Рынок развернулся правее у небольшого фонтанчика, изображавшего не то рыбу-переростка, из пасти которой вытекала вода,то ли лупоглазую русалку. Торговцы наперебой зазывали на бесплатные крендельки, а заодно втюхивали зевакам стулья, лавки, шелковые платья, овощи и фрукты. От обилия товаров рябило в глазах, от цен начинался нервный тик.
На главной площади спешно сколачивали помост, развешивали фонари и гирлянды. Я свернула к информационному столбу и вслух зачитала криво начерченные руны:
– «Отбор на повара будет проходить тута. Завтра с пополудни и пока один не останется». А место-то всего одно!
– С пополудни! – С восторгом повторил орк, не обратив никакого внимания на мое восклицание. - Надо комнату снять, а то мест свободных не останется.
– На что снять? - мрачно поинтересовалась я. – У тебя золотишко в труселях припрятано, а я не в курсе?
Воог замялся.
Я воодушевилась.
Дагон с любопытством взглянул на Воога...
Орки жили племенами, пещеры покидали редко, наготы не только не стеснялись, но и считали огромным оскорблением скрывать тело под одеждой. Потому ни самих орков, ни их вождėй никуда не приглашали: кому понравиться на светском приеме наблюдать физиологическое «уважение» в полный размер!? Да и в пещеры с визитами ни одна из рас наведываться тожe не торопилась: редко какой правитель (король Легории не в счет!) был готов обнажиться перед свирепыми нелюдями, дабы выказать им свое почтение.
Воог отличался от соплеменников. С детства много читал (книга, не кошель, – стащить много ума не надо),интересовался культурой других рас и прикрывал пах тканью. В общем, основательно и старательно позорил племя и свою уважаемую маман. Дабы не добавлять родительнице еще больше седин, а роду – позора, Воог вне племени называл себя человеком. Не избалованный высокообразованными орками народ ему верил и даже сочувствовал его сильно специфической внешности: ну, ходит безволосый зеленоватый мужик и пусть ходит, может, в тине извалялся, а то, что в одном исподнем рассекает – так не от большого ума, пожалеть бедолагу надо...
Мы вытаращились на единственный предмет гардероба Воога (льняной предмет, в незабудку) с нескрываемым интересом. Где именно в нем могло храниться золото?
– Карман потайной? - С надеждой поинтересовался Дагон. - Скажи, что у тебя есть карманы? Когда мы просчитывали траты, я думал, у тебя где-то в селе кошель прикопан!?
– Всё свое ношу с собой! – Важно заявил Воог.
– Тебя гномы не обыскивали что ли?
– Обыскивали! – Широко улыбнулся орк. – Комнату снимем одну на всех. Εсли не ньавится, сам себе оплачивай.
– Это ты мне? – Поразился Дагон. – Валери – девушка. Это она должна возмущаться, что не ночует отдельно.
Мы переглянулись с орком и одновременно хмыкнули.
– Эта «девушка» хьяпит почище десятника! – С жаром выпалил Воог. – Нам с ней ложе делить не в пейвой. Α вот ты у нас паень нежный, вампийов доселе не видавший, могёшь и испугаться пейспективы…
Дагон возвел глаза к небу, подумал и как–то обреченно пожал печами:
– Мне все равно. Я так устал, что даже если Валери вознамерится меня сожрать, у меня будет одна просьба – не будить .
– Вот и ладненько! Запишемся, снимем жилье и пойдем одёжу искать . – Возрадовался Воог. - Паень, ты «за»?
Дагон был «за». А вот я – против.
– Одежду сам купишь. Дагон со мнoй пойдет.
– Kуда? - Поинтересовались оба.
– K кузнецу.
Не знаю, что обрадовало Дагона больше: план выспаться или освободится от браслетов.
Запись на отбор проxодила тут же, на площади. Наскоро сколоченный стол приютился у лавки с копченостями. Дoбротная вывеска «Вяленое мясцо тут!» поскрипывала над головой писаря, вооруженного пером и пергаментом. Я оценила косую сажень в плечах паксамахского секретаря, лопатообразные руки и кудрявую бороду. С таким индивидом в темной подворотне лучше не встречаться!
– Имя, опыт. - Лениво отозвался писарь и склонился над столом, приготовившись увековечить наши имена на бумаге.
– Воог! – С энтузиазмом откликнулся орк и даже привстал на цыпочки, контролируя правильность написания рун.
– Не подходишь. Следующий. – Мужик перевел взгляд на Дагона. – Имя, опыт.
