А так он жив и даже цел. Правда, в паре её сестрой… Интересно, как у них дела?
Стеша тряхнула головой — какая ей разница? Серафима предала её, а Артём — отрезанный ломоть. Не стоит о них вспоминать слишком часто, настроение и так ниже плинтуса…
Она должна забыть о сестре и бывшем парне! И признать, что альфа выбрал для всех наименее травматичный путь. Но почему-то благодарности за это она всё равно не испытывает…
После потрясений и рокировок жизнь в посёлке понемногу начала налаживаться.
Если в первые дни Стеша нет-нет да ловила на себе настороженные взгляды, то к исходу второй недели оборотни начали ей приветливо улыбаться. А волчата налетали гомонящей стайкой, наперебой делясь новостями, обнимали, пачкая чумазыми ладошками одежду, и упархивали по своим важным щенячьим делам.
Такие искренние, такие открытые!
К слову, именно после того, как новая Луна тут и там стала мелькать в компании волчат, отношение к ней взрослых оборотней существенно изменилось.
Ели раньше с ней обращались насторожённо, с толикой скептицизма и оттенком недоверия, то теперь повсюду, куда бы Стеша ни пошла, она купалась в искренних улыбках и непритворном уважении.
Всё правильно — щенков не обманешь, они сердцем чувствуют! И раз дети безоговорочно приняли новую Луну, значит она достойная волчица.
Правда сама Стефания тоже старалась не ударить в грязь лицом, добросовестно справляясь с многочисленными обязанностями. Как выяснилось, Кира держала волчиц в ежовых рукавицах — в посёлке слыхом не слыхивали о скандалах или междоусобицах между соседями.
Что и говорить, быт стаи сестра Бориса наладила просто замечательно, Стеше ничего не пришлось переделывать, переставлять или исправлять, всё и все работали, как часы!
Но чтобы поддерживать налаженную систему от новой Луны требовались определённые усилия, чем та и занималась. Параллельно привыкая к статусу, знакомясь поближе с жизнью посёлка в общем и отдельных семей в частности.
Луна должна не просто знать в лицо всех самок, самцов и волчат, помнить их имена и степень родства, но и разбираться в привычках и предпочтениях, знать, кто на что горазд, и какие сюрпризы — как в хорошем, так и в плохом смысле — можно ожидать от каждого члена стаи.
Дни рождения и больших стирок, нужды амбулатории и запасы продуктов, ремонт ограды и устройство игровых площадок для малышей, семейные неурядицы и противоречия между родителями и детьми. А ещё от Луны зависела погода, то есть атмосфера, настроение посёлка…
Вечером у неё еле хватало сил добраться до постели.
Пустой и одинокой постели…
Борис держал слово и не пытался перебраться в бывшую свою спальню, полностью уступив её Стефании. Сам волк по-прежнему ночевал на диванчике в прихожей и держался с парой подчёркнуто уважительно и чуть отстранённо.
Нет, он не перестал прикасаться к Стеше, но делал это настолько естественно и ненавязчиво, что она каждый раз терялась и не находила в себе сил оттолкнуть или возмутиться.
Поддержать под руку, когда она спускалась или поднималась, отодвинуть-придвинуть стул, подать стакан или положить на её тарелку лучший кусок, проходя мимо, невесомо провести пальцем по щеке или заправить за ухо непослушную прядку — забота с оттенком нежности и лёгкой грусти.
Каждое прикосновение пробуждало странные ощущения — тёплая волна плотского желания скользила по телу, собираясь внизу живота, туманя голову и требуя продолжения.
Глупо было бы отрицать — её тело хотело этого волка. И это неимоверно злило молодую женщину, потому что разум никак не хотел на это соглашаться.
Не то чтобы Борис был ей неприятен, но от одной мысли, что её тянет к волку не потому что он ей симпатичен, а по велению древнего инстинкта, заставляло волчицу противиться и бунтовать.
Она не зверь, она — человек! То есть не совсем человек, но и не совсем зверь, а это значит, что хочет сама выбрать, кого ей любить!
