— Ладно, успокойся. Всё это действительно может несколько дней… подождать, — примирительно сказала я.
— Ты думаешь, что я трус.
— Нет.
— Да!
— Нет.
— Да!
— Конечно, ты малодушный трус. Но всё равно ты имеешь право на собственные ошибки, — сдалась я, неуверенно провела рукой по его голове. — Зачем волосы обстриг, они же длиннее были?
— Не хочу походить на… этих смазливых, — передёрнулся Джеймс.
— Но ты тоже теперь — "этот", — вздохнула я. — Куда больше меня самой… Ладно, Джейси, всё как-нибудь утрясётся, главное, что ты жив и все живы.
— Я по тебе скучаю, — неожиданно сказал он. — Буду проситься в Академию Безмолвия на следующий год.
— По мозгам тебе вроде бы должно быть девять лет. Ладно, ростом ты мог ещё вымахать, но знания, уровень мышления, владение даром и остальное… Как ты планируешь это объяснять?
— А я — нетипичный парадокс. На самом деле, я всё это понимаю, но что-нибудь придумаю. Сыграю на чувстве вины, желании наверстать упущенное, проснувшейся гениальности и нежелании достопочтенных Фоксов со мной возиться. Всё что угодно, только бы к тебе поближе.
— Да уж, куда я без тебя! — хмыкнула я, скрывая смущение. — Пропаду, не иначе, даром что теперь мелкий балбес — это ты, а не я, кошмарище моё.
Притянула его голову к себе на колени, погладила шелковистые прядки волос. Никогда у меня не было рядом такого родного существа, которому бы ничего не было от меня надо, и с которым я ощущала бы такое душевное единение, и я немного замерла, наслаждаясь этим чувством, пока Джеймс опять чего-нибудь этакого не ляпнул или не вытворил.
Как мы похожи.
Братец приподнялся и заглянул мне в глаза.
— Надо возвращаться, пока предки дорогого Сэма не подняли шум. А то мало ли…
Я и сама понимала, что раньше времени не стоит вызывать ни у кого никаких подозрений, поэтому поднялась и протянула руку Джеймсу, помогая ему подняться. Обернулась — и увидела стоящего неподалёку Габриэля. Он смотрел на меня, на наши с Джеймсом переплетённые пальцы, а мне захотелось провалиться под землю.
Демонов братец, нет, демонова мамаша, которая устроила нам все эти сложности и пропала, не удосужившись хоть кому-то хоть что-то объяснить, даже письма не оставила! О чём она только думала?!
Глава 7. Прошлое
/прошлое/
В первые пару часов после прибытия всё оказалось не так уж плохо. Проректор Алахетин, важничающий сверх меры, но довольно скучный типчик, сказал какие-то общие, ни к чему не обязывающие слова о том, как он рад и признателен, и отправил меня в общежитие заселяться.
Общежитие! Боги и демоны, нет, я понимаю, что это — часть устоявшегося за века образовательного процесса, традиции и всякая прочая лабуда, но звучит, конечно, слегка унизительно. И даже то, что родители в последние годы потеряли практически все свои сбережения, а наш дом оказался заложен, ничего не меняет. Я — Менел. Наследница уважаемого и богатого когда-то рода. И если какие-то умники решили, что знания лучше усваиваются адептами, если они будут жить не в нормальных условиях, то есть отдельно стоящих особняках или хотя бы отдельных просторных комнатах, а будут ютиться в тесных каморках вплотную с незнакомыми людьми, единственная общность с которыми заключается только в принадлежности к одному и тому же полу и возрасту, то не мне их судить.
— Маргарита Хэйер, — пискнула бледненькая, похожая на мотылька, девушка. Что ж, её род также был не из последних, но это не очень-то примиряло с необходимостью ежеутренне и ежевечерне делить с ней ванну. — Можете… можешь звать меня Рита.
— Корнелия… Нелли Менел, — в ответ буркнула я. Понимала умом, что девушка совершенно ни в чём не виновата, но это не избавляло от раздражения. Однако с учётом того, что нам жить вместе один, а то и два года, надо как-то налаживать контакт. — М-м-м, очень приятно, Рита.
