— Отойди от него, очень медленно.
Я стояла, как вкопанная. Даже не поверила, что этот тихий голос Кхиры. Почему? Это ребенок!
Кхира снова проговорила очень тихо:
— Прошу, отойди от мальчика. Я хочу ему помочь.
Хорошо, если она просит, то стоит отойти. Я начала двигаться.
Но мальчику это не понравилось. Он вскочил на ноги, и зачирикал что-то на своем языке:
— Гакрух!(Стой!)
Я замерла. Химера прокаркала что-то в ответ:
— Кух гахакур! Кху агхар!(Не бойся! Я здесь!)
Но мальчик не унимался и повторил:
— Гакрух! Гакрух! Гакрух!(Стой!)
— Да, что же это? Я ничего не понимаю.
— Стой на месте! — сказала химера.
— Арак агратак! — не унимался мальчик!
Она помочь! — пронеслось в моей голове. Ну, конечно, она поможет! Не переживай, маленький!
— Кру агратак! — произнесла химера. (Я помогу)
Малыш отрицательно замотал головой! И стал показывать на меня то ли крылом, то ли рукой!
— Арак агратак! — повторил он.
Химера удивилась, но спорить не стала. Лишь спокойно произнесла:
— Хакарак.
Согласна, — сработал мой переводчик.
— Я? Ничего не умею, малыш, ты ошибся! — начала было объяснять.
Но мальчик продолжал говорить:
— Ру агратак! Кагар!
Ты поможешь, вылечишь! — продолжал ребенок.
— Но как?! Как я могу помочь?! — воскликнула я.
Ребенок затряс головой, а после гримаса боли исказила его лицо. Его спина выгнулась, а ноги подкосились. Через мгновение, на земле стоял уже ворон, которого я видела ранее.
— Что ты наделала?! Тахир, гакур кру! — сорвалась на крик химера.
— Я? Я ничего не делала! Вот тут сейчас стоял мальчик, а теперь — ворон! — ответила я.
— Тахир, гакур кру! — словно молясь, повторила химера.
Из неоткуда появилась сеть, которая накрыла ворона, он стал брыкаться, пытался взлететь, но все безуспешно. Профессор появился рядом. И резко сказал:
— Можешь не просить! Он не услышит тебя!
Профессор собирался поднять сеть с птицей! Но химера набросилась на него, вцепилась удлинёнными хищными когтями ему в спину.
Ермил не растерялся, а буквально одним движением отбросил её от себя, а затем заблокировал у земли, прижав лицом вниз, и сказал:
— Успокойся! Я не враг! Я помогу! Мальчик отравлен!
— Химера, сопротивлялась, упиралась! Затем закричала:
— Кто мог это сделать?!
Профессор немного ослабил хватку и проговорил:
— Подумай сама. Я не в вашей стае.
Химера еще раз дернулась и успокоилась. Профессор отпустил. Медленно отошел к сети, забросил её на плечи и сказал мне:
— Собирайся, мы уходим.
Теперь я поняла, что вернуться домой будет сложно.
Глава 9
Время шло к вечеру. Велесов не находил себе покоя и ходил из стороны в сторону в кабинете Вольговича. События вчерашнего дня то и дело прокручивались у него в голове. Первую половину дня еще удалось занять делами, нужно было объяснить появление брачной руны, а также отсутствие адепта. В ректорате ему вынесли предупреждение и попросили очень убедительно, чтобы такого впредь не повторялось. А вот с руной оказалось всё намного сложнее. Он не планировал связывать себя подобными обязательствами, да и с его родословной было не всё так просто. Он был приближен к великокняжескому роду по линии отца. И жениться в один момент не мог, было необходимо поставить в известность родственников. Которые с нетерпением ждали оглашения невесты. Велесов часто бывал при дворе с дипломатической целью, и его дядя часто над ним пошучивал: «Допрыгаешься, женю на первой встречной, даже пикнуть не успеешь».
Видимо, допрыгался. Подумал про себя Велесов, и легкая улыбка проявилась на его губах. Разговор с отцом выдался не из приятных, но сейчас это мало его беспокоило, так как отец отличался вспыльчивым характером, но быстро приходил в себя. Остынет.