– Чё это? - Тут же заорал Воог. – Это где ж такое видано, чтобы отсеивать пьетендентов по имени!?
– Читай! – Писарь ткнул пальцем в клочок бумаги, грустно болтавшийся под вывеской.
Я с трудом разобрала корявые руны:
– «В отбор идут токмо люди. Одёжа своя. Жильё свое. Продукты выдадут. Кому шо не нравится, - сами виноваты». Очень познавательно!
– Так я людь! – Заверещал орк. - Самый что ни на есть!
Писарь бросил на Воога безразличный взгляд и отгрызнулся:
– Не похож.
– Я? Я не похож? Это ты не похож! У самого, небось,тъолли в йоду были, да!? Вон плечи какие, вон башка какая, вон бойода какая!
– И что? – Отстраненно поинтересовался мужик. - Не я ж в повара заявку подаю.
– Дискьиминация! Ущемление пьав по внешности! Йасизм! Шовинизм!
Писарь, наконец, заинтересовался, вскинул голову и уставился на беснующегося орка с неподдельным интересом:
– Так ты шо, баба!?
– Хто? Я-а? – Ошалел Воог и тут же выпалил. – Да! Я – она!
– Ох,и страшная! – Невольно вырвалось у мужика.
– Кто стъяшная? Я-а? - Орк побледнел, схватился за сердце. Потом подумал и прикрыл тощую грудь ладонями.
Дагон, не будь дурак, шагнул к столу, навис над писарем и сквозь зубы процедил:
– Попрошу мою жену не оскорблять!
У Воога челюсть упала. У мужика, впрочем, тоже. Я же тихонько сползла по стене лавки, сдерживая смех.
– Так вы это… того, что ли? – Пробормотал писарь. - Семьёй в отбор идете?
– Да! Это тоже пьёблема?
– Выиграет один. Χотя, ежели семья, то с победителем поехать все сможете.
– Всю семью отвезут в Легoрию за счет Паксамахи? - Тут же заинтересовалась я, просчитывая, сколько смогу сэкономить времени и сил на дорогу.
– За счет Белого Храма. А шо?
– Тогда и меня не забудьте вписать.
– А ты хто? – растерялся писарь.
– Дочь она! – Завопил Воог, потеряв от происходящего и терпение, и здравый смысл. - Моя! Наша. Дочь наша. А я мать ваша. Её. А это муж наш. Мой. Отец её.
– Я запутался. – Честно признался писарь.
– Пиши, – сжалился Воог и ткнул пальцем в пергамент. – Тьи пьетендента на отбой. Я, значит, Воoг, - мать и жена. Дагон, значит, муж мой. И отец её. И Валя, дочь наша общая. Усёк?
– Об-ща-я, – по слогам проговорил писарь, старательно выводя руны. - А опыт у вас есть?
– Отож! – Важно подбоченился орк. – Тьи года у ойков, тьи месяца у людей, тьи дня у эльфов.
– Год в Дор-Атоне, – вставил Дагон. - Безвылазно сидел… на кухне. Такую толпу гномов кормил, что страшно вспомнить.
– А ты? – Писарь перевел на меня осоловевший взгляд и нервно моргнул.
– А я с маман. – Выдала я. – Мы вместе работали. И там,и там,и там… Мы в принципе неразлучны.
– Οх, и странная семейка! – Пробормотал мужик, делая пометки. Потом запустил руку в мешок, привязанный к груди, и выудил на свет нечто круглое, оранжевое и в количестве трех штук. – Лады. Вот вам значки. Носить, не снимать . Завтра сюда в полдень явиться.
Я сграбастала со стола медные метки, раздала их новоиспеченным родственникам и увела обоих с площади, пока писарь не начал думать.
– Это что ж получается!? – Бормотал Воог,топая за мной и нервно похрустывая пальцами. – Это мне тепей бабью одёжу покупать надо?
– Я бы больше переживал о том, что ее придется носить . - Угрюмо заметил Дагон. - Что дальше, господа?
– Дальше снимем жилье.
Место для ночлега найти оказалось не так–то легко. В Паксамахе была всего одна таверна и та была нам не по карману. Название «Дохлая лошадь» подходило ей идеально: пять столов и одна общая комната для сна (забитая под завязку) оставляли не самое лучшее впечатление. Ушлые селяне тоже не терялись: сдавали свободные койки втридорога. Но даже если бы у нас хватило монет, свободных мест все равно не было.
