– Тоже вряд ли, – ответил Хастад. – Мы не знаем всего функционала чипов. И вряд ли узнаем. Может, в них встроена прослушка или считыватель мозговых волн.
– Тогда, наверное, я откажусь от чипа… – сказала гостья.
– Дело, конечно, твоё, но это будет выглядеть подозрительно, – выразил своё мнение великан.
– Значит, мы с Олей больше не увидимся? – у Алёны заблестели глаза.
– Мы постараемся что-нибудь придумать, – пожал плечами Хастад, не желая лишать Олю и Алёну надежды.
– Есть, наверное, всякие заглушки, – предположила Оля.
– Угу, – как-то невесело кивнула Алёна. – А Жене про тебя можно рассказать?
Оля вопросительно посмотрела на Хастада. Тот ответил:
– Можешь рассказать, Алёна, но только без посторонних ушей. И уберите подальше мобильные устройства.
– Хорошо, – улыбнулась гостья. – Мне, наверное, уже пора.
– Не-е-ет! – встрепенулся Хас и обвил Алёнину шею руками.
– Хас, тёте Алёне уже пора. Время позднее, – Оля с усилием взяла ребёнка к себе на руки и сказала подруге: – Мы с тобой ещё обязательно встретимся. И спасибо, что не побоялась прийти.
– Я счастлива за тебя, – прослезилась Алёна. – И Женя, когда узнает, тоже будет рада, что у вас всё хорошо. Ну всё, пока! Не забывай своих друзей!
Когда Хастад забрал Алёну, Хас «включил сирену», настолько не хотел прощаться с гостьей. Пять минут истерики сделали своё дело: Хас уснул у Оли на руках.
Вернувшийся Хастад уложил сына в постель, затем убрал со стола.
– Ну что, хочешь помыться в бане? – предложил Оле великан. – Там тебя ждёт четвёртый, последний, сюрприз.
– Ох… Сегодня был такой длинный насыщенный день. Что-то я устала. Давай, я подремлю полчасика, а потом ты меня разбудишь, хорошо? – ответила она.
– Хорошо.
Они вместе прилегли на кровать, а когда проснулись, за окном уже рассвело.
Хастад испуганно охнул и переместился в баню.
Баня стояла невредимая. Вчера великан оставил в парилке горящие свечи и расстеленное полотенце. Свечки растеклись по полкам и прогорели, чудом не устроив пожар. Фух, повезло!
Жаль только, что четвёртый сюрприз Хола так и не увидела.
Глава 48
Время потекло дальше.
С Алёной Оля больше не виделась. После того как подруге установили чипы в руку и за ухо, им пришлось прекратить общение.
Но Оле некогда было грустить. В их далёкой от социума жизни постоянно что-то менялось.
Хастад раздобыл для Хаса специальный механизм для ходьбы. Устройство напоминало облегчённый экзоскелет с анатомической фиксацией спины и конечностей.
Хасу было неудобно и больно с инородной штуковиной, прицепленной к телу, но он так сильно хотел научиться ходить, что готов был стерпеть любой дискомфорт.
Свои первые самостоятельные шаги Хас сделал в пять лет. Ему настолько понравилось стоять в полный рост, что он вылезал из экзоскелета только чтобы помыться и поспать.
Во дворе зимой снова выросла снежная горка, несмотря на то, что в будке спал Миша.
Медведя все перестали бояться. У того на уме одна только еда и лень.
Поэтому на горке снова можно было кататься до упаду.
В конце зимы Хас сумел самостоятельно забраться на горку, таща за собой ватрушку. Он был безумно горд собой, хотя устал при этом так, что через полчаса уснул прямо на снегу под горкой.
С приспособления для ходьбы у Хаса началась череда открытий. Ему настолько хотелось быть самостоятельным, что он делал гимнастику и упражнения с удвоенным энтузиазмом и всё чаще отказывался от помощи.
Чтение, языки и усвоение информации давались мальчику легко и почти без усилий, если сравнивать с физическим развитием.
К шести годам Хас бегло читал на русском и английском, научился выговаривать все звуки, кроме «р», и довольно прилично шипел по-великаньи.
В семь лет Хас открыл для себя баскетбол и с первого взгляда влюбился в эту игру.
