Яснина видела князя только в общественных местах, где он не позволял себе ни расслабления, ни минутной слабости, даже если таковая и имела место быть. Поэтому его неподвижный вид произвел на нее неизгладимое впечатление своей отрешенностью и не свойственным ему спокойствием, которое вместе с мертвенной бледностью разливалось по его, словно окаменевшему, лицу. Глаза мужчины были закрыты, но с того места, где она стояла, колдунья не заметила даже легкого трепетания ресниц. Она смотрела на него, пытаясь заметить хотя бы какое-то проявление эмоций, но на его лице не мелькало никаких отражений, переживаемых им во сне чувств. Словно в своем неестественном забытье он не видел даже сновидений.
— Так не должно быть, — тихо произнесла она, невольно понижая голос. Она знала, что князь не может услышать ее, настолько сильно и глубоко сознание погружалось в это странное и неестественное состояние. Но не могла иначе, словно сама атмосфера покоев, тяжело давящая на нее, не позволила заговорить нормально.
— Я знаю, — маг на мгновение прикрыл глаза, словно боялся не справиться с охватившей его слабостью. Он спокойно воспринял сказанную ею общеизвестную всем чародеям истину, не стремясь отвечать, что это и так очевидно. — Но бессилен что-то изменить. Камлен не живет и не умирает, не борется и не поддается напасти, пожирающей его изнутри. Словно сам не может решить, что для него лучше.
— Князь — воин. Он не может просто отступить, тем более прекрасно понимая, как много от него зависит.
— Камлен множество раз встречал на своем жизненном пути обман, подчас очень жестокий, ложь, коварство и предательство, даже от близких людей, но никогда я не видел, чтобы он показал хотя бы кому-то, что чувствует из-за этого. Я с ним с самого первого дня его рождения, но даже при мне он никогда не позволяет слабости взять над ним верх. Мне страшно представить, как больно ему было осознавать, что ты его предала…
— Разве в его жизни не было других женщин?
— Он правитель, поэтому у него должны быть фаворитки, до тех пор, пока он не вступит в брак, это негласное правило, принятое практически при каждом дворе. С помощью этих женщин повелители показывают свое богатство и власть остальным. У него с четырнадцати лет были любовницы, но не любимые.
— Мои методы не отличаются мягкостью и заботой.
— Велислава любит повторять, что в жизни для тебя важнее всего — результат. Ты вольна делать все, что считаешь нужным, только вытащи его из этой тьмы, что медленно забирает его…
Маг бросил на неподвижную фигуру, укрытую тонким покрывалом, быстрый взгляд и торопливо, словно боясь передумать, пошел прочь. Яснина слегка повернула голову, чтобы видеть, как он тяжело уходит, стараясь идти как можно быстрее, но Лим так и не обернулся назад, чтобы хотя бы еще раз посмотреть на князя. Колдунью поражала эта слепая вера, которой ее удостоили при этом дворе. Стоило их правителю проявить к ней интерес, как она тут же была безоговорочно принята всеми, без исключений, словно их владыка просто не мог ошибаться, выбрав не ту женщину.
