— Эй, не стоит. Полегче, — попросила Хлоя, держа руки на весу. — Я безоружна, поэтому не горячись.
— Руки не опускай и становись на колени. Сейчас!
Вереск задавил своих недругов количеством и вот-вот готов был сорваться с цепи. Диалог сразу пошёл туго. Без одного шага победители, им нужно было закончить начатое. Оборви они жизнь Тесс или Глэдис, попавших к ним в лапы, и ход дел примет худших из всех возможных поворотов.
Хлоя была связующим звеном меж двух лопающихся от напряжения сторон. Позади неё был подоспевший на подмогу Сорроу и Пракси, который едва держался на ногах. Хлоя всегда опиралась на слова, потому страх физической расправы путал мысли. Сейчас ценным было каждое слово, что не давало превратиться проигрышу в трагедию.
— Не нужно поспешных слов. И тем более действий, — Хлоя стояла в точности, как приказал лидер Вереска. — Вот, я на коленях. Я не опасна. Аромата у меня нет. Я лишь протеже, не более того. Дай мне тридцать секунд, пожалуйста. Тридцать секунд, чтобы всё объяснить. Потом делай всё, что сочтёшь нужным.
Хлоя знала, что примени она аромат, и им наверняка конец. Носители чувствуют такое куда лучше и ощути хоть один из недругов воздействие аромата на себе — Орторус обречён. Тяга к риску и азарту сейчас оказалась где-то посередине: желание красноречиво навязать свои условия переплеталось с пониманием, что неправильно сказанное слово может быть последним. Люди перед ней умели убивать, если потребуется. У таких рука не дрожит.
— Вы проиграли. Я считаю до трёх, — скомандовал лидер Вереска, — и вы все ложитесь на пол. Иначе, даю слово, я сделаю кому-то из вас очень больно.
— Сделаешь, ага! — Пракси был полностью вымотан, но говорил со всей жёлчью и ненавистью, что у него была. — Но прежде я успею заморозить твою тупую башку и растоптать её об асфальт. Занеси руку, и клянусь тебе, что ты не уйдёшь отсюда живым. Только дай мне повод!
— Тридцать секунд, пожалуйста! — перебила Хлоя, повысив тон.
Руки Глэдис и Тесс не были связаны за спиной. Никто не мешал им применить те малые остатки амарантина, которые у них остались, но сейчас куда эффективнее усталости работал самый верный метод — страх. Обсудить действия друг с другом было невозможно, и любая неудачная попытка запросто могла привести к чьей-то смерти. Поэтому все, кроме Пракси, стали сговорчивыми как никогда, особенно когда кто-то из Вереска начинал повышать голос. Обе девушки опустили голову, чтобы не подумали чего лишнего. Из-за потраченного аромата, Глэдис было ещё больше не по себе, чем Тесс: было холодно, тошнота подступала всё сильнее, а тело предательски дрожало и от страха, и от недостатка сил.
— Тридцать секунд. Говори.
— Не слушайте пустые угрозы, — обратилась она к Вереску. — Даже при всём желании ни он, ни любой из заложников в этой ситуации вас уже не победит. Здесь ваша победа безоговорочна. Я понимаю, что нас ждёт либо суд, либо трибунал. Я понимаю. Но сейчас вся загвоздка в человеке за мной. Тот, что с ножнами, — она мотнула головой в сторону Сорроу, который держал руку на рукояти. — Я говорю как есть, потому что знаю его роль в этой операции и самолично видела предел его возможностей. Если вы пораните или, не дай Вездесущие, убьёте кого-то из них, он устроит мясорубку, из которой выйдет победителем лишь он один. Мы будем лежать мёртвыми, сгоревшие заживо, если вам угодно, а вы — рассечённые пополам. Я ни в коем случае не пугаю и не блефую, потому что неудачный блеф будет стоить жизни и мне, и остальным. Сейчас только факты, которые я проверяла сама и которые способны сохранить жизнь мне в первую очередь. Вы имеете право не верить и поступить по-своему. Вы можете перерезать мне горло даже просто из принципа, но тогда на этой площади будет лежать с два десятка трупов. Просто потому, что не послушали и были уверены, что один человек на такое не способен. Но он в первую очередь — экстренная мера, а не человек. Мера, которую они до последнего не хотят применять.