Казалось бы чего проще — отпусти себя, позволь инстинкту взять верх, и вся жизнь переменится. Не придётся лежать часами, таращась в потолок, и сжимать ноги, в попытке унять возбуждение. А когда оно становится невыносимым, самой себя ласкать, испытывая одновременно и стыд, и удовольствие.
К сожалению, суррогат секса не приносил облегчения, разве что на короткое время. Но переступить через глупые принципы и просто позвать Бориса, протянуть ему руку и увести за собой наверх, не позволяла гордость.
Волк предупреждал, что она долго не выдержит, но Стефания лишь рассмеялась ему в лицо. Как теперь признаться, что он снится ей, что от каждого прикосновения по телу бегут мурашки, а дыхание сбивается, и сердце пускается в пляс?
Волк это и сам чувствует. Не может не чувствовать! Но молчит и ждёт…
Лучше бы он забыл про обещание и просто однажды сгрёб её и сделал своей. Видит Мать-Волчица, она не сопротивлялась бы! Разве что самую малость, для виду…
Но Борис слово держит. И непонятно как держится сам.
Гад!!!
Это всё метка! Если бы можно было от неё освободиться…
Обед завершился, Ардарский давно ушёл по своим делам, а она всё сидит и пытается понять, на сколько её ещё хватит.
Звук телефонного звонка резанул по растрёпанным нервам, вырвал из грустных размышлений.
— Слушаю, — Стефания подняла трубку.
— Луна, тут такое дело — раздался голос одного из волков охраны.
— Что-то случилось, Гриш? — насторожилась Стеша, торопливо перебирая в уме возможные варианты проблем.
— Приехала ваша сестра и просит о встрече.
Молодая женщина на мгновение замерла, а потом вскочила и бросилась к двери.
Серафима здесь? Зачем? Или… что-то случилась с Артёмом?! Борис устал ждать и на нём отыгрался?
Нет, это невозможно!
Если бы Ардарский хотел столь радикальным способом избавиться от соперника, он бы это давно осуществил. Но альфа — она успела в этом убедиться — справедлив и честен. Если сразу не лишил жизни бывшего второго бету, если простил ему две попытки украсть волчицу, то теперь-то, когда та носит метку Бориса, альфе тем более незачем идти против своих принципов.
Ему достаточно просто подождать, и спелая груша сама свалится в заранее подставленные руки…
Что-то случилось с родителями?! С самой Симой? С братьями?! Нет, она так с ума сойдёт…
Не помня себя от страха, волчица бросилась к выходу, забыв, что в руке держит телефонную трубку. Провод натянулся и сдёрнул аппарат на пол, к счастью, не разбив его и не оборвав соединение.
Словно натолкнувшись на стену, женщина остановилась, переводя дыхание.
Она — Луна клана и не может выскакивать из дома с вытаращенными глазами и съехавшей на бок причёской! Да и вести себя, как на пожаре, тоже.
Оправившись, Стефания вновь поднесла трубку к уху.
— Гриша, ты здесь?
— Да, Луна. Слушаю!
— Где сейчас… моя сестра? Я приказывала никого из родни ко мне не пропускать.
— Мы помним! Как только ваша сестра сообщила, что приехала к вам, её тут же остановили. Сейчас она стоит у въезда, — пояснил волк. — Волчица сказала, что не уедет, пока с вами не поговорит. Поэтому старший смены отправил меня позвонить, а сам остался с Серафимой Викторовной. Что ему передать?
Стеша прикусила губу, размышляя.
Прогнать? Легко, да…
Но потом она сама себя изведёт, гадая, что и где произошло. Просто так Сима бы не явилась, она ведь понимает, насколько сестра «рада» её видеть? Значит, что-то случилось…
— Передай, я её приму, но, — Стефания сама себе кивнула, — не здесь, а в гостевом домике. Через полчаса.
Ей нужно время, чтобы собраться с мыслями! Лишь бы собрание всё-таки состоялось, а то мысли изображают броуновское движение и никак не хотят успокаиваться…
— Понял!
— Пусть кто-нибудь приведёт гостью, подождёт на улице, пока мы закончим, а потом проводит волчицу обратно.
— Конечно, Луна, — и Григорий отсоединился.
Стеша вернула телефон на место, нервным движением поправила воротник и бросила взгляд в зеркало — ну и видок!
