Он прижал меня к груди, сел на землю, а я обняла его за шею, скрестила ноги вокруг поясницы, прижимаясь так сильно, как только могла, ощущая успокаивающие поглаживания по спине, слушая его тихий нежный голос, шепчущий мне чудесные признания. Закрыла глаза, чтобы не видеть не чувствовать ничего кроме его объятий и близости, вдыхать его запах, прижавшись к плечу щекой и ощущая успокаивающий шум ровного дыхания, и чувствовать тихое биение сердца.
Мы долго просидели так, обнявшись. Кристиан не прекращал ласковых поглаживаний, а я не хотела, чтобы затихла музыка сладких дурманящих слов, не хотела отпускать его, даже когда он чуть отстранился, пытаясь вновь взглянуть мне в глаза. Тогда он поднялся на ноги, подхватил меня, устроил на своих руках и понес так к дому, крепко прижимая к себе.
Кристиан вошел в холл, пройдя мимо подскочившего с кресла Тина, поднялся по лестнице, а потом внес меня в спальню и уложил на кровать.
— Останься здесь, тебе нужно прийти в себя. Встречу с членами совета можно перенести на потом.
Я свернулась в клубочек, подтянув колени к груди, а он замер рядом, не решаясь покинуть меня.
— Ты можешь остаться одна?
Я кивнула. Он постоял еще немного, а потом повернулся и пошел к выходу.
— Кристиан, — окликнула я, привстав на локте.
— Да? — остановился мужчина.
— О ком ты говорил?
— О той приближенной, что рассказала ведьмам об убийстве Сантаной своих же сестер.
— Вы думаете казнить ее?
— Придется. Она не сможет остановиться и продолжит убивать хладнокровно и жестоко, даже если мы заставим ее поклясться.
— Разве она не погибнет, нарушив клятву?
— На ведьм, обладающих подобной силой, клятвы не действуют, Алира. Она не погибнет.
Он вдруг вернулся и присел на кровать, коснулся рукой моей щеки, а я прижалась к теплой ладони, закрыв глаза, и услышала его тихий вздох.
— Ты тоже очень сильная теперь.
— Я стала опасной для тебя?
— Не для меня, Алира, не для меня.
— Почему?
— Расскажу в другой раз. Отдыхай, я должен идти.
Я отстранилась от его руки и кивнула, проводив взглядом до самой двери. Как жаль, что он не может остаться.
Удивительным стало то, что меня так и оставили в доме инквизитора. Точнее, никто не попросил его покинуть. Я проснулась следующим утром, с удивлением заметив, что вчера действительно провалилась в сон, стоило только прилечь на подушку. Кажется, тот ужасный огонь вытянул слишком много сил.
Мне выделили отдельную комнату. На этом же этаже, но в другом крыле, находились хозяйские спальни Бенедикта и Вильдана, и двери в них всегда запирались на замок. Еще позже я узнала, что внизу располагались кабинет, библиотека, кухня, кладовая, из которой вела лестница в большущий погреб, столовая и оружейная, которая примыкала к зале для тренировок. Второй этаж отводился под спальни — две хозяйские и пять для гостей, в каждой — отдельный вход в гардероб и небольшая комната для умывания. На этаже было несколько отдельных уборных, а еще музыкальная комната, которая больше использовалась как зала для приема гостей. Здесь на стенах висели зеркала в позолоченных рамах, стояли удобные диваны и кресла, а на противоположной от входа стороне находился самый огромный из виденных мною каминов, отделанный мрамором с тяжелой чугунной решеткой. Камины поменьше были и в библиотеке, и в хозяйских спальнях, и в двух самых больших комнатах для гостей. На третьем этаже находились маленькие комнаты прислуги, две уборные и подсобные помещения, в которых хранился разный инвентарь. Там же, на третьем этаже, была оборудована детская, дверь из которой вела в комнату няни, а другая — в большую игровую. Я думала, мне доведется встретиться с маленьким темноволосым малышом, но, как позже оказалось, его по приказу Вильдана отправили в поместье. Инквизитор предчувствовал грядущие большие перемены и принял решение увезти племянника подальше. Удивительно все же было находиться в подобной роскоши — даже поместье Реналя, которым я искренне восхищалась, уступало своими размерами, отделкой и обстановкой этому дому.
Ночью меня никто не беспокоил, а утро было самым сказочным! Я проснулась, а взгляд скользнул по комнате и остановился на второй половине кровати. К моему большому разочарованию, там никого не оказалось. Кристиан не пришел ко мне этой ночью. Несмотря на отсутствие рядом самого желанного мужчины, душу заполнило светлое счастье, солнечный свет лился в окно, падал на мою руку, ласкал щеку, и я снова закрыла глаза, шепча, будто безумная, его слова. За всю свою жизнь я никогда не была так счастлива. Мне так захотелось вновь увидеть Кристиана, что, не теряя времени, я быстро привела себя в порядок и поспешно спустилась вниз.
Оглядевшись в просторном холле, я решала, куда направиться дальше, и сделала уже шаг-другой, как вздрогнула от неожиданно раздавшегося за спиной голоса слуги.
— Вам показать дорогу?
Я обернулась к тому самому слуге, который когда-то не пустил нас с Тином.
— Я хотела бы встретиться с хозяевами.
— Они в столовой.
Странно он со мной разговаривал, как-то отрывисто, резко. Я помню, он видел меня той ночью, когда я пробралась в спальню Вильдана. Да к тому же, со слов Тина, он имеет дар и чувствует во мне ведьму, вот только как относится к этому факту? Слуги здесь явно очень преданы своему хозяину, искренне восхищаются им, мое же появление могли воспринять враждебно. Как говорили в совете, народ ненавидит ведьм. Все сомнения об отношении слуги отпали в следующий миг, когда услышала его слова:
— Как следует к вам обращаться?
— Что именно вы хотите узнать?
— Высокородную даму я назвал бы госпожой, а вот как называть ведьму, что поселилась в доме хозяев?
У меня в душе захолодело от его тона. Стиснув зубы, слегка тряхнула головой, уговаривая себя успокоиться.
— Обращайтесь ко мне госпожа Алира Данази, — холодно ответила я, сделав несколько шагов по направлению к коридору.
— Столовая направо, госпожа Данази, — донесся вслед издевательский голос.
В столовую я едва не ворвалась, поймав на себе удивленные взгляды двух мужчин, что мирно беседовали друг с другом за завтраком. Оба поднялись со своих мест, обозначив уважение к гостье. Хотя какое, к проклятью, уважение! Как можно уважать ведьму?
— Доброе утро, — поздоровался Бенедикт, а сам Кристиан чуть склонил голову, и сердце снова предательски дрогнуло, хотя именно сейчас я яснее всего поняла, как тяжело будет принять на себя роль любовницы верховного инквизитора, если таковая будет предложена. И дело даже не в роли, ведь и моя мать, и сестра не были замужем за своими возлюбленными, но в отношении окружающих: не миновать косых взглядов, грязных сплетен и мерзких подколок со стороны слуг.
