И вот наивная простота, совсем забыла, что нежить думает не своей головой. И пусть первоначально она отреагировала на инстинктах, это еще не значит, что и далее она будет вести себя, как обычная прескурия. Едва я выбралась из кокона и спрыгнула на земную твердь, в меня плюнули! И не абы чем, а слюной с разъедающей основой. То есть это уже не я, а она охотник, хитроумно использовавший мое плетение для ловли.
И вот же гадость, сразу видно сыта, но про запас себе все же решила заготовить!
Ну уж нет, я против.
Прыжок к ближайшему уступу, толчок и…
Милостивый Боже, я немыслимым образом успела отпустить ловчую, прогнуться назад и, впервые отдала должное нашим с Гером инсценировкам, а также его подначкам, шпыняньям, преследованиям и молчаливым приставаниям. Быстрее бегать он меня не научил, но навык уворачиваться и прогибаться натренировал основательно. За что я и была готова сейчас многоликого расцеловать.
Шипящий плевок пролетел над моим "мостиком" и с громким шмяком вмазался в стену, а затем обрызгал "колыбель".
— Ой! — представив, что сейчас начнется, дрожащими руками выставила щит, слабенький, но для последующих плевков вполне надежный.
И тут вдруг…
— Ш-ш-ш-ш-ш! — зашипел разъедаемый кокон, фактически тая на глазах.
— Кшп-п-ш-а-а-а! — заверещала нежить, вспомнив о своем детеныше. Сорвав с себя мои плетения, пробив мой щит и отпихнув меня с дороги, стенающая паучиха принялась чинить свое гнездо. Счастливая случайность вновь позволила сыграть на материнском инстинкте твари, сделать ее невменяемой для команд свыше и, к сожалению, неудержимой для щита. Благодаря ее пинку, моя защита разлетелась, а сама я получила такое ускорение, что не будь сзади прохода, наверное, простилась бы с жизнью от столкновения с ближайшим камнем. Пролетев, а затем и проехав на спине не меньше двадцати метров, я схватилась за горящую огнем грудь в попытке глотнуть живительный воздух. В голове звон, в желудке колющая тяжесть, перед глазами пляшущие пятна, и я совершенно не хочу думать, почему так нестерпимо ноет бок, левое бедро и правое колено, на которое пришелся пинок от восьмилапой мамаши.
Надо вставать, надо бежать! Ведь, когда она очнется… Нет! Я не хочу думать о том, когда она очнется.
Переворот, первый выдох сквозь слезы и ползком на четвереньках куда глаза глядят.
А глядеть сквозь радужные пятна сложно, и я бы сказала невозможно, но истеричное и рванное кшп-п-ш, звучащее совсем недалеко, подстегивает не хуже подначек рыжего, а даже лучше. Я уже несколько раз стукнулась, но продолжала движение вперед.
Рыжий, Дао-дво, Гер…
Ох, зря я о нем вспомнила, мне так нестерпимо захотелось, чтобы он оказался рядом.
И как с карзией в озере, взял на себя воплощение моих теорий в жизнь, то есть стреножил паучиху и, подвязав ее к потолку, ввел в транс, а затем обязательно обнял бы меня, пошутил о лишней влажности на лице, вытер дорожки слез и унес на руках далеко-далеко, подальше от игрового поля и этих пещер. Всхлип удержать не удалось, поэтому к пляшущим пятнам вскоре прибавилась водянистая размытость, и благодаря ей я не заметила расщелины в тусклом свечении местных лишайников. Неловкое движение, запоздалое понимание, тихий вскрик, очередной полет и невероятно мягкое приземление.
— Ве-е-е-е-е! — завопило нечто, на что меня угораздило упасть.
— А-а-а-а-а! — поддержала его я и шарахнулась в сторону. Как оказалось, я отпрыгнула в его же сторону, поэтому пространство задрожало от еще одного истошного: "Ве-е-е-е!"
и не менее громкого: "А-а-а-а!". Меня укусили! За пальцы. Не сильно, но память тут же подсунула пару схожих ситуаций из других игр, и я запаниковала.
Черное нутро дара развернулось мгновенно и приглушило ноющую боль. Всесильное и всепоглощающее, устрашающее, но способное защитить. Слезы исчезли, круги растворились, в руках вспыхнули два смертельных проклятья и с треском разрядов незамедлительно полетели к ревущей цели, к монстру, посмевшему меня укусить, отравить, уничтожить. Мысленно я уже видела, как сжавшийся в углу бурый представитель нежити облезет, почернеет и превратится в…
— Ходячего мертвяка?
Я смотрела на неподвижного, а главное обиженно сопящего монстра и не могла понять, где допустила ошибку. Он должен был истлеть, должен был сгореть и осыпаться пеплом, а затем развеяться. Но вот он, сидит, смотрит черными глазами бусинками и потирает когтистую лапу, так похожую на медвежью.
— Не осыпался, хорошо, повторим.
Тихое произнесение проклятий, движение пальцами и ничего. Вырисовывание рун, произнесение и опять, та же гадость. Сидит, смотрит, как я сквозь зубы рычу, потому что плетения к цели долетели, но не активировались. Черный колокол, Лавовый поток, Мертвая петля, Золоченое забвение, Вихрь страданий и даже Парящий топор коему меня научила Сули ничего не принесли. Захотелось завопить во все горло. Меня потеряли, избили, укусили, меня на части раздирает от яда, дара и не выплеснутой злости, а этот сидит, сопит и обиженных глаз не отводит.
— Да что ты за зверь такой?! — воскликнула в сердцах.
— Ве, — ответили мне ворчливо и очень знакомо.
— Куль?! — послышалось откуда-то справа, и к нам, пройдя сквозь скалу, ворвался неизвестный. — Куленыш, ты живой?
— Ве, — раздалось из угла обиженное, а затем и жалобное: — Ве…
— Что-что?
— Ве-ве. Ве-е-е-е ве-ве. Ве…
У неизвестного, кинувшегося к нежити, были до боли знакомый голос, телосложение и движения, а еще черные глаза и светлые волосы, но все остальное, совершенно не вязалось с племянником Эрраса Тиши. Ни ангельское лицо, ни светлая улыбка, ни доброта, звучащая в каждом слове, по сути отъявленного некроманта по собственной прихоти усыпившего королевскую команду смертников. Так что это, либо галлюцинации из-за яда, либо уже предсмертная агония. А жаль, у меня на будущее все же были планы.
И пока я думала, о превратностях судьбы, сцена под сводом пещеры набирала обороты.
— А ну покажи мне, где та дрянь, что на тебя напала! — потребовал неизвестный красавец и, стряхнув остатки плетений со зверюги, обернулся ко мне.
— Милостивый Боже…
— Таррах! — произнесли мы одновременно и замолкли. Хотя вернее сказать, я потеряла дар речи, а вот он, наоборот, приобрел. — Сумеречная, да ты издеваешься! Я ради спасения из Подземелья с медведя охранки снял, а ты в него плетеньями кидаешь.
— Медведя? — не поверила я и внимательнее посмотрела на монстра, который выступил из темноты на свет лишайника и оторопела. Точно, мишка! — Куль, — прошептала я удивленно и посмотрела на красавца некроманта, — а ты… ты Гард Тиши?
