— Когда нельзя, хочется еще больше, ведь так? — спросила я, взглянув в его глаза, в которых ярко вспыхивали огоньки.
— Кто сказал, что нельзя? — ухмыльнулся Август. — Сбегать от Инспектора — нельзя. Угрожать пистолетом Инспектору — нельзя. Пытаться обхитрить Инспектора — нельзя. — Август склонился ко мне и произнес следующие слова шепотом на ухо: — А мне можно все.
— Тогда почему ты сдерживаешься?
— Ради тебя, Вика. — Он выровнялся, положил руки мне на плечи. — Пока мы не пересекли черту, тебе будет проще меня ненавидеть. Ты должна будешь меня возненавидеть.
— Я попробую. А скажи, каким будет секс, если хотеть и ненавидеть одновременно?
Его руки враз сжали мои плечи.
— Жестким?
— А ты какой любишь? — спросила я.
— Разный.
Август притянул меня к себе, запустил пальцы в волосы, оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову. Он наклонился к открывшимся ему навстречу губам, с жаром впился в них. Томленная ожиданием похоть заволакивала мысли сладким, пьянящим туманом, празднуя начало исполнения взаимного желания. Взаимного. Да. Так целуют, когда очень долго хотят. Так чувственно, неистово, с напором. Желая скорее утолить жажду. Но она наоборот все больше растет.
Целуя, хочется быстрее раздеть, добраться до тела. Покрыть поцелуями кожу, которая сейчас скрывается под одеждой. Мои руки сжимают, мнут мягкую шерстяную ткань его свитера, наглеют, не сдерживаются и забираются под него. Сначала неторопливо касаются теплой кожи, а потом с наслаждением скользят вверх, прижимаются к напряженным мышцам.
— Иди сюда, — говорит Август, оторвавшись от меня. Я наконец возвращаюсь на землю, становясь на пятки, следую за ним к кровати. Он садится на нее, ловким движением снимает свитер, обнажая подтянутый живот с четкими очертаниями кубиков пресса, затем мощную грудь, широкие плечи, мускулистые руки. Я засматриваюсь на него, замедляю шаг, и Август, не дожидаясь, пока я подойду, притягивает меня к себе. Приподнимает мой свитер, и я торопливо стаскиваю его с себя, бросаю куда-нибудь. Неважно, потом найдется. Все не важно, когда Август наклоняется и касается губами нежной кожи чуть ниже пупка, целует ее сантиметр за сантиметром, сжимая мои бедра руками.
От удовольствия я закрываю глаза, чтобы напрочь раствориться в ощущениях, впиваюсь пальцами в его плечи. Чувствую, как его губы скользят все выше, как руки оставляют бедра, ищут застежку на бюстгальтере. Как его бретельки сползают с плечей, как он падает вниз, задерживается на моих руках. Разжав пальцы, я опускаю их, и бюстгальтер летит к ногам. Секундой позже чувствую горячее дыхание, обжигающее нежную кожу груди. Замираю, захватывает дух. И запускаю пальцы в короткие волосы Августа, когда кончик его языка касается твердого соска, губы обхватывают его, язык лишь играется с ним, а я схожу с ума от вспышек наслаждения.
Его руки расстегивают джинсы, спускают их вниз вместе с трусиками. Я открываю глаза и лишь на мгновение замечаю мелькнувший в его глазах озорной огонек. Губы трогает легкая лукавая улыбка.
Не успеваю я моргнуть, как он резко подрывается, меняет с собой местами и валит меня на кровать. Когда мои руки оказались заведенными за голову, я тоже не успела сообразить.
— А ты какой любишь? — спрашивает он, похабно ухмыляясь. — Любишь такой?
Держа одной рукой мои запястья, другой он опускается ниже, разводит мои ноги в стороны и пальцем касается чувствительного комочка, мягко надавливает на него. Мои бедра непроизвольно тянутся к нему, выгибается спина, зажмуриваются глаза. С низа живота сладкая истома подымается выше, то захлестывает меня дурманящими ощущениями, то требует до безумия почувствовать в себе его.
Прикосновения прекратились, и я открыла глаза, переводя дыхание. Лицо Августа было совсем близко, а его руки устроились по бокам от моей головы, переплелись пальцами с моими. Он поцеловал меня тягучим поцелуем, сжимая руки.