— Мне тоже, — какая же она бесцветная и блёклая! Волосы очень светлые, губы узкие и бледные, кожа почти прозрачная, брови и ресницы всего на пару тонов темнее волос, худенькая и плоская какая-то. Ладно, это со мной природа с красками перестаралась, должна же она на ком-то была и отдохнуть. Интересно, как у них тут обстоит с утренним подъёмом? Вроде как завтра важная церемония распределения на факультеты… Кажется, тут студентов меньше, чем у нас слуг было — до Великого и Ужасного разорения, разумеется.
— Какая у тебя стихия ведущая? — так же тихо спросила девушка. — У меня вода. А у тебя огонь, наверное, да?
Вот этого вопроса я и не хотела, хотя, конечно, понимала, что он будет. Промычала что-то неопределённое, понимай, как хочешь. Мол, я сторонница всестороннего развития и всё такое, а в Академию стихий не пошла… вот не захотела — и не пошла!
— Интересно, нас завтра как-нибудь разбудят? Церемония начинается в 8 утра, завтрак потом. Не знаю, как ты, а я дома раньше десяти не вставала, — может быть, получится сменить тему?
Теперь уже Рита смущённо пожала плечами. М-да, разговор как-то не клеился. Не умею я с девушками разговаривать, они обычно или сразу пугаются, вот как эта, или начинают завидовать, соперничать и злиться. У меня и подруг-то никогда не было. Наверное, с молодыми людьми будет проще — посмотрим. Не очень-то у меня много опыта было в общении с ними.
Если честно — почти совсем не было. Школа, в которую я ходила ещё в те благословенные годы, когда наша семья была богата, предназначалась исключительно для девочек, как оно и должно быть в знатных семьях. А тут — совместное обучение. И мои консервативные родители, приверженцы традиционного жизненного уклада, ничего не сказали против — а что тут скажешь, когда средств практически не осталось, а Академию Безмолвия спонсирует король?
Да и дар… м-да.
Пожелав тихой соседке спокойной ночи, я улеглась в выбранную мною кровать — Рита не возражала, ну, или не сочла возможным свои возражения озвучить — напротив окна, с видом на звёзды. По детской привычке начала их пересчитывать — и засыпать. Но где-то на границе сна и яви проклятая память сыграла со мной злую шутку — не успев провалиться в спасительное забытье сна, я снова, как наяву, увидела тот самый злополучный день — пляшущие огоньки на моей ладони, радугу из потоков разноцветного пламени. Скучно! Я, не в меру избалованная, капризная и своевольная девочка, поздний и единственный ребёнок, залюбленная матерью и отцом, рвусь на свободу. Мой рано пробудившийся огненный дар рвётся тоже. Пару недель назад я чуть не сожгла детскую, с тех пор нанятая гувернантка мисс Райфус, строгая, высокая и тощая дама, ходит за мной по пятам. Сейчас-то я, конечно, понимаю, каких усилий и средств стоило отцу найти на эту не самую почётную и не самую простую должность магически одарённую даму — для возможного устранения последствий невоздержанного детского магичества.
Меня мисс Райфус раздражала невероятно, тотальный контроль выводил из себя, и вот в тот самый день я, наконец, умудрилась сбежать — безо всякой магической помощи, перелезла через забор, да и всё. Наказаний я не боялась — единственную наследницу Менелов никогда не наказывали.
Через поле, пустое, чёрное, выложенное снопами сена, я бросилась в ближайший пролесок, а там наши владения уже заканчивались. К сожалению, моя эйфория закончилась чуть позже, когда я оказалась на обширной поляне, по которой среди странных бесформенных повозок, напоминающих домики на колёсах, вольно пасущихся каурых лошадей, раскиданных вещей, разожжённых костров сновали совершенно ни на кого не похожие люди — все, как один, даже дети, налысо бритые и в бесформенных, ярких, разноцветных одеждах, так, что мужчин было трудно отличить от женщин.
Это были бродяжники, одно из тех разрозненных кочевых племён, которыми издревле принято пугать детей — украдут, заберут, будешь до конца дней своих из грив лошадиных блох вычёсывать! А блох тех тьма тьмущая, и каждая размером со шмеля, поэтому-то бродяжники и бреют свои головы! — зловещим голосом говорила моя няня, когда я, крепко сжав зубы, отказывалась от чего-то безвкусного, но крайне полезного. Тогда, дома, в детской, эти россказни казались совершенно нереальными сказками — конечно, я была младше, но с малых лет не лишена некоторого жизненного скепсиса.
