подавленным.
— Как я удачно заглянул на обед, — незнакомец мазнул по мне безразличным взглядом и уставился на Макса.
Он равнодушно покивал.
— Случайно?
— Почти, — наигранно вздохнул мужчина и подтянул свободное кресло из-за соседнего столика.
На моем лице точно написано напряженное непонимание происходящего.
— Знаю, что ты здесь бываешь почти каждый день. Искал тебя, ты ведь не отвечаешь на мои сообщения.
Воздух тугими сгустками пробирался в легкие, оседал и выходил расплавленным желе со вкусом блевотины.
— Плотный график. — Макс подпер высок двумя пальцами.
Незнакомец посмотрел на меня внимательно, придирчиво. Шумно втянул воздух, ноздри раздулись.
— Плотно трахался в туалете? Бывает, бы… — Он осекся, метнул взгляд в Макса.
Несколько резких, глубоких вдохов полосовали лезвиями. Угловатое лицо хищно заострилось, глаза прищурились. Губы подрагивали, обнажая в оскале зубы.
— На тебе метка? На тебе?! — жутко цедил мужчина.
Холодок пробежал по спине и осел в пояснице. Рефлекторно вжалась в спинку кресла, вцепилась в подлокотники.
Бешеная энергетика, точно как у Скама, разве что у него более звериная. Животная.
Макс не дрогнул, не смутился. Казалось даже, будто за показным безразличием его забавляет реакция… кого? Кто этот мужчина?
Неужели дядя Макса?
Неприятный взгляд вновь обратился ко мне. Я, в отличии от Малина, не привыкла выносить подобного. Передернула плечами от инстинктивного страха и неприязни.
— Твоя, — еще более злобно выплюнул незнакомец. — На нем твоя метка. Как ты посмела?!
Никогда не слышала шипение змей, но наверняка очень похоже.
— Со мной говори, — звучно припечатал Макс, привлекая внимание.
Свободно выдохнула, избавившись от убийственного давления. Теперь оно направлено не на меня.
— С тобой? — вкрадчиво и злобно протянул мужчина. — Позор семьи! Меня. Какой ты теперь альфа?
В груди неприятно засвербело. Скривилась, словно кто-то вел вилкой по тарелке. Макс же внешне оставался безучастным. Черт знает, что у него внутри, но снаружи ему будто плевать на реакцию этого человека.
— На ней твоей метки нет. Сучка свою шею не дала, а ты, щенок, свою подставил! — незнакомец не повышал голоса, оберегая посторонние уши от словесной желчи.
К воображаемой вилке добавился нож. Симфония ада безжалостно играла на нервах.
Запила водой рвущийся наружу комментарий. Вдруг мужик только и ждет, что кто-то сорвется. Провоцирует, выводит.
— Ты оскорбляешь мою истинную, — холодно заявил Макс.
Захотелось одновременно съежиться, чтобы никто меня не видел, и расправить плечи, чтобы заметили. Слишком сильное противоречие.
— Кого?
От явной пренебрежительности в голосе все-таки сжала челюсть, усилием сдерживая язык за зубами. Я ведь скажу. Много. И не факт, что моя тирада пойдет на пользу.
— Она, что ли? — на меня махнули кистью. — Вот эта — истинная?
Его глаза отражали откровенное неприятие, которое ничем не замаскируешь. Гранитный взгляд еще раз прошелся по мне, подрывая мое фантастически короткое терпение.
— Да, я истинная Макса.
Глянула на него. Он коротко мотнул головой, призывая помолчать.
Не в этот раз. Я молчала дольше обычного.
— Я поставила метку. Я его пара. Вы отвратительны и не нравитесь мне.
Мужик оскалился с улыбкой.
— Пара? — переспросил он вкрадчиво. — Где метка, пара?
— Не ваше дело.
— Мое, — гневно проскрежетал незнакомец. — Ты вонзила зубы в моего племянника. В наследника моего брата.
