выйти защищать свой дом. Глядя на неё, я чувствовала, как внутри растекается тепло.
Слава Матери, Сора выжила. И сама никого не убила. Для меня это было очень важно.
А к нам уже бежал Орвин – бледный, похудевший, но глаза сияли каким–то шальным восторженным блеском.
– Мне тоже надо кое-с-кем поговорить, – погладив меня по плечу, Ренн отошёл в сторону, чтобы дать возможность побыть с подругой и братом.
Только сейчас я поняла, как сильно по ним скучала.
Глава 50.
Мы стояли в стороне от всех. Никто не смел нас трогать, все выжидали. После того, как стало известно о смерти лорда, статус Демейрара изменился, хоть об этом пока и не говорили вслух. Дети гор решили, что им не нужно новых ссор с Лестрой, и будущего равнинного лорда лучше обходить десятой дорогой. На меня же они смотрели с глубокой задумчивостью.
Всем нам требовалось время, чтобы опомниться и прийти в себя. А потом решить, как жить дальше.
– Зря я тебе не верил. Когда я помог тебе уйти, он велел убить меня.
Дем воспринял новость о гибели отца с достоинством. Только взгляд сразу стал очень взрослым.
– Он не прощал предательства. Даже если сам был неправ, – я протянул руку и вложил её в раскрытую ладонь брата.
Мы обнялись впервые в жизни. По-настоящему, искренне, забыв обиды прошлого. Он больше не был похож на капризного мальчишку, который смотрел на бастарда свысока.
Мой брат стал мужчиной.
– Ну что ж, поздравляю, ваша светлость, – произнёс я, отстранившись. – У Лестры теперь новый лорд.
– А как же ты?
Дем до сих пор думает, что у меня остались какие-то притязания?
– У меня другой путь, – ответил я спокойно, обернулся и поймал взгляд своей женщины.
Рамона никак не могла наговориться с подругой и Орвином. Глядя на неё сейчас, я не мог поверить, что всё закончилось. Признать, что опасность осталась за спиной, было страшно. Казалось, нас снова могут разлучить. Вот и приходилось быть настороже.
– Я рад, что наконец-то обрёл брата, – произнёс Демейрар с улыбкой. – Спустя столько лет.
– Ну, больше мы такими дураками не будем, верно? – я усмехнулся и потрепал его по плечу.
И вдруг меня будто молния пронзила. В голову хлынули образы, звуки, запахи… Я втянул воздух, как охотничий пёс.
– Ренн, что с тобой? – послышался мягкий родной голос.
Я совсем не заметил, как подошла Мона и прильнула к моему плечу. Так не хотелось покидать её сейчас!
– Милая моя, подожди меня ещё немного, – я наклонился, взяв ладони её лицо и погладив большими пальцами щёки. Сейчас она казалась одновременно и беззащитной, и всесильной. – У меня осталось одно незавершённое дело.
– Я буду ждать тебя, сколько угодно, – Мона опустила ресницы и потёрлась щекой о мою ладонь.
Надо заставить кое-кого отдать должок. Откладывать нельзя, иначе будет поздно.
Портал выпустил меня в ложбине между двумя холмами.
– Бежишь?!
Варди вздрогнул и застыл на месте. Медленно обернулся.
– А ты обиделся, что я не попрощался? – издевательски вскинул бровь северянин.
Предатель выглядел, как побитый пёс. Волосы растрепались, одежда висела клочьями, дышал он тяжело и сбито.
– Хотел задать тебе несколько вопросов. Напоследок.
– Не делай такое страшное лицо, я тебя не боюсь, – он ударил себя в грудь кулаком. – Не боюсь ни смерти, ни боли, ни самих богов!
– За сколько ты продал человека, которого называл своим другом, Варди? – напирал я, выпростав из ножен меч и направив остриё в его сторону. – Сколько стоила твоя совесть? Может, накинуть ещё?
Тот молчал – ухмылка рассекала лицо от уха до уха. И глаза его, грязно-голубые, смотрели неподвижно, почти не мигая.
– Раз я не в клетке, ты уже не такой смелый?
О, я помнил тот бессильный гнев, что распирал меня в тот день. И некуда было его выместить, приходилось сгорать изнутри и сбивать кулаки в кровь, надеясь, что Рамона цела.
– Я ведь говорил тебе, Зверёныш, что люблю только деньги, – Варди сплюнул. – В этом изменчивом мире, где всё продаётся и покупается, только они имеют значение. Ни дружба, ни верность, ни любовь. Только. Деньги.
Стало тошно от его слов, от продажной натуры.
– Достань оружие и сразись, как мужчина. Не беги, как трусливый заяц. Я ведь обещал тебе последний бой.
Мои слова разозлили Варди и, обнажив клинок, предатель кинулся на меня. Мы закружили по каменистой земле, пытаясь достать друг друга короткими рубящими ударами.
Мы оба устали, но злость придавала сил.
Кончик меча рассёк щёку северянина – брызнула кровь.
И, когда Варди рухнул на спину, остриё упёрлось ему в горло. Кадык дрожал от сбившегося дыхания, грудная клетка вздымалась тяжело и неровно, но взгляд продолжал пылать.
– Убей меня, – прошептал он. – Вспомни, это я спалил тот уютный домик… Увёз твою девку… Как она плакала и рвалась обратно!.. Я даже успел её облапать…
Самое время было прервать поток мерзких слов, отделить голову от шеи, оборвать его жизнь, но…
Некогда сильный воин был жалок, как побитая собака. Дрожал мелкой дрожью. За напускной бравадой скрывал самый настоящий смертельный ужас.
Я убрал меч.
Втянул стылый влажный воздух, остро пахнущий можжевельником. До этого момента я представлял, как избиваю и калечу северянина, как вгоняю в грудную клетку клинок и с наслаждением проворачиваю, круша рёбра и внутренности – за всё то, что он сделал. За обман и предательство, за притворство, за то, как наплевательски он отнёсся к чужим жизням. А сейчас понял – я не хочу его смерти.
Или истинная природа искателя набирает силу, или же...
Он заслуживает лишь жалости и презрения. Даже руки марать не хочется.
– Живи и помни о своём позоре.
В блёклых глазах мелькнуло недоверие, а потом он запрокинул голову и расхохотался.
– Не боишься поворачиваться ко мне спиной?
– Ты, собака, даже со спины убить меня не сможешь. Струсишь.
Варди глухо зарычал, одним рывком поднимаясь на ноги. Его мотало из стороны в сторону, колени подрагивали.
– Непобедимый Реннейр Безымянный! – прокричал насмешливо, когда я отвернулся. – Что ты теперь будешь делать? Прикончишь братца? Захватишь власть? Теперь тебе дорога открыта…
– Не твоё дело.
Северянин вытер окровавленное лицо и усмехнулся.
– Ты правда позволишь мне уйти, Зверь? Избранный, ребёнок из пророчества!
Кажется, у него начиналась истерика.
–