***
Когда он взял в руки дело Александры Тихомировой, оно не представляло собой ничего особенного, обычная папка без каких-либо пометок. В таких папках содержались сведения о родителях, их видовых особенностях, месте прибывания или обитания, отметки об обследованиях.
У Александры в графе мать стояла пометка секретно, а в графе отец — прочерк. Видовых особенностей прописано не было, место прибывания — Грань. Что ж за Грань уходить не многие могут, нужен пропуск. Дипломатические атташэ, роль которого он иногда исполнял, могут пересекать границу без дополнительных заморочек. Значит, господин ректор не просто попросил меня заняться этим адептом.
***
Устройство семинарии было знакомо Велесову с самого детства, он часто бывал здесь вместе с отцом, который курировал одно из направлений.
Когда он достиг половой зрелости, его пригласили в семинарию на профессиональное обучение. Учебное заведение включало несколько направлений подготовки: зоологи, ботаники, архивариусы, ратники, мастера.
Все программы строились на интеграции всех четырех направлений. На выходе адепт с небольшим генетическим потенциалом имел хорошую физическую подготовку, мог приготовить элементарное зелье, разбирался в особенностях соседствующих видов и знал наизусть историю своей страны. С таким багажом знаний провинциальные города, а тем более маленькие селения встречали выпускников с распростёртыми объятьями.
Адептов с высоким генетическим потенциалом всегда ждали при дворе: целители, воины, казначеи, дипломаты, архитекторы всегда были нужны.
Основная специальность Велесова была ботаника, он прекрасно разбирался в травах, делал успехи во врачевании, но на последних курсах обучения он сошелся с профессором Вольговичем, и зоология его увлекла намного больше. Даже статус целителя в лазарете при семинарии и собственная лаборатория не смогли удержать его от такого шага. Родители были очень удивлены, а при дворе и вовсе негодовали, но быстро воспользовались этим и стали отправлять в дипломатические командировки.
Велесов никогда не говорил о своем происхождении, а даже старался это скрыть по возможности. Вольгович при первой же встрече сообщил ему:
— Юноша, если ваше достижение состоит только в том, что ваши папа с мамой постарались, можете даже не собираться в экспедицию.
Это укололо, задело. Но он захотел доказать, что он тоже чего-то стоит. Так это противостояние переросло сначала в симпатию, а затем и в дружбу.
Поэтому прежде, чем решить, как поступить с делом, он решил спросить совета у друга.
Вольгович был профессионалом своего дела, неудивительно, что должность профессора досталась ему в молодом возрасте, хотя для этого нужно было показать высокие результаты по всем пяти направлениям, а также сдать экзамен. Поэтому на всю семинарию было всего пять профессоров. Если же адептам предлагали место в семинарии, то они занимали должность магистра.
Со стороны, казалось, что Вольгович очень грубый и жестокий человек, но эта излишняя строгость, часто принимаемая за жестокость, не раз спасала жизнь его учеников. Поэтому Велесову нужен был этот прагматичный взгляд на ситуацию, и строгие замечания, которые вразумляли, отбрасывая всё не нужное. Он зашел в кабинет профессора, обменялся любезностями и перешел к делу.
— Ермил, наш достопочтенный Афанасий Таносович, подкинул мне одну загадку, поможешь?
Вольгович знал, что ректор был очень хитромудро устроен, и если он рекомендательно попросил, или даже потребовал, жди подвоха.
— И что же на этот раз придумал Кощееч? Так многие называли ректора, перефразировав фамилию Кощеев, и характеру соответствовало.
— Вот, посмотри! — сказал Велесов, протягивая папку другу.
— Так, ну что тут у нас? — начал было Вольгович, открывая папку.
— Хм… А что тебя так озаботило? Мать? Отец? Или Грань? — продолжил он.
Велесова в целом озаботила ситуация, так как раньше он никогда не приглашал адептов извне. Он немного поразмышлял и сообщил профессору:
— Скорее всего Грань.
— Ох, мой дорогой друг, это меньшая из зол! — с определённой смешинкой в голосе заявил Вольгович.
