдана.
Насколько глупым было это желание?
Он не был реальным, и нет гарантий еще хоть когда-нибудь увидеть его во сне.
И все же она надеялась на маленькое чудо.
Сдаваясь объятиям Морфея, она позволила изнеможению овладеть собой.
Вместо ощущения падения, которое привыкла ожидать от своих снов, Эрин чувствовала, будто парит высоко над миром. Впервые за прошедшие недели, она видела нормальные, радостные сновидения.
Никто не преследовал ее. Не пугал.
Это был настоящий рай, если не считать отсутствия дорогого ей призрачного возлюбленного.
Вздохнув во сне, Эрин увидела себя одетой в джинсы и майку, сидящую на крылечных качелях, которые обычно висели во внутреннем дворике дома ее тети Мэй. День был замечательный, ясный и потрясающе теплый, воздух наполнен ароматом цветущей жимолости и сосны.
В юности она провела не одно лето на этой ферме в Калифорнийских горах.
Как же ей этого не хватало.
— Что это за место?
Эрин вздрогнула от глубокого, с акцентом голоса, раздавшегося позади нее.
Обернувшись, она увидела Вэйдана, упершегося руками в белые перила крыльца по обе стороны от него и наблюдавшего за ней. Его длинные черные волосы были собраны в "конский хвост", ясные серебристые глаза смотрели настороженно. Черная на пуговицах рубашка подчеркивала прекрасную мускулатуру тела, а на коленях джинсов виднелись дыры.
Девушка не могла понять почему, но он казался немного бледным и усталым, лицо — осунувшимся. Но все равно была рада, что он здесь.
Эрин улыбнулась ему.
— Это одно из любимых мест моего детства.
— Что ты здесь делала?
Она встала и направилась к нему, но он тут же отпрянул.
— Что-то не так?
Вэйдан покачал головой. Он не должен был здесь находиться. Ему следовало держаться подальше от нее, и все же…
Он не смог.
Как только она заснула, он ощутил ее умиротворяющее присутствие, взывающее к нему.
Исполненный решимости, Вэйдан сопротивлялся этому, сколько мог.
Но, в конце концов, проиграл.
Он пришел сюда против собственного желания. Вопреки здравому смыслу.
Его тело, даже притом, что заживало в сто раз быстрее, чем человеческое, было все еще воспалено и ломило от понесенного наказания. Это напомнило ему о высокой цене, которую придется заплатить, стоит лишь кому-то узнать о том, где он находится.
Она положила ладонь на его руку. Вэйдан закрыл глаза от пронзившей его боли. Его руки были жестоко изранены, но даже агония, вызываемая ранами, не смогла притупить сильнейшую дрожь возбуждения, вызванную ее прикосновением.
— Пойдем. — Скользнув ладонью вниз по его руке, Эрин обхватила его кисть своей. Он изумленно уставился на их переплетенные пальцы. И попытался отрешиться от успокаивающего воздействия ее прикосновения. Как же сильно ему хотелось снять с нее одежду и заниматься любовью остаток вечности.
— Позволь показать тебе, — сказала она.
Девушка повела его вниз по ступенькам крыльца и далее через двор в старую конюшню.
Пока они шли, взявшись за руки, ее воображение ошеломляло его. Сон был столь живым и ярким. Ему еще ни разу не приходилось посещать кого-либо, способного создать что-то с такой поразительной детализированностью.
Эрин отпустила его руку, чтобы открыть хорошо смазанные двери конюшни и показать трех стоящих в стойлах лошадей.
Вэйдан наблюдал, как она набросила попону на спину пегой лошади и подвела кобылу к нему. Его потрясло, что лошадь не заржала, почуяв его. Прежде ни одно животное во сне не терпело его присутствия. Но коричнево-белая пятнистая кобыла казалась абсолютно спокойной рядом с ним. Это красноречивее любых слов говорило о том, какой силой обладает разум Эрин.
— Ты когда-нибудь катался верхом? — спросила она.
— Нет.
Она показала ему, как садиться на лошадь, потом сама села спереди.
Вэйдан обнял ее за талию, когда она пустила животное галопом, и они помчались через поля.
Ощущение от движения лошади под собой, Эрин — в своих объятиях во время скачки нахлынуло на него. Он чувствовал себя так необычайно свободно, почти человеком.
Она направила кобылу к озеру, где они спешились, и животное исчезло в облаке коричневой дымки.
Эрин села на траву и стала собирать полевые цветы, сплетая их в венок.
Вэйдан зачарованно наблюдал, как ее руки перевивали стебельки в сложную конструкцию, немного напоминающую легкий головной убор.
Пока она работала, он притянул ее назад к своей груди так, чтобы можно было ее обнять.
Совсем ненадолго.
— Ты невероятно творческая личность, — сказал он. — Это место такое… как ты, — закончил он. Таким оно и было. Ярким, дружелюбным, гостеприимным. Все вокруг было замечательным.
Было Эрин.
Она весело рассмеялась, и это звук отозвался незнакомой радостью в его груди.
— Вовсе нет.
— Да, именно такое. — Поначалу именно это заставило Вэйдана искать ее. — Почему ты подавляешь свой творческий потенциал?
Она пожала плечами.
Вэйдан прижался щекой к ее каштановым волосам, а рукой принялся рисовать круги на ее животе.
— Скажи мне.
Эрин никогда не была человеком, способным довериться другим, и все же обнаружила, что рассказывает Вэйдану то, о чем не говорила ни одной живой душе.
— Мне всегда хотелось творить, но так и не удалось хоть сколько-нибудь преуспеть в этом.
