class="p">Причём кривую скорчив мину, дитя спустилась
По ступеням, прошмыгнув в подвальный лаз. Но принц, последовав
Примеру, обрёл ранение коленям. Коль был проход ему в меру,
На ребёнка лишь рассчитан. Просчитала всё плутовка,
Была ж от силы то уловка, ведь тот
Опасен, кто упитан.
Пещера взору их предстала.
Съедая чёрный уголёк, большая печь в углу
Пылала. Изыск для царского стола готовил тот же паренёк.
Рамона факелы зажгла и подала один Калану. И молча двинулась вперёд, Ведя «начальство» к котловану. Уж позади был коридор, другой
Открылся взору грот, где принц и начал разговор: «Найти
Мне друга надо здесь. И у него супруга есть – Жерар
И добрая Луиза. Рамона, детка подскажи.
Где их искать, поведай, «киса».
Рамона
–И не тошнит тебя от лжи? Ведь у Жерара нет друзей
Из окружения колдуньи.
Калан
–Я друг, лишь только
Для людей! Ну хорошо, скажу я для
Шалуньи. Его старик послал меня, спасти семью,
Как и тебя. И перстень сей, его отца, ты отнести должна
Жерару. Чтоб верил он мне до конца, что
Я не враг несущий кару.
Рамона
–Я ненавижу ведьму люто! И её гостям не рада!
Тебе же, верю почему-то, в другую сторону нам надо.
И больше он не мог уж говорить,
Когда б по улицам вела. Не может зодчий не творить.
Музей скульптур был под землёй. В прекрасных гротах без числа
Здесь жили люди всей семьёй. Не успевал Калан за деткой, его искусство
Тормозило. То отвлечёт узор, то ветка, всё о тоске здесь говорило
По небу, морю и по тверди. Калан решил не замечать
Поющих птиц на длинной жерди, страшась
Девчушку потерять.
Наконец они добрались.
И, новичка увидев здесь, люди сразу же
Собрались, ведь всяк о воле жаждал весть. Но вот,
Что принц узнал о горе в душевном с ними разговоре. Для
Кровожадных лишь зверей была на острове свобода. Коль смерть от
Дикого урода под земь загнала всех людей. Где приходилось им не жить, но Выживать в условиях ужасных. О если рыбы наловить, нужда прикажет,
Их отважных, не всех дождётся мать, жена, но пир покроет пелена.
Спасали лишь подземный город стальные, крепкие решётки.
Но рисковать, несносный голод, да пересохшие их
Глотки заставляли вновь людей.
Ещё Калан узнал от них,
Как драгоценный их трофей менялся щедро
На муку. Когда б в обрядах колдовских, велеть магически мешку
Забавой было для девицы. И превращал вдруг голосок морской просушенный Песок на глазах в муку пшеницы. Но иссякла жила злата, и принц
Услышал от людей: «За хлеб исчезла вся расплата.
И чем теперь кормить детей?»
XIV
Узнав от них, пока живых, глубины
Пыток роковых, Калан подавлен был, угрюм. Но вдруг
К ним выглянул на шум мускулистый воин бравый. И принц узнал
Жерара тут же, хотя с холста малец кудрявый, войдя в года, заматерел. Но
Всё ж черты вещали в муже, что сын барона к ним поспел. Калан пробрался Сквозь толпу. Он шёл к атлету, улыбаясь, и произнёс к нему мольбу,
Слегка в поклоне преклоняясь: «Позвольте мне задать вопрос.
Вы не Жерар? Не сын барона? Был господин мой, как
Утёс, как Вы и был до старческого склона.»
Жерар
–Как-будто сердце тронул нож!
Отца же я не видел годы! Всё знать хочу
Про старика. И коль слова твои не ложь, прошу пройти
Скорее в гроты. Безмерно гостю будем рады. Ведь повстречать
Здесь земляка я от судьбы не ждал награды. Однако
Ты уж нас прости, не без основ душе тревожно.
Найти нас было б невозможно. И как
Не сбился ты с пути?
Калан
–Хоть недоверье чую
В речи, я рад Луиза нашей встрече.
И чтоб спокойнее Вам стало, скажу я весть благую
Вам. На бриге ждёт нас у причала Ваш брат отважный лично сам.
Не враг я, верьте мне, Жерар. Раз я проделал жуткий путь кары ведьминой в Разгар, дабы Вас домой вернуть. К отцу в печали несказанной, и в сердце Ноющей тревоге. Лежит старик с душевной раной почти у смерти на
Пороге. Он передал письмо для Вас, я знаю, что в нём говориться,
И не угрозы на сей раз, но соизволил дар явиться. Я восхищён,
Луиза! Годы, красу не в силах покорить. И не смогли даже
Невзгоды природу Вашу погубить. А с Вами кто?
Не Ваш ли сын? Ровесник он мне по годам.
Как счастлив будет господин, ведь
Рода слава же на нём!
Жерар
–Ну ты, хотя б, представься сам.
Калан
–Калан, играющий с огнём. Прошу, доверьтесь мне, друзья,
И ничему не удивляйтесь. Помочь, конечно, попытайтесь,
Когда б нуждался в этом я.
Слеза скатилась по лицу,
Не смог скупую он сдержать. Ведь сын давно
Хотел послать, письмо – раскаянье отцу. Но десять лет прошло
С тех пор, как объявился лютый вор. Отнявший дом, достаток, счастье и Возможность возвратиться. О если бы не их участье, друзей надёжное плечо, Пришлось бы с жизнью распроститься, совсем бы было б горячо. И присев
За стол пустой, их потекли воспоминанья. И хоть и был не сыт и гол
Народ, толпившийся в дверях, но жалость лишь да
Состраданье Калан заметил в их словах.
Калан
–Нет, не может быть прощенья
Тебе Гаала за вторженье! И как же в бошку-то
Взбрело скуки ради творить зло? И кто ж советовал из муз за
Непосильный взяться груз? Ведь истребить любовь нельзя,
Раз для неё и муки не отрава. Ну что ж, не прошенный
Судья, тебя ждёт жуткая расправа!
И больше мститель не тужил. Он, пламенея гневом, встал.
На спину ношу возложил и всем решительно сказал:
«Ну а сейчас пора мне к морю, прошу дорогу указать.»
Грин
–И в этом, гибели причина! Быть одному – на радость горю.
С собою надо Грина взять.
И обняла Луиза сына и умоляла
Не ходить. Но муж велел ей отступить. Честь
Не позволила ему иную жизнь послать во тьму, пошёл и он,
Взяв меч с собою. И плач прощальный жёг огнём, когда б отправились Втроём одной смертельною тропою. Долго ль, скоро?
Но пришли к металлической решётке.
Жерар
–Здесь они, уж нас нашли. Слышишь? Храп идёт из глотки.
А смердит как-будто б сдох давным давно уже от блох.
Наш выход, парни, обождёт, уж очень голоден урод.
Калан
–Откройте мне врата, друзья. Да только вам со мной нельзя!
Закройте
