Сама я встречи с Альриком побаивалась. Но королева-бабушка захотела со мной увидеться. Пришлось ехать во дворец.
Я не знала, чего ждать, и, когда входила в будуар, заставленный куклами, ладони у меня позорно вспотели. Однако все прошло благополучно. Мы пили чай, ели суфле, ее величество расспрашивала меня о жизни и о том, каково это – быть кошкой.
В разгар беседы явился Альрик. Не берусь сказать, было это случайностью или король знал, кого найдет в гостях у бабушки. Он рассы́пался в комплиментах, сожалея о том, что наше знакомство началось при неблагоприятных обстоятельствах, и выразил желание видеть меня при дворе.
– Еще не женился, а уже заглядываешься на других, – старая королева цокнула языком. – Думаешь, твоя коробейница будет это терпеть? Смотри, поколотит кочергой!
Альрик счастливо рассмеялся и поцеловал ее в лоб.
В коридоре меня поджидал Кавалер, и я обнаружила, что понимаю по-кошачьи даже в человеческом теле.
«Ур-р, жар-ркий Сахар-рок! – пропел он. – Твой зимний двуногий кот слишком силен. Др-раться с ним я не буду. Но если он тебе надоест, пр-риходи, нам будет хор- рошо!»
Хвостатый сердцеед не видел, как из-за угла выглянула Шоколадка. Подмигнула мне, а потом уставилась на кота неотрывным оранжевым взглядом.
Так победитель смотрит на законный трофей.
В первый же день Рауд дал мне полный доступ к гардеробу старшей графини Даниш, и я быстренько перешила на себя пару платьев. Затем пришлось ехать в город, чтобы заказать новые – Рауд настоял.
В моем распоряжении оказались лучшие модистки Альготы, в том числе госпожа Кольд. На ней я и остановила выбор. Из тех самых соображений, о которых говорила недоброй памяти ведьма Гиннаш, – престижа ради.
Затея была мне не по душе. Неужто я приличных нарядов себе не сошью? И Рауда вводить в лишние расходы не хотелось. Но я же теперь графиня, пусть лишь по названию.
Сперва госпожа Кольд и ее помощницы задирали нос – им было прекрасно известно, что Белый Граф женился на безродной. Само собой, они собирались все решать за меня. Но я была дотошна и въедлива. Как можно заказывать одежду, не зная всех деталей фасона, не видя тканей и принадлежностей? А когда под видом андайского шелка мне попыталась навязать верленский, который в два раза дешевле, я выразила хозяйке ателье свое разочарование. После этого она извинилась и сменила тон.
Ждать заказа предстояло месяц – у госпожи Кольд очередь, и я проехалась по лавкам, чтобы купить тканей. В конце концов, никто не сошьет для меня лучше меня самой. Заодно будет чем себя занять. Тем более у меня появилась помощница, и ей тоже требовались обновы.
Первые дни Вилья, или Вилька, как она себя называла, ходила за мной по пятам. Белый замок пугал девочку. А еще она очень просила показать ей черно-снежную кошку, которую я создала, чтобы сбить с толку хозяйку трактира.
Мне и самой нравился этот трюк, так отчего не повторить?
Кошка вышла загляденье, я гордилась собой, но Вилька была огорчена, узнав, что это лишь порождение снежного шара, который дал мне с собой Рауд.
Чуть было не призналась ей, что я оборотень! Однако спешить не стоило. Пусть сперва освоится.
Пока же я учила Вильку шить, кроить, изготовлять украшения и читала на ночь сказки.
Читать она умела и сама, но за три года у госпожи Скурк отвыкла, а когда я пыталась усадить ее за книжки и тетрадки, убегала резвиться с детьми слуг. Зато шить ей нравилось. Как-то я обмолвилась, что была портнихой, и она посмотрела на меня с таким благоговением, словно я призналась в близком знакомстве с богами.
С Вилькой было веселее. И с ней было просто.
Управляющий, господин Слефсон, и его жена, оба холодные и строгие, как сам Белый замок, относились ко мне со всей почтительностью, подобающей графине Даниш-Фрост, и от слуг требовали того же. Порой я ловила косые взгляды, замечала, как перешептываются в сторонке горничные и лакеи, но со мной все вели себя безупречно. Только поговорить по-свойски, запросто было не с кем.
