– Да! – выкрикиваю, насаживаясь, и муж действительно останавливается. – Нет! Проци!
Мужчина мягко смеётся и жёстко целует в губы, выпивая любые звуки. Он быстро избавляет меня от купальных трусиков и довольно грубовато сажает прямо на вздыбленную плоть.
– Звёзды, Веда! – выдыхает напряженно и завороженно муж. – Ты такая тугая.
Мне самой немного дискомфортно и тесно. Дышу через раз, сжимая внутренние мышцы и пытаясь привыкнуть. Процион не торопит, ласкает грудь, целует, лижет вершинки, сжимает оба полушария чуть болезненно, но меня это сильнее заводит. Его грубость какая-то другая, приятная и необходимая.
Я медленно приподнимаюсь и опускаюсь всем весом. Вскрикиваю, впиваясь ногтями в грудь минтакийца. Он морщится, но не мешает мне исследовать его. Постепенно нахожу нужный мне ритм и двигаюсь сама. Процион не сдерживается, постанывает, шипит и сам подается тазом.
– Устала, – ворчу, заполошно дыша.
Муж крепко держит за бёдра и вбивается снизу. Мощно, глубоко и жёстко. Меня подбрасывает, я кричу, разлетаясь от этих толчков. Он впивается пальцами в ягодицы, сжимает, разводит их чуть в сторону, продолжая насаживать на себя. Так глубоко. Кажется, он достигает сердца и буквально проникает туда. Падаю на него, трясясь, прикусываю плечо с силой. Процион не останавливается, с хрипом рычит, крепче обнимает.
Тянусь за поцелуем, словно слепой ицар, тычусь носом в шею. Тяжело дышу, подрагиваю, выпиваю шипение мужа. Процион вгрызается в губы собственническим поцелуем, проталкивая глубоко язык, и подводит к краю новой пропасти.
– Давай, мелкая, ещё раз, – хрипит в перерывах между поцелуями.
И вскоре меня разносит на части в ещё одном ярком, слепящем освобождении.
– Да! – выкрикиваю я, разлетаясь на мириады песчинок.
– О, звёзды! – вторит Процион, следуя за мной.
Лежу на муже, вздрагиваю от пробегающих остаточных молний экстаза под кожей. Слушаю его сердцебиение. Проци гладит по спине, держит крепко-крепко и шумно дышит в макушку.
– Вот теперь можно и позавтракать, – мурлычет через время муж, водя носом по виску и прикусывая хрящик уха.
Угукаю и в отместку за укус вонзаю ногти в кожу груди. Процион шипит и хлопает ладонью по попе. Не сильно, но неожиданно, даже слегка возбуждающе.
– Эй! – возмущённо дёргаюсь и вновь кусаю за плечо, ближе к шее. В то же место, где краснеет след от моих зубов.
– Веда! – рычит муж и быстро соскакивает. Трёт место укуса. – Тебе не жить, мелкая.
– Ты только обещаешь, – улыбаюсь, ища купальник.
– Доигралась! – Процион перехватывает поперёк туловища, закидывает на плечо и, хлопнув по голой ягодице, несёт в дом.
– Ты что удумал, изверг! – бью его по пояснице и снова кусаю теперь за спину.
Процион опять рычит и, быстро добравшись до комнаты, кидает на кровать. Взбудораженно и загнанно дышу, с предвкушением и возбуждением смотрю на мужа. Всё-таки зря так сильно укусила, у него даже кровь струйкой течёт по груди.
– Надо обработать плечо, – шепчу, попытавшись подняться, но Процион перехватывает за лодыжку, разводит ноги и, вклинившись, жёстко пригвождает к матрасу.
– Обязательно обработаешь. Чуть позже, – урчит минтакиец, обрушивая всю скопившуюся страсть.
Стоит ли говорить, что мы пропускаем завтрак. И такое утро мне очень даже нравится. Процион очень несдержан и жёсткий в постели. Собственно, как и в жизни. От него милостей никогда не дождёшься. Но мне нравится эта грубость. С ним и я несдержанна, неистова и завожусь очень быстро.
Мы вываливаемся из комнаты лишь к полудню. Заходим на кухню. Мужчины оставили для нас порции омлета с овощами. Проци ухаживает за мной. Наливает в высокий стакан холодного сока, разогревает остывший завтрак. А я любуюсь им с глупой улыбкой. Тот самый след от зубов у основания шеи ярко алеет. Будоража мои собственнические чувства. Это странно.
– Ешь скорей, – торопит муж, целуя в висок. Просто сегодня у нас катание на яхте на соседний остров. И мы слегка отстали от графика.
