попросить переродиться цветком или птицей.
Со Нарэ сделала глубокий вдох, закрыла глаза и обняла дочь.
– Вижу, ты не совсем оправилась… В то время мы с твоим отцом выплачивали долги за гостиницу. Он постоянно твердил, что нашел выход. На твой пятый День Рождения он ушел, а потом… спустя несколько дней его одежду нашли… в сгоревшем храме. Я не могла сказать тебе правду. Ты ничего не ела, не спала, перестала разговаривать и постоянно плакала. Наверное, я была очень молода, и все, что пришло мне в голову, это заполнить твое время работой по дому и учебой.
– Как тебе только удалось скрывать что-то от соседей.
– Я не могла найти объяснения происходящему и отказывалась верить в то, что муж погиб. Сказала всем, что он уехал за границу на заработки, и перелет назад обойдется очень дорого. Врала, что иногда мы видимся у сестры в Сеуле.
– Мам, что со мной произошло в конце средней школы?
– Появился тот мальчишка Пак Дондже, и ты так изменилась. Отпустить тебя в Сеул мне далось нелегко, но это было лучшим решением.
Со Нарэ материнским нутром чуяла, что в жизни дочери не все ладится – но виду не подала. А Минна не знала, как отвертеться, если Юнхо не вернется… Она не могла пить успокаивающие травы из-за усилившейся аллергии, каждое утро повторяя себе, что переживать бессмысленно, ведь от нее ничего не зависит. Это была ужасно выматывающая ситуация, хоть и дел было невпроворот.
Позже Со Нарэ уехала с тетей Ун Хани в Лисьи Норы, чтобы распродать оставшееся имущество. Мебель, столовая утварь – любителям антиквариата было чем поживиться. Это заняло гораздо больше времени, чем предполагалось, но в доме Ли Кангиля все вздохнули с облегчением.
В первый же месяц отсутствия Юнхо Минне пришлось пройти важный экзамен и подтвердить право на ведение сделок под руководством дяди Кангиля, а клиенты попадались, мягко говоря, с чудинкой. Таковой была ино Сим Лиа. Мать Хёна плавно перетекла из списка Ён Сихвана в список Ли Юнхо. Неизвестно, исцелили ли ее психологические консультации шамана, но девушек она изрядно недолюбливала. На русалку нахлынуло сезонное бешенство и помутнение. С Со Нарэ она, по счастью, не пересекалась, иначе от дома остались бы щепки.
– Я требую, чтобы Ли Юнхо лично заверил документы! – скандалила ино, швыряя бумаги в лицо Минне. – Когда мой дракон вернется?
– Не знаю. Сейчас я веду дела, – сдержанно отвечала Минна, хотя на деле ее распирало от возмущения. Мой Юнхо? Мой? Ино помешалась на встрече с Юнхо. Порой казалось, что она приходила не заверить вымышленные документы, а встретиться с ним.
В один из дней, когда девушка завершила сделки с многочисленными гоблинами, медведями и прочими духами, ино в очередной раз закатила скандал, но в кабинет вовремя ворвался Хён.
– Что тут происходит? – прикрикнул он, глядя на русалку. – Ну вот, опять… Пол мокрый! Мама, ты нас затопить решила?
– О! – Ино схватилась за сердце. – Ты назвал меня мамой?
– Сказали же, нет Юнхо. Чего придираешься?
– Сейчас слезы превратятся в жемчуг. Я должна чем-то платить! Будешь грубить, больше не приду на твое шоу! – всхлипывая, простонала ино, закинув за плечо прядь волос. – И настрою против тебя всех гоблинов из съемочной группы. Посмотрим, как быстро вымотаются люди, заменяя их целые сутки!
– Мам, я буду благодарен, если прекратишь преследовать меня во время съемок. Ты отпугиваешь персонал и фанаток!
– Настроение так себе…
– Тогда дождись возвращения Ён Сихвана!
– Я больше ни ногой к этому шарлатану! Знаешь, как отозвался о нем дух ветра с горы Инвансан?
– Старый беззубый пхунсин, прикидывающийся монахом? Юнхо еле защитил его перед Небесами в деле о незаконном распространении билетов для туристов. Больше ста человек чуть не заблудились. И ты веришь ему?
– Пхунсинам в мире людей тоже нужно на что-то существовать. По горе Инвансан разбросано несколько каменных соксу – у одного из таких надгробий ваш Ён Сихван частенько появлялся. Я сама видела… в октябре!
– Ты-то что делала на горе Инвансан?
– Ну и молодежь пошла… Хён, чему тебя обучали на Небесах? Третьего октября – день зарождения государства Кочосон. Все духи приходят на гору на пикник. Меня пригласил Пак Хюн Су.
– А нас дух ветра не позвал.
– Видишь ли… никто не хочет связываться со смертной, дабы не навлечь гнев Небес.
– По крайней мере, Ён Сихван жив.
– А еще… эта девчонка – крайне несимпатичный человек!
Терпение Хёна лопнуло, и он долго что-то втолковывал Сим Лиа во дворе, после чего она поставила злосчастную подпись на какую-то принесенную с собой бумагу и весьма вежливо попрощалась.
– Ты в порядке? – спросил Хён, глядя, как Минна возится с половой тряпкой. – Не грузись. Ино очень ревнивы по своей натуре.
– Совру, если соглашусь. – Девушка перестала натирать паркет и исподлобья посмотрела на Хёна. – Айдол с полной умиления улыбкой подпер плечом дверной косяк. – Зубы не заговаривай! Не хочешь помочь?
– Не-ет! Через два часа начнутся съемки в студии. Я не могу пахнуть тухлой тряпкой. А вот подбросить на пары – легко.
В колледже все только и шептались о парне, который каждый день подъезжает на люксовой машине. Минна умоляла Хёна парковаться за углом, чтобы не привлекать столько внимания. Он так и поступал, пока не подслушал сплетни проходящих мимо старосты и Дылды Мун Даюн.
– Как считаешь, Нам Сори, почему Минна прячет своего бойфренда? – спросила Дылда. – Джиён сказала, что он уехал за границу. Но кто-то же подвозит ее до колледжа? Она гуляет с двумя?
– Да какое нам дело? – староста взмахнула косичками, уткнувшись в тетрадку. – Не могу найти в списках Пак Сондже.
– Ну и хорошо! Директор скоро знамя с его именем в коридорах развесит! Подумаешь… богатенький хлыщ…
– Слышала, в школе Пак Сондже был отличником. В пятнадцать переехал с родителями в Канаду. Первокурсницы шпионят за ним, как ненормальные.
– Он подозрительно часто занимает место рядом с Минной.
– Не раздувай, у него есть девушка. Скорее всего, не из нашего круга. По мне, так он с чудинкой… В любом случае, будет на кого сбросить половину обязанностей старосты.
– Пак Сондже метит в старосты?
– Меня поставили перед фактом сегодня утром в директорской. Пак Сондже обгоняет всех по баллам, так что выбора нет. Если честно, Минна была права, сказав, что…
Мун Даюн дернула ее за рукав, увидев брюнета представительной наружности, в тонких кожаных перчатках и с дипломатом в руке.
– Да вот же он, наконец! – сказала Нам Сори, посмотрев на часы. – Думает, что может опаздывать! Эй, Пак Сондже!
Студент махнул рукой и поравнялся с Хёном, который вышел
