Он обвел довольным взглядом Нюркин сад, остановил взгляд на самой Нюре, которая так же равнодушно смотрела на него.
— Чего уставилась, старуха?
— Жду.
— Ждёшь? — нахмурился колдун. — Чего ждёшь?
— А чего надо, того и жду. Не твоего ума дело, колдун проклятый.
Злодей поморщился от её слов, но тут же вновь переключил внимание на свои ладони. Пошевелил пальцами и оскалился.
— Чувствую! Чувствую силу растущую! Молодец, девчонка! Привела таки к ключу. Теперь уж точно Долиной буду править безраздельно.
— Ох и ошибаешься ты, колдун, — ответила я, и теперь уже на моем лице появилась победная улыбка. — Хана тебе, паршивец!
Градияр скривился, шагнул было в мою сторону, но вдруг согнулся пополам. Изо рта его послышался хрип. Он снова выпрямился, даже слишком сильно. Позвоночник сперва принял правильное положение, потом откинулся чуть назад вместе с головой. Я разглядела вены на шее старика, по которым, бурля, растекалась чёрная кровь. Он сжимал зубы от боли, корчился, кряхтел, скрипел, рычал, мотал головой, но сделать ничего не мог. На груди, прямо на расшитом зипуне, начали появляться пропалины. Дымилась ткань и сам Градияр. Будто внутри него пылало пламя, выжигало дотла и пробивало себе ход наружу кратчайшим путём. Старик истошно завопил, раздирал кривыми пальцами собственную грудь в бесполезной попытке унять боль. Он на долю секунды будто вспыхнул. Огонь тут же исчез, а рядом с волшебным ключом остался только скрюченный силуэт колдуна из пыли и пепла.
Изумление достигло максимума. Тишина стояла такая, что даже мухи боялись жужжать. Зашелестели листья, ветер порывисто налетел, подхватывая мельчайшие обгоревшие частички, и колдун разлетелся в пыль, подобно своей клыкастой стае.
— «Зло чёрное огнём будет выжжено и по ветру развеяно», — повторила я слова сказки о чёрном колдуне.
— Обалдеть, — хрюкнул чуть в стороне Борис Борисыч. — Хорошо, что она нам другое зелье дала. Да, Боян?
— Ага. А то и нас бы так растарабанило, — подтвердил слова друга козёл. — Ну, Женька, ты сегодня жжёшь.
— Ведьма, — еле живым голосом сказал один из конвоиров.
— Ведьма! — подхватил другой громче.
Сдерживая улыбку, повернулась к ним, прищурилась и скрючила пальцы. Принялась шевелить губами, будто читаю заклинание.
— Ведьма! — завопили уже несколько голосов. — Чёрная ведьма!
И храбрый отряд назаровцев под руководством усатого предводителя побросал оружие и удирал по деревне сверкая пятками.
— Куда?! — рыпнулся за ними Тим. — Уйдут ведь, черти!
— Не уйдут, — спокойно ответила я. — Их там Макар с отрядом встретит. Приласкает.
Команда обернулась ко мне, всё ещё не веря в реальность произошедшего.
— Ты знала? — спросила Даша, сбросив оцепенение.
— Знала, — улыбнулась я.
— Женька! — рыжая кинулась мне на шею, обняла обеими руками, перекрывая кислород. — Я уж думала, ты так сильно головой треснулась, что совсем с ума сошла.
— Ну я и правда треснулась.
— Ребяяят, — вдруг протянула Дашка, глядя на свои ладони. — Какая-то ерунда происходит. Пальцы будто иголками покалывает. Щекотно так… И страшно…
— И у меня тоже, — отозвался мельник в ровно такой же позе.
— Ооой! Женьк, мы что сейчас, как этот… Мы же тоже из родника пили. И мы разлетимся? — испугалась девушка.
— Да никто никуда не разлетится, — проворчала старуха, осматривая потоптанные назаровцами цветы.
— А что это тогда?
— Волшебство, — ответила бабка, словно это была прописная истина, не знать которую было стыдно. — Идем в избу. О таком на улице говорить нельзя.
Как когда-то в лачуге Добромира, наша шайка расселась вокруг стола в избе Нюры. Старуха поставила глиняные чашки, налила в них травяной чай. Друзья же в нетерпении смотрели на меня.
— Ну, как случилось… Я очнулась дома, в тот же день, в который исчезла. Честно говоря, целую неделю думала, что этот мир не настоящий, и мне всё приснилось.
Вспомнив отчаяние, которое тогда мной владело, я поёжилась. Дашка в знак поддержки положила руку на мое плечо.
— А потом вдруг поняла, что все реально. Что и мир этот есть, и вы… — обвела взглядом друзей, чуть дольше задержала взгляд на Никите. — Стала думать, как вернуться. Вспоминала, как попала в первый раз…
В общих чертах я рассказала о печатной машинке, о том, как мы вместе с Юлькой её чинили, о том, как попали в квартиру Кирилла.
— Вы знали, что я не первая из моего мира перенеслась в ваш? До меня был Еремей. Тридцать лет назад.
Нюра кивнула в подтверждение моих слов.
— И этот Еремей тоже понимал язык животных. Особенность такая у нас — попадать в ваш мир и знать, о чем говорят звери. Так вот этот человек водил дружбу с одним козлом… Болтливым…
Вместе со мной вся группа посмотрела на бегающие глаза Бояна.
— Что? — мекнул он. — Я тогда ещё не родился.
— Ты — нет. А вот дед твой…
— Дед дааа. Дед у нас долгожителем был. Единственным в роду.
— И сказки любил рассказывать. Еремей целую книжку написал его сказок.
— И не сказки это вовсе, — снова протестовал рогатый, а я кивнула.
— Точно. Совсем не сказки. Дед твой Еремею говорил, что сны вещие видел. А видеть он их стал, после того, как их источника хлебнул. Вот ему знания и открылись.
— Хааа, — заверещал Борька. — Налакался! Вот ты в кого такой проглот!
— Кто ещё проглот, щекастый! А мой дед правду говорил! И я тоже!
— Правду. Если бы не он, я бы не узнала, как с Градияром справиться.
— Слышали?! Это дед мой всех спас! И я! Выкуси, рыло поросячье!
— Вот я тебе сейчас покажу, у кого рыло… — хмурился Борис Борисыч.
— Так как ты узнала обо всем? — прервала Дарёна перепалку четвероногих.
— В книге сказок были все, которые нам Боян рассказывал. Про лесника, шапку, мельника, охотника, — снова покосилась на мужчину, сидевшего молча в противоположной стороне стола. — Была там сказка и про чёрного колдуна. Оттуда про ключ узнала и то, как он работает. Обо всем об этом даже сам Велимир не знал. А Еремей всерьез не воспринял росказни козла.
