Забор сносился и быстро. Нельзя было попасть в ловушку. Снаружи уже поднялась тревога. Солдаты Браслея сбегались в резервацию и становились кольцом, подняв ручные пушки. Приказа стрелять ещё не было. Этим воспользовались восставшие. Они врезались в строй солдат, крушили его, забирали пушки и рассредотачивались далее, выходя за ворота и окружая дом Браслея. Перед ними возник отряд вооружённых солдат. Браслей вышел вслед и готов был отдать приказ стрелять. Тут Крис, выбежавший вместе со всеми из резервации, бросился в руки Друсу, быстро прошептав,
— Я — твой заложник, скрути меня!
Миг — удивление в глазах дира, но он быстро сообразил, сделал захват вокруг горла мальчика и поднял пистолет. Его слова услышал Браслей, а это было главным.
— Прикажи солдатам отпустить нас. Всех. По нашим домам. На наши земли. Мы принесём больше пользы, если будем трудиться у себя на земле. Можешь обложить налогом. Но дай нам жить в согласии с нашими традициями. Иначе. Иначе этот маленький твой отпрыск уйдёт в иные миры.
Браслей застыл на полувздохе.
Глава 9
Слов приказа стрелять не последовало. Другие слова вырвались из уст Браслея.
— Расступись! Дайте коридор выхода.
Вдруг раздался выстрел. Ворона, внимательно за всем наблюдавшая, с карканьем взлетела на карниз дома. Бешеный взгляд Браслея и его крик
— Кто стрелял? — утонули в гуле толпы. На руках вынесли мальчика гесса с раной на плече.
— Папа, это блеф. Ты что не понял? Нужно просто стрелять. Они ничего не сделают. — Подобие улыбки искривило хорошенькое личико Люси. Она опустила пистолет и стала очень похожа на отца. Крис рванулся было к раненому мальчику, но Друс держал его крепко, уговор был важный и судьбоносный.
— Теперь, Браслей, у тебя нет выхода. Твой сын должен ответить за эту наглость. Он у нас в руках. И я не промахнусь. Выпускай нас, объяви солдатам в наших землях, чтоб освободили наши дома. Хочешь компромисс? Считай эти земли своими. Пусть эта мысль радует тебя при пробуждении, если у тебя нет других поводов для радости. Но мы будем там жить, чтить духов родов, служить своим семьям и земле. Наша земля живая. Разве ты не понял. Она будет приносить плод и пользу только в нашем присутствии. Если её насиловать, она закроется. Ты не получишь выгоды. Соглашайся.
И Друс приставил дуло пистолета ко лбу Криса.
— У меня не дрогнет рука. Этот мальчишка — твой плод, неизвестно, каким он станет, повзрослев. Слишком много убито наших детей. Кто-то должен заплатить.
Браслей давно не чувствовал своё сердце. Но что-то вдруг обожгло резкой болью. Что это? Брайян не готов был отречься от своим завоеваний так быстро. Но Друс был прав. Утром, открывая глаза после сна, он не чувствовал торжества и радости.
Он увидел, как Крис рванулся, крикнув «папа!», но крепко руки Друса держали заложника.
— Освободите мальчика. Вы будете свободны.
— Гарантии?
— Моё слово.
— Нет. Ты не заслужил доверия. Крис пойдёт с нами, пока полностью не освободятся наши земли.
Какой-то офицер поднял пистолет и готов был выстрелить в Друса.
— Неет! Браслей успел толкнуть его, и пуля вылетела в воздух. На землю упала подстреленная ворона. Все пленные кольцом окружили Друса с Крисом.
— Расступись! Пропустите всех. Пусть идут к своим домам. Дайте команду солдатам освободить территории каждого народа.
Браслей, сказав это, как-то сжался, потух.
Вдруг волны звуков гармоники наполнили, как бокалы, воздух над пленными. Это Дрон, парень, родившийся с улыбкой, растягивал гармонь, извлекая, как рыбу из сетей, новые мелодии и переливы. Все чуть расслабились. Но в этот момент с разных сторон стали выходить одетые все в болотного цвета куртки мужчины. Я видела Дрина, хлеботорговца у гессов, Врона, развозчика воды у диров. Крига, учителя детей курсов. Их действия были слаженны, неожиданны и быстры. Ои стали оттеснять всех стоявших, Дрон с гармоникой, подойдя к Друсу, резко освободил Криса и рванулся с ним через толпу. Браслей отреагировал мгновенно.
