Ганч отошел от меня, выставив перед собой раскрытые ладони.
– Прошу, позвольте объяснить, госпожа Сильва. Брэйлин – наш выдающийся зверочеловек. Его выбирают гости, имеющие особые вкусы.
– Что еще за особые вкусы?
– Что ж… – Ганч обвел взглядом коридор, старательно минуя меня. – Сразу попрошу прощения за неделикатные высказывания. Проще говоря, его выбирают приверженцы экстравагантных методов получения удовольствия: любители связывать, использовать различные приспособления в процессе, бить, причинять боль и… кхем-кхем… далее.
Я ушам своим не поверила.
– И вы позволяете это?!
– Но госпожа… он же зверочеловек.
– Нельзя по прихоти подвергать чью-то жизнь опасности!
– Госпожа, – Ганча явно озадачила моя пылкость, – он ведь просто зверочеловек.
Верно. Зверолюди бесправны. Хозяин владеет жизнью зверочеловека. И никто иной.
Но на моих руках чужая кровь. Она реальна. Реальнее, чем любой потаенный страх.
– Вы окажете ему медицинскую помощь? – тихо спросила я.
– Нет причин волноваться, госпожа. Раны на телах зверолюдей заживают очень быстро. Может, пару шрамов останется да и только. Брэйлину не впервой. Он предложил нам договор: мы не отдаем других вишенок гостям, склонным к насилию, а он обеспечивает им наилучшее обслуживание. Благодаря ему посетителей заметно прибавилось. Гости готовы платить втридорога за такую покорную игрушку. Да и боль Брэйлин переносит намного лучше остальных. В помощи он не нуждается. Ни к чему тратить время на подобные глупости.
Глупости?
– Сэр. – Я положила руку на плечо Ганча, чем безумно напугала его. Мой голос потерял всякую эмоциональность. – Я выбираю Брэйлина.
– Но… госпожа, вы же видели, что он только что обслужил гостей… и не сможет… то есть… не будет в состоянии удовлетворить вас.
– Приведите Брэйлина ко мне. Я выбираю его. И запишите на счет господина Каннина.
– Все-таки я не думаю…
– Вам и правда нет необходимости думать. Приведите Брэйлина.
– Может, вам все-таки подобрать кого-нибудь другого? У нас имеются прекраснейшие образчики. И недавно был завоз. Имеются и вовсе нетронутые экземпляры. А эта зверушка, к сожалению, не сумеет прямо сейчас оправдать ваши ожидания.
– Уверена, что сумеет. Плата будет вдвое больше, чем вы обычно получаете за него. Ведите.
Обещание двойной оплаты мигом избавило Ганча от всяких сомнений.
– Да-а, госпожа.
Семь минут спустя в комнату, повторяющую интерьер и оттенки помещения, которое занял Джерар и баронесса, привели Брэйлина. Я поспешно вскочила с кровати и, дождавшись, пока угодливые прислужники захлопнут дверь, шагнула к юноше.
Длинные чуть вьющиеся волосы Брэйлина имели тот самый уникальный рыжий оттенок, в ярком свете вспыхивающий, словно языки пламени, а в тусклом – переливающийся, как темное золото. Уши гепарда выделялись на темном фоне золотистыми пятнами. Похоже, его наскоро отмыли, поплескав водой ниже шеи, потому что свободная черная рубаха, как и брюки, местами прилипли к телу.
Ему с трудом удавалось стоять прямо, но Брэйлин держался. Взгляд, наполненный злобой, опалил меня. Я не винила его. Он устал, был обессилен и унижен. Он добровольно подвергался пыткам ради защиты других находящихся здесь зверолюдей.
А я выбрала его. Он снова ждал боли. Кем я казалась ему? Дьяволом?
– Брэйлин, – мягко позвала я.
А в следующую секунду оказалась на постели. Брэйлин навалился на меня сверху, провел рукой по лицу и горлу, будто выбирая, в какой место лучше вцепиться.
– Подожди! – Я в панике задергалась. Широкие мужские ладони грубо вжали меня в покрывало, выдавливая воздух из легких.
Без единой эмоции на лице Брэйлин стянул с себя рубаху, выставляя на обозрение бледное поджарое тело. Скользнув взглядом по оголенной коже, я заметила с десяток синяков, несколько отчетливых шрамов на груди и расплывшееся от воды кровавое пятно, берущее начало из-за пояса брюк.
– Пожалуйста… – прошептала я, пытаясь приподняться.