А в следующий миг ворвался в меня мощным толчком. Я простонала в его губы, сильнее сжала его ладони, и он задвигался быстрее, лишь иногда замедляя темп, чтобы наблюдать за моей реакцией. Как мои вдохи-выдохи перемешиваются со стонами, как я выгибаюсь под ним, как закусываю губы, сдерживаясь, чтобы не закричать. Но когда он меня выталкивает на вершину блаженства, я запрокидываю голову и кричу. По телу разливается вязкая, горячая волна, заволакивает сознание, спутывает слова, мысли, посылая к кончикам пальцев легкую дрожь.
Август разряжается следом за мной, отпускает мои руки, но не уходит. Поворачивает меня на бок, ложится рядом и обнимает.
Когда я прихожу в себя и в голове проясняется, обнимаю его в ответ, целую слегка влажную от пота кожу на плече. Сейчас Август пахнет еще вкуснее, чем прежде. Так и хочется съесть. Я раскрыла рот и немного прихватила зубами кожу.
Никакой реакции?
Я повернула голову. Мой господин Инспектор наконец-то уснул. Бедняжка, он ведь двое суток не спал. Днем за мной гонялся, а ночью водил машину. Стоит дать ему отдохнуть. Я бы тоже полежала, нежась в объятьях, но у меня другие планы.
Стараясь не разбудить Августа, я выбралась из объятий и слезла с кровати. Найти одежду не составило труда, и я быстро оделась. Лежа голым на кровати, Август казался таким милым и беззащитным. Еще замерзнет. Мы не болеем, но мне хотелось хоть чем-то отплатить за те минуты наслаждения, что он мне подарил. Укрыть одеялом — мелочь, но для большего нет времени.
Пока почти три месяца я жила в лагере, парни обходили меня стороной. Не потому что я не привлекательная или скучная. Но а как еще могут относиться к врагу, попросившему убежище? Когда-то я была на стороне, где живут Инспекторы. До одного судьбоносного дня, заставившего спасаться бегством и искать приют у тех, кого мы всегда считали бродягами. Стоит ли упоминать, что они нас считали зазнавшимися гадами…
Сидя на стуле перед ноутбуком сестры, я помотала головой, стараясь отогнать непрошенные воспоминания. Десятый виндовс запустился и потребовал пароль. Сомневаюсь, что не изменилось и это, но я рискнула ввести пароль, который сестра раньше ставила везде: “Вика лучшая, чмоки-чмоки”.
“Неправильный пароль”, — ответила мне система. Ну конечно. Там теперь явно “любимый муженек, чпоки-чпоки”. Я еще потратила несколько минут, подбирая разные варианты, но безрезультатно. Откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди. Как взломать пароль я не знала, хотя что мне даст ее компьютер? Будто я зайду в него и увижу на рабочем столе заметку: “Я пропала туда-то…”.
Что мне может подсказать, куда делась Вера? Да и где ее муж! Разве они не вместе жили здесь? Но где его вещи… Я не заметила вообще никаких признаков того, что в этом доме жил мужчина. Может, они успели развестись…
Но думаю, что ее муж (бывший или теперешний) — первый человек, с которым мне надо поговорить. Знать бы, где он… Я оставила ноутбук в покое и поднялась из-за стола. Август спал, как убитый. Я невольно улыбнулась, подошла и поправила на нем одеяло.
Перед тем как выйти на улицу, я решила все-таки оставить ему записку. Возможно, она его задержит. Я подняла с пола блокнот, вырвала из него чистый лист. Ручек на полу среди бардака не виднелось. Заодно я быстренько собрала разбросанные вещи в полку и вернула ее обратно на место. В поисках ручки, я перерыла весь стол и наткнулась на загранпаспорт сестры. Открыв его, я узнала, что она выезжала последние несколько лет весной в Египет, но за этот год записей не было. Ну раз загранпаспорт дома, то дальше страны сестру искать не придется. Это, конечно, несказанно радует.
Так и не найдя ручку, я воспользовалась карандашом для глаз и написала следующие слова: “Ушла в магазин. Скоро буду”. Оставив записку лежать на крышке ноутбука, я вышла из комнаты. В прихожей нашла в шкафу теплую коричневую куртку с капюшоном, а в тумбочке комплект ключей. Я не была уверена, что вернусь обратно, но на всякий случай прихватила их с собой.
Ясное небо над головой, казалось, обещало теплый солнечный день, если бы не сквозивший украдкой холодный ветер. Солнце едва поднялось над крышами домов в конце улочки, но уже ярко слепило в глаза. Жмурясь от света, я пересекла дорогу и прошла немного вдоль нее.
