ехидно захихикала.
– Убирайся! – сквозь зубы процедил «оригинал».
– Запросто! Но, во-первых, разрушая твою защиту, все услышат большой «Бум», то есть, будет много шума, а нам это ни к чему, правда? А во-вторых, раз уж так случилось, давай знакомиться…
– Исчадие ада, убирайся прочь! – Оленька тянула время, соображая, что ей делать, устраивать потасовку, и вправду было нельзя, однако, есть возможность выяснить причину такого наглого вторжения, тем более, эта тварь, похоже, не догадывалась, что побывав в лаборатории она знает об их планах.
– О! Прямо в точку! Меня зовут Ада, это верно, а ты? Давай подскажу. Опера, Оленька, Ольга Семеновна, Лёка. Вот это последнее твое имечко говорит о многом, да, сестричка?
Оленьку передернуло от одного только предположения, что этот перевертыш может на самом деле оказаться членом их семьи из нижнего мира.
– Удивлена? Чертовски офигительное известие, да? Моя маленькая сестренка, что с тобой? Откуда такая брезгливость, аж, до тошноты, смотри, не испачкай Наташины белые коврики.
Ее напускное благодушие сменилось гневом, лицо исказилось. Они все еще стояли лицом к лицу и сверлили друг друга взглядом.
– Ты лжешь, перевертыш, – Оленька старалась сдерживаться, насколько это было возможно, – дядя Каргач, единственный, кто обитает в нижнем мире, это мне доподлинно известно.
– Ха-ха-ха, – зазвенел в комнате карикатурный смех, – скудна, очень скудна твоя информация, деточка! – она резко выбросила руку вперед, и больно ущипнула Оленьку за щеку, – бабульку свою любимую расспроси, как она проказничала в молодости, как ублюдков новорожденных расшвыривала направо и налево, что, не верится? А ты поинтересуйся.
Оленька отшатнулась от своего двойника, потирая щеку, наткнулась на Алешину кровать, и, потеряв равновесие, плюхнулась прямо на ноги спящего мальчика.
–Аааа, Ромка, не бей меня, я больше не будууу! – сонно прокричал Алеша, но не проснулся.
– Твоя работа? – указывая на кровать, проворковала Ада, – обожаю маленьких мальчиков, злющих, несчастненьких, ни в чем не виноватеньких, не понимающих, каким образом они оказались в этом мире, угости их конфеткой, и они твои с потрохами. Другое дело девочки – добренькие красавицы, рожденные по всем правилам, от подходящего папеньки, и все-то их любят, оберегают, налюбоваться не могут. Все семейство собирается на помощь, ути-пуси Чануси.
Оленька убрала защитный кокон. Ей было все понятно, не было смысла ввязываться в дискуссию, выяснять причины появления подобного антагонизма у этого ядовитого существа. Наверняка это правда и тайна рождения и тяжелое детство, все по старику Фрейду, она тяжело вздохнула и пробормотала, – прощай, Ада, путь свободен.
– До встречи, сестренка, до скорой встречи! – двойник растворился в воздухе.
Прикоснувшись к щеке, та опухла и болела, она отодвинула ладонь на небольшое расстояние. Сконцентрировалась на середине, и вскоре из центра полился голубоватый свет, который полился на вспухшую щеку, прохладный, успокаивающий. Боль постепенно проходила. Так сидела она задумавшись. «Укус женщины», да, это был знак, предупреждающий об опасности, а конфеты такие, есть на самом деле, изготавливают их на Вологодской кондитерской фабрике. Надо было не фабрику рассматривать, а кто кусать будет на самом деле. Ну, ничего, хорошо, что просто щипком отделалась. Купол надо восстановить. Она прикрыла глаза, мысленно восстановила защиту. Все в порядке. И вдруг, подскочила как ужаленная. Чан Ми! И, забыв о своих болячках понеслась вниз, в столовую.
