— А теперь?
— А теперь ты весь светишься. Все вокруг белое, оно их слепит, жжется, заставляет удирать без оглядки, потому что почти сразу же убивает.
Лагерфельд долго пытался переварить услышанное, мотал головой и зачем-то крепко держался, как за спасательный круг, за собственный рюкзак.
— Но ведь тот муар, который забирал у тебя душу, — разве он не обжегся?
Правильный вопрос, хороший; Тайра закивала.
— Он бы обжегся, если бы не забрал ее вместе с защитным сосудом. Ни одна тень не посмеет выпустить душу как таковую из оболочки — побоится. Наверное, это делают как-то в другом месте, я не знаю…
Кажется, он начал улавливать смысл.
— То есть ты сделала так, что моя душа теперь светит на многие мили вокруг?
— Мили — это далеко?
— Далеко.
— Тогда да. И эта барея…
— Батарея. — Механические поправил он.
— …батарея бесконечна! Представляешь? Ее не нужно подпитывать, потому что это ты сам. Твое ядро, твой стержень.
— И теперь ко мне… к нам никто не приблизится?
Тайра радостно мотнула головой.
— Ни капельки. Ни на шаг! И теперь мы спокойно сможем дойти до Мистерии, представляешь?
Нет, он все еще не верил. Искал не подвох, но слабое место, боялся.
— И этот свет не иссякнет, не «сядет», потому что он выпущен наружу?
— Да нет же!
— И теперь так будет всегда?
— Нет, как только мы доберемся и окажемся в безопасности, я аккуратно верну все на место, я знаю, как.
— А тебя саму лучи моей души не слепят? Ведь ты же их видишь?
— Слепят, — Тайре до такой степени нравилось пояснять, что она жмурилась от удовольствия, как кошка, — у тебя хорошая душа — большая и очень светлая. Но они слепят меня, только если я переключаюсь в режим внутреннего зрения. Обычным взглядом их не уловить.
— Хорошо. — В его словах еще не звучало откровенной радости, но она уже начала проклевываться — высунула любопытную мордочку и начала усиленно рваться наружу. — Значит, думаешь, дойдем?
— Дойдем!
Это было объявлено так громко и гордо, что Стив не выдержал, улыбнулся, хоть и не был уверен, что его лицо после пережитого ужаса не треснет, стоит ему напрячь мышцы.
А всклокоченная черноволосая «королева» Архана разве что не танцевала на песке.
— Дойдем! Дойдем! Ты поешь, поспи, если хочешь. У нас много времени — теперь сколько угодно. И бояться совсем нечего, представляешь?
Представлял ли подобное Стив? Пожалуй, нет. Но он очень надеялся, что вскоре, уподобившись Тайре, сумеет поверить в случившееся, научит себя знать, что опасность больше не грозит, и тогда — гори все синим пламенем — тоже отпустит радость на волю и пустится в пляс.
* * *
Нордейл. Уровень 14.
— Ты как, лучше?
Дрейк стоял у кровати. Свет прикроватной лампы уже не резал глаза, и Баал мог различить его обеспокоенное лицо; зрение потихоньку приходило в норму, позволяло фокусироваться.
— Лучше. — Прохрипел он. — Уже вижу, слышу, голова болит меньше.
— Оклемаешься.
— Да, еще чуть-чуть, и встану.
— Ну, с этим ты не торопись — рано.
Регносцирос поморщился.
— Все равно уже хочется двигаться, мышцы затекают.
— Успеешь еще находиться. Отдыхай. Слушай, я знаю, что ты еще не восстановился, и от того, о чем собираюсь тебя попросить, — Начальник сконфуженно умолк, — чувствую себя почти сволочью, но обратиться мне с этим больше не к кому.
— Говори. — Благодушно разрешил Баал. — Если смогу, помогу.
— Да, хотел еще спросить, как наш друг? Приходит хоть изредка в себя? Мне докладывают, что приходит.
— Канн-то? Приходит, да, но пока не шевелится и не разговаривает. Изредка открывает глаза, мычит, но потом снова теряет сознание… Больно ему.
— Да, я знаю. Но он выправится.
— Я тоже так думаю. Хочу думать. — В палате повисло тягостное молчание. Ни один из них не знал наверняка, выкарабкается ли покалеченный стратег, но зачем толочь воду в ступе и множить сомнения? — Так о чем ты хотел попросить?
Дрейк втянул воздух и выпустил его наружу с тяжелым вздохом.
— Ты, если можешь, посмотри, нет ли Стива в Нижнем мире?
— Среди мертвых? Думаешь, он уже… все?
— Я не знаю. Но сигнала нет, время идет.
— Хорошо. Я посмотрю, если смогу. Подожди…
— Можешь попозже.
— Нет. Подожди.
И в палате снова стало тихо: тяжелое затрудненное дыхание с соседней кровати, фиксирующий сердечный ритм прибор с монотонным пикающим звуком, равномерное и едва уловимое гудение электроники.
Замерший Дрейк ждал ответа и почти не дышал. Какими будут новости — плохими, хорошими? Только бы не приговор… Один лишь Баал — человек-полудемон — был способен отследить перемещения энергии в Нижний Мир, и больше никто.
— Видишь что-нибудь?
Создатель, Начальник Комиссии в жизни не проявлял нетерпеливости, но тут не смог удержаться.
— Вижу. — Прохрипели с кровати. — Нет его там.
Замерший на середине вдох.
— Точно?
— Точно.
И громадное, столкнувшее с души валун облегчение.
— Где бы он ни находился, — в Коридоре или где еще, — он точно жив.
— Хвала Всевышнему, — прошептал стоящий у кровати человек и воздал небу мысленную благодарность. — Значит, ждем его. Ждем.
— Угу. Ждем. Не такой простак наш доктор, раз почти прижился там…
— Типун тебе.
— Сам знаю. Выйдет он наружу, вот увидишь. Так мне чутье подсказывает — выйдет.
— Если ты окажешься прав, куплю тебе… что ты там хотел больше всего?
— Лучше конечности мне новые купи — эти сильно затекли.
— Конечно, твои «оттекут». А про «бонус» подумай, пусть эта мысль придает тебе сил.
— Я подумаю. — Бледный черноволосый мужчина улыбнулся и на мгновенье стал почти прежним собой — уверенным и заносчивым Регносциросом. — Чего-нибудь хорошего напридумываю, будь уверен.
— А я уверен. Иначе бы не стал обещать.
Как только Начальник, лицо которого просветлело после хороших новостей, покинул пропахшую медикаментами палату, Баал повернул лицо к соседу и поморщился.
— Эй ты, увалень? Долго будешь лежать без движения? Давай уже, возвращайся ко мне, я не для того тебя из поганой дыры вытаскивал, чтобы ты потом мирно кони бросил. Кому мне свою историю рассказывать? А я, между прочим, ее еще не закончил. Ты помнишь об этом? Забыл? Вот то-то же.
* * *
Финляндия.
— Как думаешь, Элли она понравится?
Рен осторожно крутил в пальцах ажурную, украшенную россыпью бриллиантов бабочку. Дина, которая все это время «подвисала» у витрины с дизайнерскими кольцами, подошла, взглянула на брошь и улыбнулась.