– Вы возжелали меня, госпожа, – прошипел он мне в лицо. – Знаете мои особенности? Как желаете, чтобы это было? Желаете сделать мне больно? Или… – Его глаза сверкнули злобой, и он толкнул меня ладонью в плечо, заставляя вновь откинуться на покрывало. – Жаждете грубой нежности? Хотите, чтобы вами завладели жестко? Так, как еще ни один не смог владеть вами?
Обида угнетенного страшна. Боль, долгое время спавшая внутри существа, привыкшего подчиняться, наконец-то прорвалась наружу. Терпение иссякло. На его смену пришла чистая болезненная ярость.
Чуть сдвинувшись, Брэйлин одним рывком задрал подол моего платья и развел мне ноги. Мышцы пронзила боль, кожа заныла, не перенося крепкой хватки безжалостных рук.
– Вы жаждете, чтобы вашу плоть рвали. Чтобы вас разрывали на части, – отрешенно бормотал Брэйлин. – Так хотят все… все они. – Он впился зубами во внутреннюю часть моего бедра.
Я вскрикнула, дергаясь сильнее. Но Брэйлин не отпускал.
– Дам вам то, что вы хотите. Исполню ваши сокровенные желания!
– Довольно! – Я нащупала подушку над своей головой и с размаху опустила ее на рыжую макушку. Отвлекшийся на секунду Брэйлин обратил ко мне свое лицо, и я тут же снова ударила его подушкой. – Отпусти!
Хватка юноши усилилась.
– Жаждете, – прорычал он, дико взирая на меня.
Резко согнув в колене на мгновение освободившуюся от его хватки ногу, я выбросила ее вперед, изо всех сил ударяя Брэйлина в грудь. В такой позе мне было неудобно атаковать, поэтому удар получился скользящим, словно я прочертила линию от его ключицы и до живота.
– Больше. Осыпай меня ударами, моя госпожа. Я жажду ваших ударов. Хочу большего!
Я вздрогнула, ощутив, как по моему бедру прошелся горячий влажный язык.
Его постоянно били. Он ненавидел это. Он никогда не привыкнет к этому, потому что это не то, к чему стоит привыкать. Страх гложет его. Но он терпел и будет терпеть до конца.
Я не должна причинять ему боль. Нужно избрать иной путь, чтобы успокоить его.
Влажный жар языка Брэйлина достиг кружев моего нижнего белья, а пальцы скользнули под края.
– Прекрати!
Снова укус, от которого я едва не взвыла. Оттолкнувшись локтями, я села на кровати. И в этот момент Брэйлин буквально зарылся лицом между моих ног, опрокидывая меня на спину, урча и облизывая каждый миллиметр чувствительной плоти – с остервенеем, быстро, злобно.
Всхлипнув из-за непрошенных ощущений, пронизывающих тело, я снова с усилием приподнялась и, потянувшись вперед, дернула Брэйлина за волосы. Тот, рыкнув, отпрянул, и я, захватив его лицо в плен своих ладоней, наклонилась к нему, до боли сгибаясь всем телом. Горящие глаза оказались напротив моих.
– Тихо, – прошелестела я, вновь используя те интонации, которые помогли мне при гипнозе Продажного Лукки и его людей. Без дыма корня «лунного стона» гипноз был бесполезен, но моя цель была иной. – Успокойся. Тише. Тише, мальчик. Я не враг тебе. Тише же.
Застывшая ярость на перекошенном лице. И я гладила его, едва касаясь подушечками пальцев, – гладила виски, щеки, лоб, касалась подбородка и искусанных губ, в которые он, наверное, сам и впивался, чтобы сдерживать собственные крики. Влажные волосы цеплялись за мои пальцы, и я тянула их за собой, осторожно снимая с его лица, будто тонкую вуаль.
– Тише… тише… тише…
Брэйлин все еще скалился, но лицо разгладилось. Он дышал ртом – с присвистом, как загнанный хищник.
– Тише же. Все хорошо. – Я медленно начала теснить его, и он сполз с постели, не отрывая от меня настороженного взгляда.
– Что вы желаете, чтобы я сделал? – Он окончательно опустился на колени и обхватил мою талию – уже не так яростно. В его движениях и жестах была какая-то болезненная растерянность, словно он никак не мог догадаться, что я от него хотела, и от этого медленно впадал в панику.
Меня охватила жалость. И я нежно провела рукой по его волосам.
– Это игра? – Он явно боялся моих ласк, но не смел отстраняться.
