— Кристиан! — кричу я, мой крик повторяется эхом, отражаясь от почерневших стволов деревьев. Без ответа.
Некоторое время я ищу его тело. Я спрашиваю себя, мог ли от него остаться лишь пепел, если огонь был таким неистовым. Я возвращаюсь к грузовику. Ключи все еще в замке зажигания. Это единственный его след. Я потрясенно брожу по лесу, ищу его. Солнце садится, огненно-красный шар скрывается за горами. Темнеет. Грозовые тучи, двигавшиеся с востока, проливаются дождем, будто кто-то открыл кран. Спустя несколько минут я промокаю до нитки. Дрожащая. Одинокая. Я не могу пойти домой. Не думаю, что смогу выдержать разочарование на мамином лице. Не думаю, что смогу жить с этим. Я иду, мокрая и замерзшая, мокрые волосы бьют по лицу и шее. Я взбираюсь на гребень горы, глядя на пожар, бушующий на расстоянии, языки пламени, лижущие оранжевое небо. В каком-то роде это прекрасно. Зарево. Танец дыма. А потом начинается гроза, черные тучи грохочут, короткие вспышки молний появляются то тут, то там. Прохладный дождь на моем лице смывает сажу. Так всегда, думаю я. Красота и смерть. Что-то шевелится в кустах позади меня. Я оборачиваюсь. Кристиан выходит из-за деревьев.
Время забавная штука. Иногда оно тянется бесконечно. Как урок французского. Или когда ждешь, пока начнет клевать. А иногда время ускоряется, дни пролетают мимо. Я помню, как это было в первом классе. Я стояла в центре игровой площадки для младшеклассников, рядом с турниками, и мимо пробежала компания третьеклассников. Они казались мне огромными. Иногда, давно-давно, я думала о том моменте, когда и я буду в третьем классе. Это было больше десяти лет назад, но кажется, будто десять минут. Я просто была там. Время летит, так ведь говорят? Мое лето с Такером. Первый раз, когда у меня было видение до этого момента. А иногда время действительно просто останавливается. Мы с Кристианом смотрим друг на друга, как зачарованные, как будто один из нас исчезнет, если другой шелохнется.
— О, Клара, слава Богу, — шепчет он. — Я думал, ты мертва.
— Ты думал, я…
Он тянется, чтобы дотронуться до моей руки. Внезапно у меня кружится голова. Уставшая. Ужасно растерянная. Я покачнулась. Он хватает меня за плечи, помогая удержаться. Я закрываю глаза. Он реален. Он жив.
— Ты промокла, — замечает он. Он снимает черную флисовую куртку и набрасывает мне на плечи.
— Почему ты здесь? — шепчу я.
— Я думал, что должен спасти тебя от огня.
Я так пристально смотрю на него, что он пугается.
— Извини, — говорит он. — Глупо было это говорить. Я имел в виду…
— Кристиан…
— Я просто рад, что ты жива. Надо отвести тебя в тепло, пока ты не простыла или что-то в этом роде.
— Стой, — говорю я, вцепившись в его руку. — Пожалуйста.
— Знаю, что это кажется бессмыслицей…
— Это не так, — утверждаю я. — Кроме части, в которой ты должен спасти меня.
— Что?
— Это я должна была тебя спасать.
— Что? Теперь я в замешательстве, — говорит он.
— Если только… — я делаю пару шагов назад. Он начинает идти за мной, но я поднимаю дрожащую руку.
— Не бойся, — бормочет он. — Я не причиню зла. Я никогда бы не причинил тебе зла.
— Покажись, — шепчу я.
Яркая вспышка света. Когда мои глаза привыкают, я вижу Кристиана, стоящего под сгоревшими деревьями. Он покашливает и смотрит себе под ноги, словно ему стыдно. За его плечами — большие пятнистые крылья, слоновая кость с черными вкраплениями, как будто кто-то брызнул на них краской. Он осторожно взмахивает ими, а потом прячет их в спину.
— Но как ты…
— В твоем видении мы встретились там внизу? — спрашиваю я, указывая вниз, в сторону дороги Фокс Крик. — Ты говоришь «Это ты», а я «Да, это я» и потом мы улетаем?
— Откуда ты знаешь?
Я вызываю свои крылья. Я знаю, что перья теперь темные и что это будет для него значить, но он заслуживает знать правду. Его глаза расширяются. Он издает вздох, как обычно, когда над чем-то смеется.
— У тебя ангельская кровь.
— Мои видения начались в ноябре, — выпалила я. — Поэтому мы переехали сюда. Я должна была найти тебя.
Он потрясенно смотрит на меня.
— Но это моя вина, — говорит он через секунду. — Я приехал не вовремя. Я не ожидал, что здесь будет два пожара. Я не знал, в каком искать.
Он мельком взглянул на меня.
— Сначала я не знал, что это ты. Из-за волос. Я не узнал тебя с рыжими волосами. Глупо, я знаю. Я знал, что ты чем-то отличаешься, всегда чувствовал — в моем видении ты блондинка. И какое-то время все, что я видел, это что я слышу, как кто-то позади меня поднимается наверх, но видение заканчивалось, прежде чем я оборачивался. Я не видел твоего лица до выпускного.
— Это не твоя вина, Кристиан. Это все я. Я не пришла, чтобы встретиться с тобой. Я не спасла тебя.
В тишине выгоревшего леса мой голос звучит громко и пронзительно. Я закрываю руками глаза, заставляя себя не плакать.
— Но меня не пришлось спасать, — мягко говорит он. — Может, мы должны были спасти друг друга.
Интересно, от чего?
Я опускаю руки, чтобы увидеть, как он идет ко мне, протягивая руку. Мы больше не в видении, но я все еще нахожу его прекрасным, даже мокрого от дождя и перепачканного пеплом. Он берет мои руки в свои.
— Ты жив, — выдавливаю я, тряся головой. Он сжимает мои руки, затем притягивает к себе, чтобы обнять.
— Да, это хорошие новости и для меня тоже.
Он медленно проводит рукой вниз по моим крыльям, от чего дрожь пробегает по моему телу. Он отстраняется, поднимает руку перед собой, разглядывая ее. Его ладонь черная. Я пристально смотрю на нее.
— У тебя крылья в саже, — произносит он со смехом.
Я хватаю его за руку, пробегаю по ней пальцами и обнаруживаю на них смесь дождя и сажи. Он вытирает руку о джинсы.
— Что будем теперь делать? — спрашиваю я.
— Давай просто импровизировать.
Он смотрит мне в глаза, затем вниз на губы. Я опять вздрагиваю. Он облизывает губы, затем снова смотрит мне в глаза. Вопросительно. Это могло бы быть моим вторым шансом. Если никого из нас не надо спасать. Что тогда, если не это? Все выглядит так, будто нас отправили на своего рода свидание, организованное небом. Нам не нужен пожар. Мы можем переиграть видение здесь и сейчас.
— Это всегда была ты, — он так близко, что я могу чувствовать его дыхание на своем лице.
Я тону. Мне ужасно хочется, чтобы он меня поцеловал. Мне хочется все сделать правильно. Чтобы моя мама гордилась мной. Сделать, что должна. Любить Кристиана, если это то, для чего я нужна. Кристиан наклоняется ко мне.
— Нет, — шепчу я, не в силах сделать голос хоть немного громче. Я отстраняюсь. Мое сердце больше не принадлежит мне. Оно принадлежит Такеру. Я не могу притворяться, что это не так. — Я не могу.
