Она отмахивается от моего беспокойства.
— Каллен так занят всеми своими женами и другими женщинами, с которыми он развлекается, что он не заметит моего отсутствия.
— А твои дети? Где они?
— С няней, — она широко мне улыбается. — Все в порядке, Ева. В данный момент я больше беспокоюсь о твоей безопасности, чем о своей.
Я вздыхаю и продолжаю исследовать, в то время как мой мозг все еще перегружен мыслями о побеге. Как бы я это сделала? Куда мне податься? Время, безусловно, имеет решающее значение, потому что завтра будет конец жизни, какой я ее знаю. Сбежать послезавтра будет почти невозможно. Возможно, Маре было легко уплыть от Каллена на часок — другой, но мне будет нелегко. Не после того, как он хотел меня так долго. Это значит… если я собираюсь действовать, мне придется делать это быстро.
— Видишь это? — спрашивает Мара, возвращая мои мысли к тому, что нас окружает. В середине комнаты стоит большой деревянный стол и большой стул, съехавший в угол из — за наклона утонувшего корабля. В углу также стоит сундук, достаточно большой, чтобы я могла поместиться внутри.
Я подплываю к сундуку, разглядываю замок на нем. Замок сильно проржавел и выглядит так, будто вот — вот треснет пополам. Я просовываю пальцы в отверстие, а другой рукой обхватываю основание, разделяя две половинки. Я ухмыляюсь, когда замок со щелчком отделяется и падает на песчаный пол.
— Тебе понадобится валюта, чтобы выжить на суше, — продолжает Мара, глядя на то, что осталось от сундука под нами.
— Вот почему ты привела меня сюда, — говорю я.
Мара берет меня за руку, крепко сжимает. Мои глаза горят от эмоций, горло сдавливает, и я чувствую, как жабры на шее сжимаются, мое тело пытается убедиться, что я не захлебнусь водой, пока я пытаюсь взять себя в руки.
— Спасибо, Мара, — шепчу я. — Ты не представляешь, как много это значит для меня.
— Я не знаю, есть ли в сундуке что — нибудь полезное, так что пока придержи свою благодарность, — отвечает она. — Но есть кое — что, что я хочу тебе сказать… кое — что, что ты найдешь полезным на суше.
— Что это?
Она делает паузу на мгновение.
— Ты когда — нибудь слышала о Песне Сирены?
— Песня русалок, из — за которой моряки разбивали свои корабли о зазубренные скалы?
Она кивает.
— Это не просто история, которую нам рассказывали в детстве.
Я хмурюсь.
— А что это?
— Она основано на истине.
— Какой?
— У нас есть определенные… способности, когда дело доходит до подчинения людей своей воле, — объясняет Мара.
— Я не понимаю, что это значит.
— Когда ты доберешься до земли и обнаружишь, что тебе что — то нужно от кого — то, положись на Песню Сирены. Это будет особенно хорошо работать на людях — мужчинах, но я слышала, что это также работает на людях — женщинах. Пока кто — то находит тебя привлекательной, ты можешь убедить его выполнять твои приказы, просто глядя ему в глаза и говоря, чего ты хочешь.
— Откуда ты знаешь, что это правда?
— Лиам, — отвечает она, я хмурюсь и качаю головой, сразу же игнорируя весь разговор. — Ева, Лиам знает больше, чем ты думаешь!
— И как? — спрашиваю я, но сама понимаю ответ. — Он был на берегу!
Она кивает.
— Нельзя никому рассказывать. Я дала ему клятву, что сохраню тайну.
— Я никому не скажу, — отвечаю я, когда в моей голове начинает формироваться идея. — Действует ли эта Песня Сирены на русалов? — может, я могла бы песней сирены заставить Каллена оставить меня в покое…
Она качает головой.
— Только на людей. И это дар, которым обладают только русалки. У русалов нет такого дара.
— Вместо этого у них повышенная сила и скорость, — бормочу я. — Думаю, что лучше бы я обладала их даром.
Мара снова качает головой.
— Это тебе пригодится, когда ты окажешься среди людей, Ева. Не… забывай об этом.
Я киваю и сохраняю информацию в памяти, снова обращая внимание на то, что нас окружает, и особенно на сундук перед нами. Я открываю его, и мои глаза расширяются, когда я вижу внутри огромную массу сияющего металла и драгоценных камней. Они блестят в тусклом свете, пробивающемся сквозь бушующие волны. Я знаю, что некоторые драгоценные камни и монеты — золото — универсальное вещество, и я, конечно же, узнаю жемчуг, поскольку его находят внутри устриц.
Однако я не узнаю большинство других драгоценных камней — некоторые из них темно — красные, другие темно — зеленые, а третьи — лазурно — синие. Есть серебряные цепочки, и золотые монеты, браслеты, кольца, ожерелья и другие украшения, назначение которых я не знаю, но они такие же блестящие и красивые.
Проплывая дальше, я закрываю сундук и ищу способ его поднять. По бокам есть ручки, но одна из них уже сломана пополам, а другая почти в таком же состоянии. Я вставляю сломанный замок в петлю, чтобы сундук случайно не открылся, и хватаюсь за неповрежденную ручку, с ворчанием дергая одну сторону сундука вверх.
— Осторожно! — говорит Мара, борясь с другой стороной. Сундук тяжелый, несмотря на невесомость под водой. Я стискиваю зубы, и вместе мы вытаскиваем его из комнаты в большой главный зал. Мы опускаем его с тяжелым стуком, отчего стайка падальщиков в тревоге рассеивается.
Я кусаю нижнюю губу. Я понятия не имею, как мы собираемся вытаскивать сундук из корабля.
Но в одном я теперь убеждена: мне нужно уплыть из Корсики. Я не могу выйти замуж за Каллена. Теперь, когда у меня есть шанс на побег, я не могу его упустить. Я должна использовать его, должна уплыть. Я должна рискнуть на суше.
И сегодня мне придется уйти.
И все же, как я вытащу этот сундук из корабля? Мы с Марой едва справляемся с ним, а это значит, что я никак не могу нести его в одиночку, не говоря уже о том, как далеко