Девочки уже помыли посуду, прибрались и рассматривали картинки в книге «Корейская кухня». Чан Ми переводила, Наташа внимательно вникала в премудрости восточных национальных блюд.
По деревянной лестнице загрохотали каблуки, на последней ступеньке Оленька таки, споткнулась, наделав еще больше шума, но не упала, благодаря тому, что держалась за поручни, и, повиснув на них, в немыслимом пируэте прокричала:
– Чан Ми! Где Чан Ми?
Наконец выпутавшись из своих ног и рук, увидела Чан Ми живую и невредимую, и Наташу, у которой волосы стали дыбом и она шептала побелевшими губами:
– Алешенька? Что с ним?
Оленька молчала, когда ее отпаивали холодной водой, а она вцепившись в Чан Ми, сосредоточенно думала, и когда Наташа спустилась со второго этажа, проверив Алешеньку, наконец, изрекла:
– Собирайтесь, девочки, завтра раненько отправляемся в Москву.
– Ты можешь толком объяснить, что случилось? Алешеньке плохо? С ним что-то не так? – у Наташи от страха еще дрожали губы, но она пыталась взять себя в руки, постоянно приглаживая волосы, что топорщились в разные стороны.
– Нет, с ним все в порядке. Но будет лучше, если мы отсюда уедем, у меня нехорошие предчувствия.
– Ну, по крайней мере, мы дождемся Игоря? Я ему сейчас позвоню, очевидно, он после больницы заехал в офис…
– Да, до утра у нас еще есть время. Пакуйте все необходимое, думаю, это надолго. Дочурик, спать будем сегодня вместе, Наташа, а ты с Алешей, поняла?
Наташа уже носилась по комнатам, возбужденно бросая в открытые пасти чемоданов одежду, свою и Алешеньки.
Чан Ми, все еще пребывая в маминых объятиях, спросила:
– Мама, у тебя гости были? Я слышала твой смех.
– Это не я, и мне было не до смеха.
– А кто?
– Дочурик, – она взяла за плечи девочку и пристально посмотрела ей в глаза, – слушай, как поет моя душа, мой личный код, он у каждого индивидуальный, ни с кем не спутаешь, слышишь?
– Кажется…да, слышу. Так вот что это была за мелодия, там, в Корее, я всегда ее слышала, это был папин код, что же ты мне раньше не сказала? Я бы уже давно нашла папу…
– Вот поэтому и не сказала, мы вместе найдем его. Я сейчас не об этом. При любом, малейшем подозрении, даже если я буду перед тобой во плоти, проверяй код, хорошо?
– Хорошо, а конкретнее можешь сказать?
– В нижнем мире есть рагуль-чилимки, перевертыши называются, они могут принимать любое обличие, вот одна такая особь ко мне и явилась сегодня. Это ее смех ты слышала.
– Ух, ты, как интересно!
– Чан Ми! – голос Оленьки стал жестким и одновременно умоляющим, – это не шутки, это очень опасно для жизни, пообещай мне, сто раз проверить, прежде чем один раз отрезать, особенно, если я тебя буду звать, видимая или невидимая, хорошо? Обещаешь?
– Что значит «видимая» или «невидимая»?!?
В дверях стояла Наташа. Два чемодана вдруг стали тяжелеть и медленно опускаться на пол.
Глава 9.
«Игра в прятки». Москва. Приусадебный участок Оленьки. Январь 2014 год.
Алеша стоял с закрытыми глазами и вытянутой вперед правой рукой, пытаясь на ощупь, не сходя с места обнаружить Чаньку.
Единственная подруга, которая не насмехалась над ним, и принимала его таким, какой он есть, была Чан Ми. С тех пор, как он начал осознавать себя, она всегда была рядом, и, похоже, любила его, так же как и мама, но не навязчивой любовью и заботой, а как равного партнера по всяческим забавам, которые роились у нее в мозгах в бесчисленном количестве. Она была старше его на семь лет, и, сколько он себя помнил, вела с ним