Остаток дня мы проводим в море. Плывём до острова, погружаемся в специальных скафандрах. Исследуем подводный город, что был когда-то в этой местности. Летаем над единственно оставшимся на этом островке замком вместе с Арткуром. Он почти разрушен, лишь несколько стен, каменных ступеней и арок осталось. Арткур рассказывает, что это была тюрьма последней правящей королевы Минтака. Остров ну очень маленький. Кроме замка и небольшого холма есть пристань для туристов и, собственно, всё.
Из книг по истории помню эту веху прошлого планеты. Королеву сверг собственный муж и отправил сюда, заняв её трон единолично. Кстати, это был предок Проциона. Перевожу взгляд на белобрысого мужа. Он лежит на яхте, обмазанный кремом от загара, и дремлет.
– Я хочу вас короновать, Арт, – разворачиваюсь к летящему за мной мужу.
– Это я понял, – усмехается мужчина, подлетая ближе. – Но не одобряю твоё решение.
– Почему? Разве ты не хочешь быть равным мне?
– Ахернарцы не одобрят, будут волнения, да и всю историю планетой управляли женщины. Это наследие планеты, и не стоит её нарушать. А я и так равный тебе, Веда.
– Следующая королева может и не делать этого, – пожимаю плечами и, спланировав на холмик, задираю голову. – Мы можем сделать всё правильно. Вы будете правителями до моей смерти. И, как только на трон взойдёт новая королева, сложите полномочия. Как советники моей бабушки.
– Ты настолько доверяешь нам? – Арткур приземляется рядом и обнимает за талию. – Не боишься, что тебя запрут где-нибудь вот в таком клочке земли и отберут всё?
– Нет, не боюсь. Вы меня слишком любите, а если бы хотели избавиться, ещё б в Джабахакском лесу оставили, и делов-то.
– Тебя не переубедить, да? – вздыхает безопасник, целуя в губы. Киваю. – Препятствовать не могу, поэтому поддержу.
– Правильное решение, – усмехаюсь и вскрикиваю.
Арткур просто очень быстро взмывает в небо, и от его кульбитов у меня вновь трепещет сердце, дыхание перехватывает, и возбуждение вперемешку с адреналином разжигает всё нутро.
Глава 58
Наш медовый месяц подошёл к концу. Сегодня мы улетаем обратно на Ахернар. Мне немного грустно. Пока мужья грузят и заправляют джет, стою у кромки моря и смотрю вдаль на медленно уплывающее красно-оранжевое местное светило. Набегающие волны приятно холодят ступни. Зарываюсь пальцами ног в мокрый белоснежный песок. Хочется остаться здесь. Я такой счастливой, как в последнюю неделю, не была нигде и никогда.
– Мы обязательно прилетим ещё сюда, Веда, – Антарес подходит со спины и обнимает. – Побываем во всей галактике. Это не последний наш отпуск.
Тарес всегда очень чутко определял моё состояние. И всегда приходил поддержать, побыть, помолчать вместе. К нам подходят остальные мужчины. Мы смотрим на закат все вместе. Муж крепче обнимает, переплетает пальцы. Чувствую на лодыжке один наглый хвост второго мужа. Орион сжимает конечность и щекочет под коленкой. Улыбаюсь, жмусь теснее к груди пилонца и прикрываю глаза, вдыхая горячий морской воздух.
– Я так вас люблю, – шепчу тихо-тихо. – Вы отогрели меня, смогли пробиться через бесчувственную броню.
– Ты не была бесчувственной никогда! – замечает Алькор.
– И всё равно, – ворчу, закатив глаза. По сравнению с ним, конечно, не была. – Вы показали, каково это – быть желанной и любимой. И я счастлива с вами.
– Взаимно, малышка, – отвечает за всех Антарес и целует в макушку.
Постояв в тишине и неге и проводив солнце за горизонт, разворачиваюсь. Любуюсь мужьями и их яркими молниями в глазах. Они светятся и слепят немного. Я, наконец, могу с уверенностью определить эти чувства, что вызывают у меня мужчины, стоящие рядом. И где-то там, на далёкой красной планете, есть ещё один любимый варвар.
– Ну что стоим? – наигранно возмущаюсь, хлопнув Тареса по животу. – Мы хотели уже вечером быть на Ахернаре. Ай!
Вскрикиваю, забарахтавшись над землёй. Один наглый хвост поднимает моё тельце, и я попадаю в руки Ориона. Мужчины ворчат под нос о несносном характере жены, а альфардец ползёт в джет вместе со мной.
