— Не завалю! — тут же насупился он.
— Хочешь со мной поспорить? — многозначительно улыбнулась Людмила Викторовна.
От нашего смеха едва не вылетели стекла из окон. Это же надо было — провоцировать преподавателя, которому еще предстоит сдавать экзамен.
— Так, успокоились, — спустя пару минут непрекращающейся истерики, все еще улыбаясь, потребовала Людмила Викторовна. — Иван Струпынин.
Я тут же навострила ушки. Тему талантов своего двоюродного брата Тоха, когда я спросила об этом, предпочел обойти стороной.
— Его дар пробился поздно, всего четыре года назад, но заявил о себе сразу мощно. Четкий, структурированный. Да и контролировал его Иван так, словно знаком с ним с детства.
— Четыре года назад? — переспросила я, как-то неожиданно соотнеся некоторое волнение, которое чувствовалось в Иване и рассказ Людмилы Викторовны о той аварии.
— Да, Александра, — с ее лица вновь ушла улыбка, — он был в том автобусе вместе с матерью и своей младшей сестрой. И именно благодаря нему мы потеряли тогда одиннадцать человек, а не тринадцать.
— Круто! — высказал, наверное, всеобщее мнение Петр. — За такое награждать надо.
— Он и награжден, — подтвердила Людмила Викторовна. — Медалью «За спасение людей». И я очень рада, что он — студент нашей Академии.
— Мещерские тоже рады, — вдруг подала голос Аня. — Такой крутой целитель…
— Будущий целитель, — поправила я ее.
С Иваном была знакома мало, но… На мой взгляд, он не заслужил того скрытого пренебрежения, которое явно звучало в голосе Анны.
— И остался Лука Трофимов, — так же, жестом, усадив Ивана, развернулась она в ту сторону, где сидел угрюмый парень из группы Березина. — У Луки редчайшая специализация. Он — универсальный донор, способный одновременно работать с несколькими стихиями.
— Вот это да! — довольно громко выказала свой восторг Анна.
— А еще этому молодому человеку, хоть он и выглядит несколько старше, но месяц назад исполнилось только пятнадцать лет. И он самый юный студент Академии за последние пятьдесят лет.
Надо сказать, не только Анна была впечатлена сказанным.
Универсальный донор в пятнадцать лет…
Признаться честно, я этот момент рассматривала еще и с точки зрения собственной безопасности. На его фоне мои таланты воспринимались довольно скромно.
Если, конечно, не брать во внимание тот, о котором не упомянула Людмила Викторовна.
* * *
…Анатомией человека называется наука, изучающая форму и строение человеческого организма (и составляющих его органов и систем) и исследующая закономерности развития этого строения в связи с функцией и окружающей организм средой…
В том учебнике, по которому занимались студенты медицинского института, около пятисот страниц. Плюс атлас в трех томах. В нашем почти на сотню меньше — не тот уровень детализации.
Да и шли мы с классическими медиками с разных сторон. Они начитали с костей и связок, мы — с систем. А ма?ксимис ад ми?нима, что в переводе с латыни означало: от большого к малому. И тут же соотносили изученное с полевыми структурами.
На первый взгляд казалось, что так даже проще, но…
Анатомий у нас фактически было две. Одна — обычная, вторая — полевая. И все это одновременно.
— Не помешаю…
Я оторвалась от учебника и, подняв голову, посмотрела на вошедшего в гостиную Данилу Евгеньевича.
По нашей договоренности, если внутренняя дверь во флигель закрыта, то я, либо занята, либо отсутствую, либо просто никого не хочу видеть.
Сейчас дверь была открыта. В этот раз я про нее просто забыла.
Сразу после занятий смоталась в стрелковый клуб — требовалось разгрузить голову. Там же перекусила, прихватив с собой и на ужин — не хотелось отвлекаться на совместную трапезу. Потом вернулась домой, привела в порядок одежду.
