На миг я подумала, что перед нами еще одни близняшки. На Третьем Уровне мы как раз столкнулись с такими — с черными озорными глазами и темными завитушками волос, выбивавшимися из строгих причесок.
Но затем, приглядевшись, я поняла, что ошиблась.
Несомненно, они были сестрами. Та, со спокойным взглядом серых глаз, выглядела чуть старше. Вторая же, чем-то встревоженная, показалась мне совсем юной. Когда мы подошли ближе, я поняла, что она удивительно красива — со вздернутым носиком и растерянным взглядом голубых кукольных глаз.
— Леди Камилла Легер и леди Анаис Легер, — негромко произнесла распорядительница, и я поняла, что она обращается ко мне.
Девушки почтительно поклонились, а я…
— Буду знать! — отозвалась я, поняв, что в королевском саду нежданно-негаданно столкнулась со своими сводными сестрами.
Впрочем, раз уж и на моей руке загорелась метка Королевского Отбора, то дочерям Расмуса Легера, родившимся во втором его браке, здесь самое место!
Я знала, что Камилла Легер младше меня на два с половиной года, и сейчас ей должно было быть девятнадцать. Младшей, наверное, недавно исполнилось восемнадцать — дядя говорил, что разница в возрасте у дочерей графа совсем маленькая.
Про сводных сестер я могла сказать, что они вполне хороши собой и… Пожалуй, больше ничего.
Я больше ничего не почувствовала. Равнодушно пожала плечами и отправилась дальше.
Уже очень скоро мы оказались у входа в Синее Крыло. Поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, не встретив по дороге ни одной живой души, и я подумала, что, похоже, целое Крыло будет в моем личном распоряжении.
Наконец, миновав длиннющий зеркальный зал, оказались в коридоре, в который выходило множество дверей. Одну из них и распахнул передо мной выросший словно из ниоткуда слуга. Поклонился почтительно, и я оказалась в чудесных комнатах, обставленных в срединноморском стиле — с белыми и синими цветами в обстановке. Из окон открывался прекрасный вид на пышную зелень сада и далекую, терявшуюся в дымке столицу, окруженную синими водами Срединного Моря.
Прошлась по комнатам, по достоинству оценив гигантских размеров спальню, но в куда больший душевный трепет меня привела ванная комната с выложенным мозаикой неглубоким бассейном.
Не забыв восхититься роскошью отведенных мне покоев, я попрощалась с леди Вайолет до поры до времени — пока король не примет свое решение. Дверь за ней закрылась, а появившиеся после ее ухода две служанки тут же принялись исполнять свои обязанности. Принесли мне прохладный лимонад и закуски с кухни, пока в бассейн набиралась вода, а потом помогли выкупаться и высушить волосы.
Затем — как же непривычно это делать с чужой помощью! — я надела чистое платье из саквояжа и уселась возле распахнутого окна. Вдыхая запах магнолий и поглядывая на далекое море, стала с интересом ждать, что будет дальше.
У меня было несколько вариантов развития событий, но в каждом из них меня выпроваживали с Отбора уже сегодня. Ясно же, что я им нисколько не подходила — своим прибытием нарушила привычно отлаженную систему и действовала всем на нервы. Поэтому у меня все еще оставалась надежда попасть на корабль, этим же вечером отправлявшийся в Ридию.
Тут в дверь постучали, и я, мысленно кивнув, решила, что один из вариантов получил свое развитие. Гадая, который именно, отправилась за поманившим меня за собой молчаливым слугой. Мы долго плутали по пустынным коридорам Синего Крыла, направляясь на встречу к человеку, соизволившему меня увидеть.
Признаюсь, я думала, что им будет король Трирейна.
Тут слуга распахнул передо мной одну из бесконечных дверей, и я вошла в обитый дубовыми панелями кабинет. Мазнула быстрым взглядом по книжным полкам и мягким креслам с темной обивкой и застыла, потому что ко мне пружинистой походкой направлялся высокий светловолосый мужчина.
И я… Я узнала его сразу же!
Вернее, я бы узнала его где угодно, хотя мы не виделись целых восемнадцать лет. В силу своего юного возраста я его не запомнила, но его портрет всегда был со мной. В мамином медальоне — том самом, который мне передали с ее прощальной запиской и который я всегда носила на своей шее.