Да, он не мог нормально ходить, не то что бегать, но всё равно выучил правила и прочёл несколько статей о спортсменах.
Хастад выложил у фасада дома (с другой стороны, не там, где Миша) площадку из бетонных плиток и прикрутил к стене баскетбольное кольцо. Теперь они вечерами упражнялись в бросании мяча в кольцо.
Хас плакал, потому что руки совсем не слушались его, но продолжал заниматься, так как задался целью научиться полноценно играть в баскетбол.
Со временем у него стало получаться чеканить мяч, а чуть позже с переменным успехом дались и броски в кольцо.
Это были далеко не первые трудности на пути Хаса, но именно в играх с мячом он вдруг понял, насколько его сковывает болезнь. Даже идеально точно прицелившись, он не может бросить мяч точно в кольцо. Сведённые гипертонусом мышцы глухи к командам мозга.
В перерывах между неудачами Хас прятал лицо между колен и рыдал. А однажды заявил, что не хочет жить в этом проклятом теле.
Родители успокоили мальчика, но Оля с горечью поняла: к Хасу пришло осознание болезни. Вот и его первые несчастья…
Помимо баскетбола Хас увлёкся физикой. Он перенял интерес от отца: тот всё время что-то изобретал: то сам смастерил мини-вертолёт на радио управлении, то магнитный паровозик, парящий над полом.
Отцовского примера Хасу хватило, чтобы взяться за учебник. Законы физики и задачки с обилием переменных покорились юному пытливому уму.
Мультики на планшете давно наскучили мальчику. Сказки он уже выучил наизусть и больше не просил читать ему их перед сном. Место развлечений заняли учебники.
С тех пор как Хас познакомился с баскетболом и наукой, он всё свободное время посвящал им, фанатично оттачивая движения в игре и выучивая статьи из энциклопедии.
***
К зверью во дворе дома прибавилось семейство ежей. Те поселились под крыльцом дома и не боялись, ни Миши, ни тем более Карла.
Зимой Миша, бывало, засыпал на неделю, не больше. Как бы сытно он ни поел перед сном, его всё равно что-то будило. И тогда медведь начинал буянить, выклянчивая рыбку.
Карл, несмотря на полную свободу, тоже остался жить рядом с великаном. А зимой, в самые суровые морозы, Хастад пускал его домой.
Хрупкое равновесие великан удерживал, будучи осторожным. Он по-прежнему общался с Ваней, и от того узнал, что в гипермаркетах по всей стране установили специальные устройства, не дающие пришельцам перемещаться порталами. Так что соваться туда ни в коем случае нельзя.
Хорошо, что Хастад берёт еду со складов, где его мелкое воровство остаётся незамеченным.
***
К девяти годам Хас вытянулся и был всего на голову ниже Ольги.
– Сто семьдесят, – Оля поставила новую зарубку на дверном косяке. – Ещё пара лет – и я останусь самой маленькой в семье, – с притворной грустью вздохнула она.
– Ничего, мам, мы с папой достанем тебе вещи с верхних полок, когда понадобится, – расцвёл Хас. – Я хочу вырасти таким же высоким, как папа.
Хас считал себя, скорее, серым великаном, чем человеком. А вот внешне был ровно посередине между тем и другим. Человеческие волосы на голове и брови сочетались с инопланетными чертами лица. А серо-синие глаза были не похожи ни на человечьи, ни на великаньи. Этакий отдельный вид гуманоида.
Как и в далёком младенчестве, Хас напоминал обтянутый светло-серой кожей скелет, узкий в плечах и сильно вытянутый в длину. Мышечная масса, несмотря на здоровый аппетит и тренировки, никак не нарастала.
Оля вспоминала худющего юного Хастада и надеялась, что Хас тоже со временем перестанет быть похожим на жертву холокоста.
Экзоскелет для ходьбы приходилось менять уже трижды под рост Хаса. За последний год мальчик вырос на шестнадцать сантиметров. Такими темпами он и в самом деле скоро догонит Хастада. Вот только приспособлений для ходьбы на такой рост нет. Придётся Хастаду самостоятельно мастерить для сына экзоскелет. А это непросто.