Все-таки дядя. Родной, да? Настолько печется о своих племянниках, что одного едва не угробил?
— О, конечно. Разделяю ваши переживания. Родная кровь, ее не подвергают опасности. Так ведь? Или опыты над племянниками не считаются?
Рука незнакомца взметнулась. Не знаю, что он собирался сделать. И не узнаю. Макс перехватил за предплечье, не позволяя притронуться ко мне.
Я вскочила с места по другую сторону стола. Бешенное сердцебиение отдавалось в горле, заполнило уши.
Между родственниками едва ли не летали снопы искр. Посетители ресторана за соседними столами заметно напряглись, кто-то даже решил уйти, опасливо оглядываясь.
Исходящая от мужчины энергия действительно побуждала бежать. Далеко. И быстро.
— Я не позволю какой-то выскочке высказывать мне, будь она хоть трижды истинной, — он дернулся освободиться из захвата, но Макс не ослабил хватку.
— Я не позволю какой-то выскочке высказывать мне, будь она хоть трижды истинной, — он дернулся освободиться из захвата, но Макс не ослабил хватку.
— Как и я не позволю причинить ей вреда.
— Печешься за свою слабость перед девкой? — мужчина скалился. — Теперь тебе надо быть внимательнее, вдруг с ней что-то случится? Останешься без наследников.
Хотелось заявить, что со мной ничего не случится, но я не могу знать наперед. Вчерашний случай в баре тому подтверждение. Беда может прийти откуда угодно.
— Ты угрожаешь моей паре?
Они одновременно поднялись, поравнялись друг с другом. Кажется просунь лист бумаги на траектории их взглядов и он испепелится.
— Нет, — прошелестел мужчина с улыбкой. — Всего лишь прошу, умоляю быть осторожнее.
О, наверняка я должна польститься столь сильному беспокойству. Будь у меня ума как у гусеницы, точно бы повелась.
Макс выдохнул смешок, покачивая головой.
— У тебя нет истинной, ты не знаешь этих ощущений. У тебя нет семьи. Она была у моего отца, и власть была. Думаешь, мы не знаем, кто поспособствовал его убийству, чтобы занять его место?
Вот, черт. Гнилой столичный. Мерзкий, а с виду приличный.
Все столичный такие.
Ладно, почти все. Несколько исключений я готова признать.
— Это твои домыслы, — легко возразил мужчина.
— Я говорил тебе не приближаться к нам. Ко мне, к Скаму. Какого черта тебе надо?
— Скам… как он поживает? Все такой же неуравновешенный?
По лицу Макса пробежала тень. Челюсть напряженно сжалась вместе с кулаками.
На больное давит, ублюдок.
— О, не заводись, — издевательски засмеялся мужчина. — Вы теперь друг друга стоите: один псих, другой помеченный. У меня к тебе дело, Макс. Твоя кровь оказалась ценнее твоего братца, у тебя больше шансов превратится в зверя. Ты нужен науке.
Чего?! Науке?
Моего истинного в подопытные?!
Желание сделать больно непреодолимо расширялось, заполняя изнутри. Глупо переть на альфу. Бесполезно. Ничего, кроме проблем, не добьюсь. И Макс наверняка распсихуется.
— Я не собираюсь жертвовать собой. Ты хочешь превратится — давай! И Кристмалу передай, что может помолиться на мою кровь, которую ему удалось получить. Я принимаю подношения по воскресеньям после обеда.
Мужчина отступать не планировал. Сдавил плечо Макса крепко, не дружеским пожатием.
Скривилась, словно это мне делают больно. Физически не чувствую, конечно, но наблюдать неприятно.
— Ты не можешь отказаться. Я твой Верховный, и я приказываю тебе.
Я пошатнулась, отступила на шаг с помутневшей головой. Виски болезненно ломило, очертания расплывались перед глазами.
Сидящие вокруг тоже оглушенные хватались за голову.
Нельзя же так… Альфы вынесут такое давление, а человек и с ума сойти может.
— Могу. — Услышала
