Ей пришлось остановиться. Волнение стало невыносимым.
Предполагалось, что майкен предстанет перед супругом нетронутой.
Этого не будет.
И что мог сделать ей Нареченный? Их обоих заставляют вступить в этот брак, а согласно традициям он, в сущности, является собственностью майкен.
Протест с его стороны — это как если бы стул выразил свое несогласие с тем, что на нем сидят.
айЭм потряс головой.
— После того как Трэз потеряет Селену, все изменится кардинальным образом и, если честно, эта Принцесса? Она не захочет то, что останется от Трэза, если только она не увлекается некрофилией. Трэз практически труп, и не важно, ходит он или находится в могиле.
майкен опустила голову. Она всегда знала о предстоящем замужестве. Это часть ее воспитания. Ожидание того, что Нареченный, которому звезды начертали стать ее супругом, оплодотворит ее, и с ним, с его подачи, она убедится, что королевская линия ее матери продолжит править с’Хисбе.
Предопределено. Написано священными звездами.
майкен смирилась со своим долгом так же, как приняла всё, что касалось ее жизни, от своего социального статуса до своего одиночества, до постоянного чувства, что она упускает так много, не по своей вине или выбору.
Она прокашлялась.
— Мне кажется, Принцесса отпустила бы его, если бы могла. Она не хотела бы, чтобы кто-нибудь страдал, особенно тот, кто потерял достойную женщину.
— Ты ее знаешь?
— Я встречалась с ней.
— Какая она? — Прежде чем майкен смогла ответить, айЭм поднял руку. — Вообще-то, я не хочу знать.
— Думаю, она бы сказала, что тоже загнана в ловушку, как и твой брат. Думаю… она тоже пленница судьбы.
айЭм потер лицо.
— От твоих слов я стал ненавидеть ее чуть меньше. Кажется, я никогда не думал, каково ей в этой ситуации.
— Ей точно также сообщили о ее судьбе, как и твоему брату. Она не выбирала ничего из этого.
айЭм коротко рассмеялся.
— Может они могли бы послать Королеву к черту. Если оба откажутся играть в эту игру, может, все закончится. Хотя это не спасет моего брата от потери своей любимой.
— Но звезды открыли их судьбу.
Взгляд темных глаз айЭма вновь обратился к ней.
— Ты веришь в это? Я имею в виду, ты действительно считаешь, что расположение кучки безучастных планет за миллион световых лет отсюда должно использоваться в качестве руководства для жизни людей? Я так не думаю.
— Люди жили так поколениями, — сказала майкен сдавленно.
— Это не значит, что традиция верна. На самом деле, от этого еще ужаснее. Подумай о том, сколько всего было разрушено.
В груди майкен все сжалось от того, что айЭм озвучил ее же мысли… с тех самых пор, как много лет назад она узнала, что мужчина, за которого она должна была выйти замуж, посчитал свою судьбу столь отвратительной, что сбежал с Территории под угрозой смерти и наказания изгнанием.
— Достаточно с этим разговором, — сказал айЭм. — Не для этого мы сюда явились. Не так ли?
Под маской майкен подняла свой взгляд на него.
— Нет, не для этого.
Взгляд айЭма переместился на ее мантию, как будто мысленно он уже представил ее обнаженной.
Ее сердце снова загрохотало, ладони вспотели.
— Я должна сказать тебе, что я никогда…я не…
— Также как и я.
Она отпрянула. Ничего не могла с собой поделать. Он был таким мужественным, таким красивым, так…
— Передумала? — резко спросил айЭм. — Совершенно не сексуально, это…
— Разве такое возможно? — выпалила майкен. — Ты неотразим.
Наступила тишина. А затем внезапно айЭм откинул голову и рассмеялся. Звук оказался таким неожиданным и… пленительным… что она снова чуть было не отпрянула.
Когда айЭм опустил свой взгляд на майкен, он впервые улыбался. Она была поражена.
— Это самый милый комплимент, что я когда-либо получал.
майкен почувствовала, что улыбается под своей маской, но когда айЭм вновь стал серьезным, она посерьезнела тоже.
Не будет пути назад, подумала майкен. Если она не оставит его сейчас, прежде чем он откинет ее капюшон… она не уйдет, пока все не закончится.
майкен подняла руки к маске, она приняла решение.
Ухватившись за края капюшона, майкен стала стаскивать его. В тревоге ее сердце пропустило пару ударов, но она продолжила, она не остановилась.
