— Ты вернулся!
Он быстро обнял меня и тут же отстранился.
— Да. — Похоже, мое приветствие было приятно ему, но лицо приняло деловое выражение. — Ты приняла решение?
Ни тебе «привет». Ни «как ты себя чувствуешь?» Сердце упало. Это был не Дмитрий.
— У меня есть еще вопросы.
Я подошла к постели и легла, как обычно. Он присел на краю, глядя на меня.
— Сколько времени это займет? — Спросила я. — В смысле, пробуждение? Это произойдет мгновенно?
И снова посыпались вопросы. Честно говоря, они у меня иссякли, и на этом этапе я совсем не интересовалась подробностями бытия стригоев. С каждым моментом я волновалась все больше и больше. Нужно действовать. Я должна использовать ту призрачную возможность, которую имею.
И все же мне требовалось убедить себя, что на самом деле это не Дмитрий. Глупость, конечно. Я уже понимала это. Видела физические изменения. Видела холодность и жесткость. Видела его со следами крови на губах после очередного убийства. Это не тот человек, которого я любила. Но...
Вздохнув, Дмитрий растянулся рядом.
— Роза, — прервал он меня, — если бы я не знал тебя хорошо, то решил бы, что ты тянешь время.
Даже став стригоем, Дмитрий понимал мой образ мысли. Я осознала, что, если хочу выглядеть убедительно, пора перестать разыгрывать дурочку и начать вести себя как Роза Хэзевей.
Я придала лицу возмущенное выражение.
— Конечно тяну! Это же не пустяк. Я пришла сюда, чтобы убить тебя, а теперь ты просишь стать такой, как вы. Думаешь, это легко для меня?
— А легко для меня — ждать так долго? — Парировал он. — Выбор имеют лишь морои, которые по доброй воле совершают убийство, как Озера. Больше никто не получает право выбора. У меня не было права выбора.
— И ты об этом не сожалеешь?
— Теперь нет. Теперь я тот, кем мне было предопределено стать. — Он нахмурился. — Мою гордость уязвляет одно — меня пробудил Натан, а теперь он ведет себя так, будто я в долгу перед ним. Вот почему я был достаточно добр и оставил за тобой свободу выбора — ради твоей гордости.
Добр. Я смотрела на него и снова чувствовала, что мое сердце разлетается на тысячу осколков. Будто снова узнала о его смерти. Внезапно я испугалась, что не выдержу и расплачусь. Нет. Никаких слез. Дмитрий неустанно твердил о жертвах и хищниках. Я должна стать хищником.
— Ты потеешь, — внезапно сказал он. — Почему?
Черт, черт, черт! Конечно, я потела. Я замышляла заколоть человека, которого люблю — или думала, что люблю. И без сомнения, я не только потела, но и испускала феромоны смятения, которые стригой тоже мог унюхать.
— Потому что боюсь, — прошептала я, приподнялась и провела рукой по его лицу, стремясь запомнить все черты.
Глаза. Волосы. Форму скул.
Мысленно я подправляла все в соответствии со своими воспоминаниями. Темные глаза. Смуглая кожа. Располагающая улыбка.
— Я почти готова.
— Это окажется лучшим решением в твоей жизни, Роза.
Мое дыхание участилось. Я молила Бога, чтобы он подумал — это от страха перед обращением.
— Повтори. Лишь раз. Зачем тебе пробуждать меня?
Тень скуки пробежала по его лицу.
— Потому что я хочу тебя. Я всегда хотел тебя.
И вот тут-то я в конце концов поняла суть проблемы. Он снова и снова давал мне тот же ответ, и каждый раз что-то в его словах беспокоило меня. Но раньше мне не удавалось уловить смысл этого беспокойства. Теперь удалось. Он хотел меня. Будто я имущество или гвоздь коллекции. Дмитрий, которого я знала... тот, которого любила и с кем спала... тот Дмитрий сказал бы, что любит меня. Здесь же не было и намека на любовь.
Я улыбнулась, наклонилась и нежно поцеловала его. Он, наверно, подумал, будто я сделала это по той же причине, что всегда, — движимая влечением и желанием. На самом деле это был прощальный поцелуй. Его губы были теплыми и жаждущими. Я слегка затянула поцелуй — потому что сражалась с подступающими слезами и хотела, чтобы он как можно дольше ничего не заподозрил. Рукой я стиснула ножку кресла, которую запихнула в карман куртки.
Я знала, что никогда не забуду Дмитрия, сколько бы ни прожила на свете. И на этот раз я не забуду его уроков.
С неожиданной быстротой я вскинула руку и вонзила кол ему в грудь. Моя сила вернулась — кол проскользнул между ребер прямо в сердце.
Я как будто одновременно пронзала собственное сердце.
Он потрясенно распахнул глаза и раскрыл рот. Увы, кол не серебряный, чтобы проткнуть сердце, необходима твердость руки, как если бы я наносила смертельный удар. В конце концов, пришло время смириться со смертью моего Дмитрия. Того, который стал стригоем. У нас нет будущего. Я не стану такой, как он. Промелькнула малодушная мысль остановиться и лечь рядом с ним, хотя бы посмотреть, что произойдет дальше. Когда удивление прошло, его лицо застыло и дыхание замерло, создавая иллюзию смерти. Меня это не проведет. Я уже видела такое. У меня не больше пяти минут, пока он исцелит себя и стряхнет оцепенение. Нет времени горевать о том, что было и что могло бы быть.
Я обыскала его. Нашла связку ключей, немного денег. Сунула ключи в карман, а деньги хотела оставить, но потом подумала, что они могут мне понадобиться — на тот случай, если я сумею сбежать отсюда. Мою наличность отобрали сразу же по прибытии сюда. Заодно прихватила кое-что из драгоценностей. В крупных российских городах найти покупателя на такие вещи не составит труда.
Если я доберусь до вышеупомянутого города. Я встала с постели и бросила на Дмитрия последний, исполненный боли взгляд. Несколько слезинок скатились по щеке. Большего я не могла себе позволить. Позже будет время оплакать его — если суждено. На мгновение взгляд задержался на оружии. Хотелось взять его с собой; как-никак, другого нет. Если я вытащу кол, Дмитрий придет в себя примерно через минуту, а мне определенно потребуется больше времени. Я со вздохом отвернулась, надеясь, что где-нибудь сумею найти другое оружие.
Рванула к двери и снова набрала код. Послышался щелчок, я вышла в коридор. Прежде чем подойти ко второй двери, я осмотрела первую. Со стороны коридора имелась вторая цифровая клавиатура; для входа тоже требовался код. Закрыв дверь, я со всей силой несколько раз ударила по клавишам и била до тех пор, пока крошечный красный огонек на ней не погас. Я не знала, повлияет ли это на замок на внутренней стороне, но в кино герои всегда повреждают электронные замки, и это срабатывает.
Теперь я занялась наружной дверью, попытавшись вспомнить второй набор цифр, названный мне Инной. Они не так прочно запечатлелись в памяти, как первые. Я нажала семь кнопок. Красный огонек продолжал гореть.
