Повезло тебе, Ласточка. Нет, я вообще-то люблю зиму. Но холод не люблю. Там, дома, Новый год скоро, праздник. Да только я его всё равно не праздную. Ненавижу праздники! Знаешь, что такое праздники, Ласточка? Бессмысленная кутерьма! Зачем они нужны? Мне и поздравлять-то некого… А… кому я это говорю?! Тебе всё равно не понять… Погоди! Распрягу сейчас и отпущу. Напьёшься, наешься…
Ларс спрыгнул с седла и, продолжая болтать, взялся за выполнение обещаний. Ласточка слушала молча и ничего не отвечала. Наверное, считала его не самым интересным собеседником. Ей не терпелось уже к воде и сладким кустам приозёрника – любимого лакомства всех лошадей мира.
– А я пока костёр разведу… – решил Ларсен, но озвучил это снова вслух – кобыле. – Что? Думаешь, он нам не к чему? И так жарко… А если тут по ночам какое-нибудь хищное зверьё бродит, ты будешь его от меня отгонять? То-то же… Костёр нужен. И не спорь!
Ласточка и не спорила, она уже меланхолично жевала сочные листья и косилась на чрезмерно деятельного нового хозяина.
Ларс, тем временем, обустроил место для ночёвки.
Насобирал относительно сухого хвороста (всё-таки слишком сыро в этом лесу) и разжёг огонь. Веток он натаскал приличную кучку, чтобы хватило на всю ночь. В огонь подкинул смесь трав, отгонявшую всяких ядовитых гадов и мелких кровососов.
Потом нарубил широких и мягких листьев эйквоии, соорудил себе такое ложе – не хуже постели в собственном доме.
Теперь можно было и об ужине подумать. Ларсен достал из дорожного мешка копчёное мясо, пирожки и бутылку с каким-то местным хмельным напитком, разложил всё это на круглом «блюде» из болотного чашелиста и принялся за трапезу.
А, насытившись, Оллье придвинул поближе бутылку, вытянул ноги и, привалившись спиной к дереву, вздохнул блаженно и абсолютно счастливо.
Рядом умиротворяюще трещал костёр. В лесу стрекотали ночные насекомые и птицы. Бархатная, мягкая тьма заволакивала лес, погружая его в сонную негу. Перед Ларсеном серебрилась невозмутимая гладь озера, сияли в сумраке таинственные чашелисты.
Какая благодать! Всё-таки жизнь прекрасна!
Сейчас бы ещё симпатичную девчонку под бочок…
– Ах, Ласточка, как жаль, что ты всего лишь лошадь, а не прекрасная сатия… – грустно-мечтательно протянул Ларсен.
Но кобыла, по своему обыкновению, снова пренебрегла разговором со странным двуногим. Ларс бы, наверное, продолжил разглагольствовать на эту тему, но тут его слух уловил какой-то шорох со стороны дороги.
Ласточка тоже услышала, вскинула голову и настороженно фыркнула.
Ларсен внутренне подобрался, насторожился, хоть и не поменял своей расслабленной позы. Он умудрился даже не вздрогнуть, когда из темноты в освещённый костром круг шагнула юная, ослепительно красивая девушка.
***
«Вот уж действительно – везучий ты, Ларс! Только гляньте: не успел загадать – и тотчас гостья пожаловала…»
Незнакомка замерла на границе света и сумрака, окидывая взглядом поляну: костёр, остатки его пиршества, лошадь и самого Ларсена. Подойти не спешила, разглядывала его настороженно, но без страха, скорее, с интересом. Видно, её привлёк свет костра, и теперь девица, как и он сам, пыталась сообразить, чего ждать от этой случайной встречи.
Разумеется, Ларсен тоже не упустил возможности оценить все прелести красавицы, хотя она частично оставалась в тени. Но такую ослепительную внешность даже ночь не способна была скрыть.
Тёмные волосы, которые она не потрудилась заплести в косы, как делает большинство женщин, чёрной шёлковой рекой стекали по её плечам. Но при этом длинные, густые локоны не скрывали весьма аппетитные формы статной фигуры.
Девушка явно была из местных, а тайвийки славились своей яркой красотой. Вот и эта: тёмные омуты глаз, точёные скулы, губы как спелая клюква.
Светлое платье, сшитое по южной моде, так облегало высокую грудь, что Ларсен отчётливо различал проступавшие под тонкой материей тёмные пятнышки. Определённо, один взгляд на эту красотку пробуждал самые бесстыдные мысли и желания.
– Вечер добрый! – сказал Ларсен по-тайвиэльски и любезно поклонился, поднимаясь навстречу девушке.
Кроме приветствия он знал ещё с десяток слов на тайвиэльском, но этого для хорошего разговора, разумеется, было маловато. Ларс уже потянулся к одному из своих артефактов – перстню, позволяющему говорить на любом желаемом языке, стоит только повернуть в сторону венчавший его бордовый камень… Но девушка заговорила вдруг на чистом северном, признав в нём норленца.
– Добра тебе в дороге, странник!
– И тебе добра, – откликнулся Ларс на родном.
– Позволь остаться у твоего костра, – улыбнулась красавица, шагнув ближе.
И улыбка эта была такая, что Ларса словно огнём изнутри опалило.
– Отчего же не позволить… – едва справившись с голосом, ответил он. – Вдвоём веселее. Располагайся! От моего ужина, правда, мало осталось.
– О, нет, твой ужин мне не нужен…
Она снова улыбнулась так, что у Ларса ноги подкосились, и он поспешно опустился на свою лежанку из листьев эйквоии.
– Вот как? – слегка удивился Оллье. – Тогда давай знакомиться! Меня Ларсеном зовут. А ты?
– Алия, – ответила красавица, глядя томно из-под тёмных густых ресниц.
– Куда же путь держишь, Алия? Почему одна? Не боишься ходить без провожатых?
– В город иду. Думала, поспею до заката, но не вышло, – снова загадочно улыбнулась новая знакомая Ларсена. – А одной, да, не хочется… Вот и пришла к твоему костру.
– Ну и славно, ну и правильно, – Ларсен задорно подмигнул. – Меня не бойся, красавица – я не обижу.
– Вижу, – кивнула прелестница.
– Разве что… сама пожелаешь… – вкрадчиво бросил Ларсен, скользнув невольно взглядом по её груди – как же хороша, прямо так и манит, так и тянет! – Могу и приласкать, если ты не прочь…
Алия усмехнулась, дрогнули её алые губы, ощупала его долгим взглядом, будто прицениваясь к жеребцу на рынке…
А потом улыбнулась и чуть подалась вперёд.
– А если… я не прочь?
У Ларсена аж брови взлетели от изумления. Девица была невероятно хороша и вызывала непреодолимое желание, но…
Он ведь брякнул это почти в шутку, так… пофлиртовать немного, на согласие и не рассчитывал. Уж, тем более, вот так: «Здравствуй! – Здравствуй! – Как тя звать? – Айда ночку коротать!». Ну и нравы у них тут на юге…
Однако, не отказываться же теперь… За язык его никто не тянул.
А красавица уже поднялась в полный рост, словно позволяя ещё раз оценить все изгибы её фигуры, и двинулась к нему, покачивая бедрами так плавно, что напомнила Ларсену «танцующую змею».
Видал он такое чудо однажды на