Глухой стук закрытых дверей сообщил ей о том, что маг вышел, оставив их наедине. Колдунья неспешно обошла ложе, приближаясь к тому краю, с которого лежал князь. Его руки были опущены по обе стороны от тела поверх покрывала, но они не казались безвольными или слабыми. Широкая грудь, обтянутая тонкой тканью рубашки, едва приподнималась в такт тихому и размеренному дыханию. Казалось, он просто спал, а не находился в приграничном состоянии. Его бред действительно был каким-то неправильным, словно он контролировал его, но не позволял своему сознанию одержать верх и просто проснуться. Она опустилась на одно колено рядом с ним, протягивая руку над его лицом раскрытой ладонью вниз, и привычно закрыла глаза. Ее пальцы начали медленно светиться, затем темный туман стал распространяться от ее руки, медленно окутывая всю фигуру мужчины плотной пеленой, скрывая лицо. Она выдохнула, стараясь изгнать из своей головы все одолевающие ее мысли, чтобы яснее чувствовать его. Не было слабости, одолевающей его, или агонизирующего страдания. Но было что-то другое, что-то, что не желало выпускать его из цепких и острых когтей. Какой-то неприятный сюрприз оставила после себя напавшая на него полукровка, но она никак не могла уловить, что он из себя представлял. Осознавая, что идет на риск, Яснина позволила своей темной сущности частично выйти наружу, чувствуя, как жар заполоняет тело, а зрачок меняет форму. Она слегка откинула назад голову, опуская руку ему на лицо. И практически сразу услышала злобный, яростный, наполненный ненависти шепот, выговаривающий раз за разом древнее и очень могущественное проклятие, повторяющий его, словно молитву. Именно оно не позволяло князю прийти в себя, хотя маг и спас его от раны и яда. Лим оказался слишком могущественным целителем, поэтому у проклинающего не хватило сил, чтобы удержать мужчину в бреду, заставляя его ослабнуть настолько, чтобы можно было нанести решающий удар. Но, ни старый маг, ни Лот никогда не сталкивались с этим черным проклятием, в этом она была полностью уверена. Она сама узнала о нем из дневника своего учителя, который, в свою очередь, похоже, прознал о нем от нагов. Им всем повезло, что вместе с описанием проклятия было подробное перечисление заклятий, способных справиться с ним. Губы колдуньи сжались в суровую и презрительную линию. Вот что значит проявить слабость и оставить врага в живых. Не важно, какой облик у него, лучший враг — это мертвый враг.
В любом случае, она разберется с этой тварью позже, сейчас у нее были дела поважнее. Выбрав самое действенное, колдунья протянула и вторую руку к лицу князя, обхватывая ладонями его ладонями, чувствуя пальцами холод гладкой кожи. Тьму прогоняет свет, так было написано в записях учителя, поэтому она просто позволила своей силе вырваться из-под строгого контроля. Ослепительная вспышка залила комнату, ярким светом освещая каждый предмет, который отбрасывал причудливые тени. И в тоже мгновение раздался душераздирающий, полный дикой боли вопль, который услышала только она. Свет становился все ярче, затем, достигнув пика, на секунду превратившись в безупречно-белое сияние, затопившее покои, резко схлынул, тонкими струйками сбегая с постели вниз, прокладывая себе путь по плитам пола и стремительно вытекая через распахнутые настежь окна. Кожа мужчины под ее руками стала немного теплее. Колдунья ясно слышала глубокое, ровное дыхание, к которому теперь не требовалось прислушиваться. Она отняла руки от его лица, после короткого перерыва открывая неприятно ноющие глаза, перестроившиеся обратно. В висках начинала собираться боль, покалывая колючими и острыми иголочками. Поколебавшись, Яснина осталась сидеть на постели, рядом с князем, который теперь просто спал глубоким сном. Конечно, разумнее всего было бы отправиться в темницу и убить без промедления тварь, заточенную там, но колдунья не знала, какой силой и могуществом та обладала. На это могло уйти много времени, не говоря уже о том, что пока она бродит по дворцу, полукровка может повторить свою попытку и наслать на него новое проклятие. Раз она получила доступ к его сознанию, то не успокоится до тех пор, пока не осуществит задуманное. Можно было бы отправить туда Лота, но делать этого колдунья не хотела по нескольким причинам. Маг всегда принципиально относился к тому, с кем сражался, ни разу не поднимая руки на женщину, поэтому она не хотела ставить его в подобные условия, во-вторых, и это было самым важным, она хотела сама взглянуть на ту, которая с такой легкостью позаимствовала ее личину. Она могла ответить на многие вопросы, а уж разговорить Яснина могла даже мертвых.
