буквально на глазах, и она, в ту пору совсем еще девчонка, таяла всякий раз, когда этот красавец приходил к ним домой, громко похрустывая новенькими сапогами и портупеей. На петлицах у офицера красовались по три «шпалы», и Лёле подсказал соседский мальчишка: «Это значит капитан».
Девушка смотрела на Константина, и всё слухи, которые ходили вокруг НКВД, растворялись под влиянием личности этого необыкновенного человека. Был он прост в общении, интеллигентен, начитан и умён. Говорил неспешно, продумывая каждую фразу («Наверное, их там, в НКВД, так учат», – подумала однажды Лёля), эмоций в общении с ней почти никак не проявлял.
По крайней мере, внешне. Что творилось в душе Константина, Лёля не знала, конечно. Лишь догадывалась по тому особому блеску в глазах, который появлялся, когда он смотрел на Валю. В такие моменты становилось понятно: он очень сильно ее любит. К счастью, это было взаимным чувством. Потому Валентина и вышла за него замуж.
Когда она заканчивала купаться, ощутила вдруг сильный укол в районе сердца. Испугавшись, замерла, глубоко вдохнула и выдохнула. Что это? Словно какое-то дурное предчувствие. Может, с Лёлей или с мамой что случилось? Девушка выглянула из душевой – деревянного ящика, построенного отцом, с дверью – конструкцию он величаво назвал «летняя душевая». Во дворе неподалеку сидел на земле Володя, возился с игрушками. С ним всё в порядке. Мама дома, как всегда шьет. Значит… Лёля?!
До Panzerkampfwagen III не добрался примерно метров десять, как вдруг ещё один люк открылся, и оттуда показалась голова в чёрной пилотке. Я тут же рухнул на землю и заорал:
– Стоять!
Немец дёрнулся, повернулся на звук и уставился на меня, замерев. Я рассмотрел, что был он довольно худощав, молод, лет примерно как мне, лицо обычное, разве что тонкий орлиный нос его портил. Под ним – тонкие усики, которые показались мне довольно забавными даже. «Как в кино сниматься собрался, мушкетёра играть», – подумалось вдруг. Но тут же пришла другая мысль: не тупить и быть настороже, тут всё по-настоящему. Кожа на голове до сих пор саднит от царапины.
Пока я держал врага под прицелом, он не старался даже пошевельнуться, но продержался так недолго. Неожиданно… улыбнулся мне и сказал:
– Russisch, nicht schießen! [3]
Хотя мои познания в немецком минимальны (много ли выучишь, гоняя по виртуальным картам в компьютерных играх?), я все-таки понял его и ответил:
– Komm hier! [4]
Немец тоже понял, но не спешил выбираться из танка.
«Чего он ждёт, сволочь такая? Как пить дать задумал что-то», – подумал я и повторил более настойчиво и жёстко:
– Komm hier! Schnell! [5]
Моё предположение, к сожалению, сбылось, притом довольно быстро. Из-за танка (откуда он там взялся, я так и не понял) высунулся другой танкист, с автоматом. Он вскинул его и хотел направить на меня, но в предстоящей дуэли я не дал ему ни единого шанса, поскольку мне-то наводить было – лишь ствол винтовки в сторону чуть сдвинуть. Так и сделал, а потом нажал на спусковой крючок. Первый танкист, воспользовавшись моментом, нырнул внутрь и захлопнул люк, второй молча повалился на землю, выронив автомат.
Я передёрнул затвор, чертыхнулся и стал думать, сколько их внутри стальной коробки могло остаться. Четверо или пятеро? Кажется, всё-таки вторая цифра. Значит, если офицера я застрелил, и этого, с автоматом, остались трое. Мне от этой арифметики вдруг стало тошно. Одному против троих? Немыслимо! Дважды повезло, а дуракам, как говорится, всегда везёт. Но ведь удача-то, она же не дура, одну из ту же задницу постоянно из пропасти вытаскивать? Значит, мне кирдык сейчас придёт.
Вот не надо было позволять себе пускаться в рассуждения. Иначе заметил бы, как люк снова приоткрылся, и из него в мою сторону полетел какой-то продолговатый предмет. Когда он брякнулся с глухим стуком на землю рядом, только тогда я понял – граната. И тут снова пригодились мои навыки в шутерах от первого лица. Резко напрягшись всем телом, я сделал несколько переворотов, устремляясь в сторону, пока наконец справа не бахнуло, обдав пороховой вонью и земляной пылью. Удар был такой, словно по голове шмякнули боксерской грушей, и я отключился.
***
Открываю глаза. Надо мной – брезент чуть колышется. Слышатся голоса. Пытаюсь повернуть голову, чтобы осмотреться. Куда меня теперь занесло? Медсанбат, куда я раненых возил? Оказалось, нет. Лагерь поисковиков, вещи вокруг лежат вполне современные. Попытался встать, но всё поплыло, и улёгся обратно со стоном. Кажется, именно его снаружи и услышали. Вошли люди, приблизились ко мне.
Я сразу узнал командира. Герман Сергеевич смотрел на меня хмуро. Рядом стояли Ольга, Сергей и Дима, Тимур и другие.
– Очнулся, герой? – спросил Крапов, и я кивнул, поджав губы. Хотел было раскрыть рот, чтобы объяснить свой недальновидный поступок и заодно спросить, что случилось, но губы слиплись, к тому же командир показал рукой: молчи.
– В общем, так. За то, что в одиночку устроил коп в незнакомой местности, даже если хотел всем доказать, какой ты хороший поисковик, тебя полагается выгнать отсюда к чертовой матери и занести в черный список поискового движения России.
Я снова попытался разодрать губы, выпучив глаза, и опять жесткая ладонь мелькнула резко в воздухе.
– Но тебе, Константин, крупно повезло. Ты устроил костёр на позициях воинского подразделения, которое не могли найти со времен начала поискового движения. Считалось, оно пропало без вести где-то в степях, но карты были утеряны, и никто не знал, куда пропал третий стрелковый батальон 863-го стрелкового полка.
«Да это же мой батальон!» – хотел выкрикнуть я, но сдержался. Точно не поймут и скажут ещё, что умом повредился.
– Тебе интересно, как мы это выяснили? – спросил Крапов и, увидев мой кивок, продолжил. – Ты устроил костёр на месте, где бойцы оставили ящик с боеприпасами для 50-мм ротных миномётов. Вот они и сдетонировали. Твоё счастье, что их там было всего две, иначе… сам понимаешь. Мы вызвали сапёров, они всё проверили, сказали, можем вести поиски дальше. Ну, а потом мы нашли вот это, – и Герман Сергеевич показал мне полуистлевшую «Красноармейскую книжку».
– Это уникальный документ, его ещё предстоит изучить как следует, – он бережно убрал книжку. – Так вот, Константин. На первый раз я тебя прощаю. Второго не будет. Пока отдыхай. У тебя легкая контузия. Так доктор из МЧС сказал. Пришлось ради тебя гонять сюда «Скорую»