— Окружить!
Солдаты наставили оружие на людей, мужчины в болотных куртках захватили тех, кто хотел препятствовать. Военные пошли рядами в толпу, и скоро все восставшие стояли оцепленными со всех сторон предателями и солдатами.
Восстание закончилось. Крис был потрясён. Его держали двое человек возле отца, он брыкался. Кричал что-то, плакал. Браслей смотрел глаза-в-глаза, как он гипнотизировал жену, но на Криса это не действовало. Он не боялся отца! Это бесстрашие мальчик взял от отца же. Но только сердце у него было от матери.
— Предатели! — крикнул громко Друс.
— Дрон? Ты столько веселил нас и праздновал вместе с нами.
— Я свободный, как птица. — улыбка нарисованной грязной линией уродовала недавно ещё приветливое лицо предателя.
— Что тебе пообещали, что ты продался?
— Я никогда с вами не был. Я всегда был чужой. Предавать некого. И продавать нечего. А вот купить свободу стоило.
— Чего стоило? Твоей совести?
— Не надо высокопарного. Совесть, как слива. Растёт на дереве. Бывают неурожайные года.
Цепи уже гремели, и зачинщиков тут же стали заковывать.
— Отведите мальчишку в дом, — приказал Браслей. К нему опять вернулось хладнокровие и жёсткость.
— Наказание будет жестоким. Разводите огонь, — приказал генерал. В середине площади, на которой стояли окружённые и многие связанные гессы, диры, роны, солдаты стали быстро сносить хворост. Огонь вспыхнул сразу и взметнулся высоко.
— Зачинщики будут сожжены. Заборы восстановятся и укрепятся. Охрана усилится. Реванша у вас не получится. — Браслей был краток и равнодушен.
— Заблокировать выходы в подземные ходы! Так вы тратили своё рабочее время?! Поставить охрану у каждого блока.
Мужчины, женщины, дети смотрели на многомесячные свои труды, ведь копали все и ночами, когда охрана спала. Солдаты везли тягачами и скидывали в отверстия бетонные блоки, огромные камни. Костёр разгорался.
Друс напрягся, его подвели к пламени первым.
И тут вдруг все чуть расступились.
Даже солдаты.
К огню вышли, будто нереальные, три сестры, дочери предвоителя гессов. Стройные, гибкие, в пепельно-рыжих длинных платьях, танцуя и кружась, напевая праздничную песнь духов.
Танец вокруг огня вспыхнул, будто новые языки пламени. Кружение убыстрялось, высокие голоса девушек плели узоры звуковыми волнами, казалось, движения были сплошной тканью пространства, не видно было конца и начала каждому взмаху рук.
Напряжённость висела в воздухе, мелькали стройные тела, выгибаясь и крутясь, казалось, всё вокруг кружится. Вдруг младшая тёмненькая Зоренька сделала шаг к костру и в кружении зашла прямо в огонь. За ней следом сёстры с растрёпанными рыжими волосами вплыли в огонь, и все, взявшись за руки, закружились в хороводе.
Вспыхнули рыжие и каштановые волосы, огонь взвился вихрем в центре площадки. Все застыли.
Дор, отец девушек, закричал.
Пленённые резко высвободились, воспользовавшись моментом всеобщего шока. Схватка с солдатами, миг и они обезоружены, расправа с предателями, рывок к освобождению, окружение замка Браслея.
Вдруг взгляд генерала скользнул по окнам замка. На втором этаже стоял Крис, готовясь выпрыгнуть со второго этажа с окна закрытой комнаты.
Глаза-в-глаза. Сын — отец. Крис приседает и прыгает. Доля секунды. Генерал не успевает поддержать сына.
Каждый гесс, дор, дир…все начинают двигаться, сражаясь с близкими к каждому солдатами.
Дор хочет броситься к огню, где дочки, но тут замечает падающего Криса.
Доля секунды, и он поворачивает, рывок, и у самой земли ловит и падает вместе с ребёнком. Смягчая удар…Браслей кричит — на сына, на солдат, в воздух. Но солдаты смотрят завороженно и со страхом в огонь.
Он горит ярко. Девушки скрываются в пламени практически полностью. И кружат-кружат уже безмолвно. Чёрный дым окутывает всё пространство.
Захватчики в ужасе начинают бежать. Никакие крики генерала их не останавливают. Паника и мистический страх.