Госпожа Слефсон, как положено, взялась знакомить меня с хозяйством замка, и я во все добросовестно вникала – я же не Вилька.
Однако мучил вопрос: зачем? Разве эта моя новая жизнь – всерьез?
У меня нет подстроенного родства со знатной семьей, и нет герцога, которому вздумалось бы меня удочерить. Брак, заключенный по воле богов, по их же воле может быть и расторгнут – ровно через год в Храме Всех Богов. Мне отдали комнаты хозяйки замка. Но мать Рауда вернется вместе с его братом и что тогда?
Пусть он скажет наконец, кто я – жена или… просто кошка, которую пустили в дом переждать ненастье?
Я думала об этом, стоя на длинном балконе и любуясь ступенчатыми башнями западного крыла, озаренного лучами заходящего солнца. Золотисто-розовый свет заливал сахарные стены, ледяные зубцы, балкончики в живописных сосульках и купол часовни Нежи немного поодаль.
Рауда я сегодня не ждала и, услышав, как за спиной отворяется дверь, решила, что это Вилька. Набегалась во дворе и пришла рассказать, что да как.
Но это был он – Белый Граф. Глаза – сапфиры, волосы – снежный вихрь, доха из полярного волка – чистое серебро. Теперь-то я видела, каково истинное великолепие этого меха!
– Замерзнешь, Кошка, – Рауд скинул доху и набросил на меня.
В одной кашемировой шали и правда было холодновато.
– Почему ты зовешь меня Кошкой?
– Тебе не нравится?
Он подошел и встал рядом, с удовольствием жмурясь на закат.
– Сегодня Альгредо прислал два письма. Одно Альрику, в котором говорит, что будет рад видеть его зятем, а другое Эмелоне, и оно начинается словами: «Наша дорогая, счастливо обретенная дочь». Все, дело сделано! Теперь можно отдохнуть.
Рауд обеими руками оперся на белые перила и некоторое время молча глядел вдаль. Потом повернулся ко мне:
– Прости, что бросил тебя одну.
В закатном свете его кожа приобрела теплый оттенок, почти прежний, синие глаза сверкали неестественно ярко.
– Белый замок красивое место, Кошка. Но как ты смотришь на то, чтобы поехать в Даниш-хуз? Там гораздо уютнее. Мама с Карстеном тоже вернутся туда.
Что тут скажешь? Знакомство с графиней Далией Даниш будет пострашнее, чем встреча с королевой-бабушкой и даже с самим королем!
– Не бойся, ты ей понравишься. Мама давно хотела, чтобы я женился.
– Рауд, подожди. – Я столько дней готовилась к серьезному разговору, а теперь поняла, что не готова. – Ты спас меня, и я благодарна тебе за это. Но что дальше? Мы оба знаем, что твои родители не одобрят и не примут меня. Я не гожусь тебе в жены на самом деле!
– Почему? – спросил он на удивление спокойно. – Есть какая-то причина?
– Какая тут причина! Ты граф, я портниха. Манерам меня учили в гимназии Свеянска. Даже представить боюсь, какого мнения обо мне королева Бригита.
– «Славная девушка, не ломака» – так она сказала.
Он хотел улыбнуться, но посмотрел на меня внимательно и передумал.
– Пойдем-ка в дом.
В гостиной Рауд снял с меня доху, и мы сели на диван.
– Вижу, что надо было поговорить об этом раньше, – он вздохнул. – Послушай, Карин. Никто не родится со сводом правил в голове. Канцлер Варди Соллен до восемнадцати лет жил в нищете среди батраков и считал себя бастардом. Так захотел его отчим. Когда отчим умер, Варди сморкался в кулак и читал по слогам. А через год ко двору был представлен блестящий юноша, восхитивший всех манерами и учтивой речью.
Рауд взял меня за руки.
– Кому и как кланяться, какой вилкой есть фрикасе, а какой лангет – всему этому можно научиться. Но нельзя научиться благородству души. Карин, мы недолго знакомы, и я не буду говорить, что влюблен без памяти. Но ты мне нравишься, очень нравишься… И я знаю, что ты за человек.
– Я кошка, – сорвалось с губ.
Я не собиралась раскисать. Я хотела быть сильной, здравомыслящей, готовой принять любое решение Рауда как должное и строить свою жизнь дальше – с ним или без него. Вот только…