Планеты не должны контролировать выбор живых или наследие мертвых, подумала майкен, когда прохладный воздух овеял ее горло, подбородок… губы.
Она выбрала это.
Она выбрала его.
айЭм словно застыл во времени, пока майкен обнажала свое лицо дюйм за дюймом. Ее губы были полными и темно-красными, кожа гладкой и чуть темнее его, скулы широкими и высокими…
Он совершенно лишился способности думать, как только увидел ее глаза.
Глубоко посаженные, обрамленные густыми ресницами, ярко зеленого цвета с золотистым оттенком. С другой стороны, ее эмоции зашкаливали, что отражалось в ее глазах — иногда такое происходит с Тенями.
Возможно, его глаза были такими же.
А ее волосы. Тугие завитки, ниспадающие с макушки, прикрывающие плечи и спускающиеся ниже. Ее волосы были такими длинными, что айЭм не мог видеть, где они заканчивались.
Она была самой исключительной женщиной, которую он когда-либо видел.
майкен была экзотичной, потому что он так долго жил среди людей и скучал по особенностям своего народа, и в то же самое время она была совершенно нормальной, потому что ее красота и цвет кожи были такими же, как и у него.
— Это преступление закрывать тебя с головы до пят, — выдохнул айЭм.
Румянец, покрывший ее лицо заставил его клыки выдвинуться, а его руки сжались в кулаки от необходимости дотронуться до нее.
— Правда? — прошептала майкен.
— Клянусь своим родом.
Будто его отношение придало ей храбрости, майкен отложила маску в сторону и продолжила раздеваться, расстегивая простую латунную застежку на ключице, позволяя первому слою мантии упасть с ее плеч.
Фигура майкен была хрупкой, но очень женственной, и сколько бы айЭм ни пытался не пялиться на нее, его глаза отказывались смотреться куда-то еще.
Трепетание пульса на шее просило об укусе.
Холмики ее грудей молили о прикосновении.
Аромат ее возбуждения был зовом, требующим ответа.
айЭм проглотил проклятье, чуть не слетевшее с губ. Она была слишком во всем, слишком красивая, слишком живая. Его сердце бешено колотилось, а член за молнией штанов стал таким же твердым, как мрамор.
Ему стоило пропустить рюмку, прежде чем приходить сюда.
Или шесть.
— Ты голоден, — прошептала майкен.
— Да.
— Не хотел бы ты взять мою…
айЭм не мог поверить, что она позволит этому случиться.
— Твою вену?
— Если ты хочешь.
О, чтоб его, да.
— Я бы умолял о такой…
— В этом нет необходимости.
айЭм ожидал, что майкен предложит свое запястье, но когда она приподняла подбородок и открыла шею, айЭм сделался гребаным идиотом.
Он знал, что должен спросить, уверена ли она, настоять на том, чтобы она все обдумала. Все произойдет слишком быстро, если айЭм вонзит в нее свои клыки.
Вместо этого он простонал:
— Пожалуйста, назови свое имя.
— майкен. Я уже говорила. Это единственное имя, которое, как мне кажется, подходит мне.
айЭм сжал зубы.
— майкен, ты должна знать… не думаю, что смогу остановиться. Если я начну.
— Я знаю. Поэтому я и предлагаю тебе мою шею. Пути назад нет.
Глаза айЭма закатились, тело качнулось.
— Но неужели дома тебя не ждет отец? Кто-то, кто заботится о том, чтобы ты…
Он знал, что стандарты для класса слуг были другими, от женщин не ожидалось, что они будут девственницами, учитывая, что они должны были прислуживать любым способом, который от них требовался. Но все же.
— Ты точно в этом уверена? — спросил айЭм.
Его эрекция вопила ему «Заткнись, мать твою», но совесть оказалась даже сильнее, чем это громогласное побуждение.
— Да.
Ее золотистый взгляд оставался твердым, сильным, уверенным.
Время покончить с разговорами.
айЭм потянулся к ней, схватил за шею, наклонил назад и, удерживая ее в своих руках, припал губами к ее коже. Никогда прежде он не брал вену у женщины таким способом и сейчас не стал кусать сразу же. Одурманенный ее запахом, мягкостью ее кожи под своими губами, айЭм языком проследил линию ее вены.
Он хотел прильнуть к ней плотнее, но тут, обхватив руками его плечи, майкен выгнулась под ним, и он больше не мог ждать. айЭм зашипел и прокусил ее кожу.