Это был граф Расмус Легер, мой отец.
Прожитые годы оставили следы на его волевом лице, порядком добавив ему морщин. Возле губ залегли скорбные складки, виски посеребрила благородная седина. Но взгляд… Взгляд у него все еще был холодным и острым, словно скальпель полевого хирурга — однажды мы с дядей не слишком удачно оказались возле поля боя в Адении, а потом две недели помогали в лазарете. Не смогли остаться в стороне, и я вдоволь насмотрелась на боль и людские страдания.
Качнула головой, разгоняя неприятные воспоминания, потому что на ум полезли совсем другие мысли. Внезапно я подумала, что граф Легер до сих пор производит впечатление интересного мужчины, хотя ему должно было быть далеко за пятьдесят.
Я все еще могла представить, что в Расмусе Легере нашла моя мать, влюбившаяся в него без памяти.
Он тоже ее любил — правда, по-своему и не слишком долго, — иначе как объяснить тот факт, что наследник состояния Легеров женился на девушке не из знатного трирейнского рода, а из семьи ученых и исследователей из Ансельма?
Пошел против воли своих родителей, потому что не мог жить без своей Анны Ривердейл.
Но потом любовь пропала. Растворилась через три года после свадьбы, и все обернулось катастрофой не только для мамы, но могло обернуться и для меня, задержись дядя еще немного в своих странствиях.
Теперь же я смотрела на стоявшего передо мной мужчину в дорогой одежде, подчеркивающей все еще крепкую его фигуру, и думала: за что?! За что он так сильно возненавидел мою мать, обвинив ее во всех грехах? Почему с легкостью разрушил семью и отказался от своей дочери, забыв дать денег на ее — мое! — содержание?
Почему он поверил клевете об измене?..
Быть может, все дело в том, что это у него появилась другая? И граф, обеляя себя, обвинил мать в своем же грехе? Развелся, растоптав ее чувства, а меня обрек на полуголодное существование?
Думать об этом — особенно в его присутствии! — было мучительно больно. К тому же граф хранил молчание, продолжая меня разглядывать, и я все-таки не выдержала.
— Ну здравствуй, папочка! — заявила ему хрипло, уставившись в серые, словно осеннее небо, глаза.
Глава 3
Я смотрела в глаза графу Легеру, с каждой секундой все отчетливее понимая, что приехала в Трирейн зря — разве что снять с себя глупую метку! Потому что к этому человеку я не испытывала ничего, кроме величайшего презрения.
Граф Легер не заслуживал ни моих переживаний, ни слез в подушку. Он не заслуживал того, чтобы я что-то ему доказывала или укоряла. Наши дороги разошлись давно и уже навсегда.
Но… раз я здесь, а он смотрит на меня непроницаемым взглядом и молчит, то, гордо вскинув голову, я обнажила плечо, показав ему магическую метку. Затем, подумав, что вдруг мой… гм… папаша подслеповат и в принципе идиот, воспроизвела ее копию в полумраке рабочего кабинета.
Увеличила, чтобы можно было рассмотреть и королевских грифонов, и орла с ключом, и граф Легер уставился на сияющий узор.
Его глаза расширились.
— Не может этого быть! — наконец, произнес он хриплым голосом. — Это невозможно!..
— Вот и я тоже об этом думала, — заявила ему холодно. — Много раз думала, что это невозможно! Чтобы моя мама — а она ведь была настоящей красавицей, я видела ее портреты… Читала ее стихи и слушала сочиненную музыку. Невозможно, чтобы она влюбилась в такого человека, как вы! В того, кто так безжалостно с ней поступил!
Увидев, как дрогнуло его лицо, продолжила:
— О, вы даже не представляете, как сильно я вас ненавидела!.. Все свое детство я мечтала, чтобы моим отцом оказался кто-то другой и моя мама была жива! Потому что мне так сильно ее не хватало… Но прошлого не изменить. К моему величайшему сожалению, она все-таки вышла за вас замуж, и вы прекрасно знаете, к чему это привело! Знаете, что вы с ней сделали!
