— Это не сработает. Мы не сможем смыть воспоминания, — сказала она.
— Я бы многое отдал, если бы мог стереть твои воспоминания об этом ужасе, — ответил он, поднимая ее на руки и прижимая к себе.
Тиернан обхватила его руками за шею и поцеловала в щеку.
— Нет, мне нельзя ни о чем забывать. Особенно о Сюзанне. То мгновение сторицей воздало за все страдания.
Он страстно поцеловал ее, показывая без слов, сколько она для него значит.
— А это мгновение?
— И это, в особенности. — Тут она вдруг зевнула, глаза закрылись, а голова опустилась на его плечо. — А теперь я могу поспать?
— Мы поспим. — Бреннан вынес ее из душа и осторожно высушил ее волосы и вытер тело, пока она стояла, покачиваясь от усталости. Он быстренько вытерся сам, а затем понес ее в свою постель. Она тут же нырнула под одеяла, а воин еще минуту просто стоял и смотрел на нее, благодаря всех богов, — да, даже Посейдона, — за то, что она, наконец, оказалась дома, там, где ей самое место.
В безопасности.
С ним.
Она похлопала по кровати рядом с собой, и он лег и притянул ее ближе, обнял, чувствуя покой и радость от того, что она теперь с ним.
Вдруг Тиернан дернулась и повернула голову, глядя ему прямо в глаза:
— Бреннан, ты не можешь спать. Помнишь, что случилось раньше? Подожди… как же ты вспомнил все после того, как меня забрали?
Он понял, что ничего не рассказал ей. Повернувшись на бок, лицом к лицу, он рассказал ей, что случилось в той клетке. Его воспоминания вернулись, когда Тиернан умерла.
Тут она все поняла:
— Моя душа покинула тело. Условия проклятия — мы их выполнили. Ну конечно! У Посейдона тогда не было современного дефибриллятора, когда он придумывал эту часть наказания, — сказала она, выслушав историю Бреннана.
— Точно. И так как предсказание в некотором роде сбылось, и мои воспоминания вернулись, могу предположить, что проклятие потеряло свою силу.
— А если мы ошибаемся?
Он покачал головой, затем поцеловал ее медленно, страстно в мягкие губы.
— Мы не можем так думать. Я не в состоянии бодрствовать всю оставшуюся жизнь, и я не хочу верить, что найдя тебя и воскресив после смерти, буду терять тебя с каждым восходом солнца, просыпаясь и забывая, кто ты такая.
Тиернан улыбнулась, но его слова ее не успокоили:
— Я надеюсь, что ты прав. Думаю, что скоро мы и так все узнаем, так как я не могу больше не спать.
И только она прижалась к нему, ее дыхание тут же замедлилось, стало размеренным. Бреннан помолился про себя.
«Пожалуйста, Посейдон, пожалуйста, пусть это будет так».
А потом ощущение теплого, спящего тела Тиернан, увлекло его в ту же самую обитель покоя.
Тиернан проснулась и минуту лежала неподвижно, наслаждаясь теплом твердой груди под своей щекой. Солнечный свет лился в комнату через большие окна, и девушка почувствовала, что ощущение покоя, охватившего ее, останется с ней пока ей необходимо убежище.
Она прикоснулась кончиками пальцев к груди Бреннана, выводя круги по мышцам его живота, и легонько дотронулась, — всего лишь поддразнила, — возбужденный член, приподнявший простыню.
Бреннан напрягся от ее прикосновений, и Тиернан улыбнулась ему.
— Ты проснулся.
Он несколько раз сонно моргнул, а затем его роскошные глаза наполнились довольством.
— Я уже проснулся. Как спалось?
— Чудесно. А тебе? — она хорошенько потянулась, наслаждаясь замечательными ощущениями. Большая часть ее синяков, порезов и ран почти зажили благодаря тому, как Аларик исцелил ее сломанную руку вчера. Вероятно, исцеляющая энергия коснулась всего ее тела.
— Я хорошо поспал, — ответил Бреннан, рукой сжимая ее грудь. Тело Тиернан тут же ответило на эту ласку, и она повернулась к нему, устроив свою ногу между его ног.
— У меня есть только один вопрос, — сказал он, нахмурив лоб. — Кто вы, собственно говоря, такая?
Бреннан не смог сдержать улыбки, когда его возлюбленная застыла и напряглась в его объятиях.
— Мне, кажется, нравится подшучивать над тобой, Тиернан Батлер, mi amara.
Она открыла рот, затем села и ударила его по лицу вытащенной из-под головы подушкой.
— Ах, ты…. ты…. мужчина.
Он громко расхохотался, затем бросился на нее и перекатился так, что Тиернан оказалась под ним.
— Я хочу просыпаться и видеть твое лицо каждый день всю оставшуюся жизнь.
Он поцеловал ее, овладевая ее ртом до тех пор, пока она не стала задыхаться. Тиернан обхватила его руками за шею и пылко отвечала на поцелуи. Когда он прервался, она деланно проворчала:
— Не уверена, что смогу смириться с твоими шутками, — заявила она, смеясь. — Ты напугал меня до смерти.
Бреннан тут же посерьезнел:
— Прошу прощения. Я совсем не хотел…
— Все в порядке. Я обещаю, что отплачу тебе той же монетой, — ответила она, улыбаясь.
— Проклятие наконец-то снято, — прошептал он, опасаясь, что Посейдон услышит его и передумает.
— Ты уверен? Навсегда?
— Я не знаю наверняка. Нам придется пожить, не загадывая больше, чем на день вперед, и узнать, так ли это.
Она повернулась в его объятиях и улыбнулась ему, приглашая в себя. Бреннан неспешно, осторожно вошел в ее тело. Они стали двигаться вместе, качаясь в блаженстве, которое было сильнее желания, похоти и голода. Волны тепла и довольства нахлынули на него, а выражение их лиц стало одинаковым. Он прошептал ее имя, обещая никогда не покидать Тиернан, когда они вместе ринулись в пропасть страсти.
Два дня спустя, королевские сады, Атлантида
Тиернан, гуляя по самому красивому саду, который только видела в реальности, радостно рассмеялась. Пара павлинов одновременно подняла головы, услышав ее, а затем они удалились, без сомнения, по каким-то важным павлиньим делам. Незнакомые ей птицы выводили трели, как будто специально для нее, Тиернан. Она бродила по райскому саду в миниатюре, а причина того, что мир был таким идеальным, лежала тут же на скамейке, греясь на волшебном солнышке.
— Ты лентяй, — обратилась она к нему, остановившись, чтобы убрать шелковистые волосы с его лба.
Бреннан открыл один глаз.
— Если бы ты не утомила меня до крайности своими ненасытными сексуальными запросами, я мог бы вместе с тобой погулять по садам.
Несмотря на то, что за последние пару дней этот мужчина касался своими руками и ртом каждой клеточки ее тела, Тиернан покраснела.
— Тс, кто-нибудь может услышать тебя.
— Никто нас здесь не побеспокоит, — ответил он, открывая второй глаз и улыбаясь ей. — Они не такие дураки.