Про себя Хлоя благодарила каждого напуганного мейярфца, который хоть и держался на расстоянии, но не убегал. Они и только они были причиной того, что не произошло никакого бездумного самосуда. Если бы не наблюдатели, Вереск, вероятно, и не был бы так многословен. Хотелось верить, что те не разбегутся в самый неподходящий момент.
Её тридцать секунд кончились, но лидер Вереска не перебил. Она тут же уловила этот момент и продолжила:
— Вы наёмная сила для покровителей, как и я для этих людей. Ни вы, ни я не пропитаны их идеями настолько, чтобы за них умирать. Но выходит так, что если и попадём под удар, то все вместе. Вместе потеряем семьи, свои мечты, отложенные деньги и будущее. Потому что покровители приказали пережевать орех, который сами пережевать не могут. А орех, оказывается, до самых краёв напичкан крошечными лезвиями.
— Какой у него аромат?
— Он влияет на пространство и режет его своим странным клинком. Просто взглядом запоминает участки местности и разрезает их сразу, только достанет оружие, понимаете?
— Тогда прикажи ему отбросить оружие в сторону! Прямо сейчас! — перебил лидер.
— Сорроу, выкинь свой клинок. Приказываю. Немедленно выкинь его.
Хлоя даже не повернулась, чтобы посмотреть на реакцию. Гадать не приходилось — тот даже не шелохнулся. Пришлось сдерживать улыбку от такой наивной просьбы.
— Тут, видите ли, всё сложнее. Я для него просто какая-то там наёмница. А он парень идейный, в этом вся подноготная. Так что коль вы хотите навредить просто ради кровопролития — действуйте прямо сейчас. Если нет, то уверяю, можно найти альтернативу. И чтобы показать, что ни у меня, ни у кого-то из нас нет в голове какого-то изощрённого плана, считаю, что правильно было бы разморозить всех ваших людей. Живых, попрошу вас заметить. Пракси, ты слышал?
Парень в ответ неуместно выругался, и тогда Хлоя повернулась к нему. Она говорила со всем спокойствием, и в голосе её не читалось ни натянутой любезности, ни агрессии. Хлоя произнесла приказ и надеялась, что её пустоголовый друг не выдаст, что она применила аромат.
— Пракси, подумай ещё раз хорошо, взвесь все “за” и “против” и освободи тех, кого обездвижил.
Парень сделал это почти сразу и выглядел так, будто на короткий момент ему удалось проглотить свою гордость. Он упал на колени, но не мог себе позволить полностью отключиться. Освобождённые повели себя по-разному, но Хлое было важно одно — никто не стал нападать. Остальное её не интересовало.
— Я надеюсь на благоразумие и с вашей стороны. Пока что все живы, но дальнейших исход зависит от ваших решений. Вы победители и право выбора за вами. Так что решайте — кровавая баня или альтернативы?
Хлоя уловила именно то, на что надеялась с самого начала. Главный из Вереска покосился на самую молодую девушку из всей их шайки и в этом была вся слабина, которую так запросто не скроешь. Секунда-другая, больше не надо, чтобы заметить по взгляду и мимике, насколько эти слова неоднозначны для собеседника. Это было настоящее замешательство, кратковременное и не высказанное вслух, но давшее Хлое понять, как строить диалог дальше. Лидеру могло быть совершенно плевать на людей позади, но молодая светловолосая девушка рядом с ним всецело была причиной того, что решения не принимались бездумно и слепо. Ему было что терять.
Лидер уже не кричал, но говорил грубо и, главное, забыл об импульсивности. Хлоя встречала и таких, и ещё мягче. Они могут заикаться сами про себя, ища единственный выход и пугаясь этого бремени. Но как доходит до речи, они ощетиниваются, расправляют плечи, нарочито занижают голос и надеятся, что никто не заметил слабины. А слабины, если хорошенько покопаться, там столько, что хоть ложками ешь.
— Какие тут альтернативы? — рыкнул собеседник. — Попросите нас уйти, запугивая своей экстренной мерой?
— Нет, зачем крайности? Но посудите сами, у вас находятся важные для моих клиентов люди, — Хлоя встала, но руки не опустила. — За вашей спиной те, кого вы знаете не первый год. Мы сюда пришли не для того, чтобы совершать физическую расправу, и уж точно не для того, чтобы её совершали над нами. Пока ничья жизнь не оборвалась, не лучше ли победившим получить триумф, а проигравшим сбежать? Наша цель не достигнута, порядок в городе уцелел лишь благодаря вам.
