сказал, что есть проблема с машиной. Мы с мамой вышли, и тогда он сделал свой ход. Он обратился и бросился на меня, а я была так потрясена. Я просто стояла там как дура, а мама, она прыгнула передо мной, и всё… вот и всё.
Я рухнула на спину, а Зейн молчал, и каким-то образом, когда я выпрямила ноги, мы оказались ближе. Моя нога лежала рядом с его ногой.
— Меня почти всю жизнь учили контролировать свою благодать. Чтобы не использовать её, пока не придёт время. Но если бы я воспользовалась своей благодатью, то смогла бы остановить его, остановить, как остановила Клея. Я могла бы спасти свою маму…
— Тринити, не стоит продолжать думать в данном русле. Даже не зная тебя всё это время, я знаю, что в течение этих двух лет ты винишь себя. Ты не несёшь ответственности за смерть своей мамы.
Я сглотнула, всё ещё совершенно сбитая с толку тем фактом, что говорила об этом. Джада была бы так потрясена, что захотела бы записать этот момент.
— Разве? Что, если это был момент, когда я должна была использовать её? Что, если мы воспринимаем всё это «быть вызванным моим отцом» слишком буквально? А что, если…
— Стоп. Ты не несёшь ответственности. Ты не причиняла ей вреда. Это сделал тот Страж. Он. Не ты.
Я знала, что не причинила ей вреда своими руками, но я не могла не думать, что причинила ей боль своими действиями. Было трудно забыть тот факт, что в итоге моё поведение сыграло роль в цепи событий, приведших к её смерти.
Зейн долго молчал.
— Мне кажется… Иногда мне кажется, что мой отец всё ещё здесь.
Я посмотрела на него, сжав губы.
— Можно сказать, я могу… чувствовать его? Я знаю, что его здесь нет, и это, наверное, потому, что иногда я забываю, что он ушёл. Я ловлю себя на мысли, что хочу ему что-то сказать, и тут до меня доходит. Его нет в живых.
— У меня всё ещё бывают такие дни, — призналась я. — Вряд ли мы когда-нибудь перестанем это испытывать.
— Наверное, не перестанем, — он глубоко вздохнул, и я это почувствовала. — Под конец между нами было всё очень сложно. Мы почти не разговаривали друг с другом.
Я смогла сложить дважды два из того, что он сказал мне ранее.
— Из-за Лейлы?
— Да, из-за неё, — он снова замолчал, и молчания растянулось настолько долго, что мои глаза начали закрываться, но потом он заговорил: — Но перед смертью он начал понимать, что то, как кто-то был рожден и кто он есть, не определяет, хорош он или плох. Жизнь, даже для существ, которые, как мы думаем, не имеют свободной воли выбирать между добром и злом, не является суммой ДНК. Всё… гораздо сложнее, чем это.
— У вас была возможность поговорить об этом до его гибели? — спросила я.
— Немного, — Зейн замолчал, и казалось, что между нами прошла целая вечность, прежде чем он сказал, — ты не против, если я выключу свет?
Мои глаза открылись.
— Ты уходишь?
— Если хочешь, я уйду.
— Нет, останься.
— Тогда я пока останусь, — он умолк.
Слово «пока» повисло в пространстве между нами, и я опустила глаза на свою руку.
— Ты можешь остаться ненадолго?
— Да, — кровать немного сдвинулась, когда он потянулся к свету. Через мгновение комната погрузилась в темноту. — Фотография? Ты похожа на свою маму.
Я улыбнулась в темноту.
— Я знаю.
— Кстати, хороший материал для чтения.
— Заткнись, — моя улыбка стала шире. Должно быть, он увидел книгу перед тем, как выключил свет. — Это была любимая книга моей мамы, и моя тоже.
— Может быть, мне придётся её прочесть.
— Не уверена, что Викинги, это то, о чём тебе понравится читать.
— Никогда не знаешь наверняка, — последовала пауза. — Думаю, моему потолку не помешали бы звёзды.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять о чем это он.
— Серьёзно?
— Да, — он тихо усмехнулся. — Говоришь так, будто не веришь мне.
— Я думала, что ты посчитаешь их ребячеством или чем-то таким, и я не могу представить твою комнату со звёздами на потолке.
— Я полон сюрпризов, Тринити.
От того, как он произнёс моё имя, я поджала пальцы на ногах.
Не знаю, сколько времени прошло после этого, но я всё ещё не спала, и мне… мне хотелось побольше узнать о Зейне.
— У меня есть вопросы.
Тихий смешок вырвался из его груди и сотряс кровать.
— Почему это меня ничуть не удивляет.
Моя улыбка вернулась.
— Почему у тебя нет девушки?
— Что? — Зейн тихо фыркнул. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — он призадумался. — Почему у тебя нет парня?
— На это легко ответить, — сказала я, желая зарыться лицом в подушку. — Я Истиннорождённая, живущая со Стражами, которые считают меня человеком. Не совсем много вариантов с ухажерами.
— Хорошее замечание, — он сместился, и я почувствовала, как его нога чуть шевельнулась рядом с моей. — А у тебя с Мишей никогда ничего не было?
— Нет. Серьёзно. Я уже говорила тебе, что влюбилась в него секунд на пять. У меня было много увлечений, но мы с Мишей никогда не рассматривали друг друга в подобном свете. К тому же Истиннорождённые не должны сходиться со своими Защитниками, — сказала я ему.
— Почему? — спросил он.
Я слегка пожала плечами.
— Это идёт вразрез с правилами и якобы портит связь. Я не знаю как. Мне это так и не объяснили толком, — я умолкла ненадолго. — И ты не ответил на мой вопрос.
— Главным образом потому, что я действительно не знаю, как на него ответить.
— Ты привлекательный. Забавный и очаровательный, когда не раздражаешь.
— Спасибо, — пауза. — Пожалуй.
— Ты… хороший парень, — сказала я. — Поэтому, меня просто удивляет, что ты одинок.
Зейн, казалось, задумался.
— Ты же знаешь, что Стражи должны формировать пары. Мне почти двадцать два. Большинство мужчин моего возраста уже спарены и в ожидании как минимум одного ребенка.
— Да. Так почему же ты не спарился и не занялся деторождением?
Он зашевелился рядом со мной.
— Если ты спросишь моих соплеменников, они скажут, что я мало уважаю традиции, но никто не заставит меня взять на себя обязательства на всю жизнь, даже если эта жизнь не будет такой долгой.
У меня упало сердце.
— Ты собираешься скоро умереть?
— Я просыпаюсь каждый день, зная, что это может быть последний день. Я не планирую этого. Я просто принимаю это, — ответил он. — Это то, чему меня учили с самого рождения.
Я обдумала это, понимая, что сказанное им было