С бытовыми заклинаниями длительного действия было бы проще — они предохраняли вещи от загрязнения и помятости, но их применение в учебное время запрещалось. Всякого рода записные книжки и шпаргалки относились к той же группе, так что, облегчая работу преподавателя, проще было вычеркнуть всю бытовку из списка используемых целителями в стенах Академии.
Ну а затем, перекусив в процессе, занялась учебой. В группе двадцать два человека, но нас разделили на две погруппы, поэтому рассчитывать на то, что пронесет, не стоило. Устно обещали опрашивать каждого. Да и про письменные работы забывать не стоило.
— Я на минутку, — положив объемный сверток, который принес, на диван, подошел профессор ко мне. — Посмотри, завтра обсудим, — положил он на стол несколько листов с напечатанным на нем текстом.
— Что это? — отодвинув учебник, взяла я верхний.
…Влияние низкодозированного целительского воздействия на пораженные энергетические каналы…
— Препринт статьи в «Медицинский вестник», — как-то… словно стесняясь, произнес профессор.
С Сергеем, поражения у которого были более обширными, но менее глобальными, мы практически закончили. Все каналы, поврежденные во время пожара, когда он спасал детей из горящего дома, работали стабильно. И хотя «корсет» мужчина еще носил, но последний раз его подпитывали еще до начала лечения, так что назвать его полноценной поддержкой было уже нельзя.
С Тамарой Львовной процесс лечения продолжался, но результаты говорили сами за себя. Метод работал, что давало шанс многим из тех, кто раньше не обошелся бы без ампутации или постоянной целительской помощи.
Можно ли назвать это прорывом?
Мне с моим мизерным опытом судить о столь глобальных вещах сложно, но даже я понимала, как много людей будет благодарно за возможность жить полноценной жизнью.
Это не говоря уже о слабых целителях, для которых появится возможность для приложения своего дара.
— Данила Евгеньевич, — поднявшись, сложила я листы в стопку и вернула ему, — мы же договаривались! — напомнила, что мое имя в работе упоминаться не должно.
— Это неправильно, Саша! — твердо произнес он. Бумаги взял, но…
Лично у меня сложилось ощущение, что они жгли ему руки.
— А что там? — помня, что с мужчинами лучше не спорить, перевела я тему.
Он оглянулся, посмотрел на диван.
Отбросив бумаги, отошел, чтобы вернуться уже со свертком. Положил его на стол.
Опередив просьбу, протянула канцелярский нож, чтобы вскрыть упаковку.
— Это — подарок от нас с Люсенькой, — избавившись от лишней бумаги, положил он передо мной украшенную резьбой плоскую деревянную коробку.
Что находилось в ней, догадалась раньше, чем он поднял крышку.
— Камни! — восторженно выдохнула я, едва ли не со священным трепетом наблюдая, как предстает перед моими глазами настоящее богатство.
Использование магем — второй этап в освоении целительских техник. Первый — более простой и более доступный, ощущения. Тепло, холод, покалывание, наполненность, разряженность…
Тепло — чаще всего, воспалительный процесс. Холод — дегенеративные изменения. Покалывание — паразиты или разрывы. Наполненность, когда отталкивает руки от места диагностики, говорит о закупорках или является дополнительным признаком воспаления. А вот разряженность, когда из тебя начинает тянуть энергию, да в сочетании с холодом — не самые приятные перспективы, связанные с изменениями на клеточном уровне.
Чтобы целители могли понимать друг друга, выражая то, что чувствуют, да еще и применительно к категориям слабый, средний, сильный, как раз и использовались наборы камней, вызывавших соответствующие ощущения.
Отец обучал меня на своем комплекте. С гравировкой рода Воронцовых.
— Спасибо! — не в силах отвести взгляд от трех рядов разного вида и формы камней, лежавших каждый в своем гнезде. — Я собиралась на выходных заглянуть в магазин, но вы опередили.
— Кстати, о магазине, — вскинулся Данила Евгеньевич. — Юля сказала, что княжич Мещерский пригласил вас на выходные в имение.
— Да, — отозвалась я, — продолжая поглаживать деревянный бок коробки. — У вас были на меня какие-то планы? — подняла я голову.
