А сегодня меня неожиданно посетила мысль, что и Даша как-то излишне предвзято относится к капитану. Она, конечно, вообще девушка непредсказуемая, но то, что с этим рисунком сегодня вытворяла… это ни в какие рамки безразличного отношения к Ирьяну не вписывалось. Так что я закономерно ожидал, что сейчас мне придется туго. И оказался прав.
— Сеятрик, вы слишком хорошо и быстро справляетесь со своими обязанностями, что, имеете так много личного времени? — Ирьян, скрестив руки на груди, стоял возле центрального пульта и гневно взирал на меня.
— Ко мне есть какие-то претензии? — спокойно уточнил у… можно ли мне еще считать И рьяна другом?
— И немало! — рявкнул капитан, заставив меня напрячься. Один из пилотов бросил в мою сторону сочувственный взгляд. В последние дни всему экипажу доставалось от «капитанских щедрот». — Дисциплины никакой: кто чем хочет, тем и занимается. Что за неотложные проблемы у вас со здоровьем, раз их решение приоритетней отчетного доклада, который я вынужден ожидать?
Отчитаться о технологическом состоянии корабля, с которым мы подходили к Эятре, мне надлежало сегодня вечером, но я благоразумно решил об этом не заикаться. Как и о том, что у меня все готово, данные контрольных проверок всех систем и программ «Астартуса» есть и могут быть предъявлены в любой момент. И дисциплина у нас была незыблемой. За исключением чрезвычайных ситуаций, причинами которых в основном являлись Даша и Диана. В остальное время все строго выполняли правила, предписанные инструкциями и должностными обязанностями. Ирьян придирался, и мы оба понимали это. Поэтому я решил ответить ему прямо, пусть вопрос и относился к моим служебным обязанностям, но мне виделся в нем другой подтекст — желание капитана выяснить факт моего пребывания на кушетке совместно с интересующей его женщиной.
— Доклад готов — могу отчитаться в любую минуту. Дисциплиной займусь, готов начать лично с себя. Проблем со здоровьем нет, просто землянка попросила помочь ей с отработкой методики тренинга и как раз присела рядом, чтобы показать наглядный материал для… э-э-э… экстренной терапии, — не отводя взгляда, бодро отчитался я, стремясь донести до Ирьяна, что ничего сверхличного между нами с Дашей нет.
Капитан некоторое время напряженно всматривался в меня, потом сухо кивнул:
— Вы свободны.
— А доклад? — уточнил у него.
— Завтра отчитаетесь, сегодня я занят, — и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Определенно, капитан сам на себя не похож. Да и Даша тоже… Мысли об этих двух небезразличных мне существах крутились в голове весь вечер и начало следующего дня. В итоге, освободившись, решил навестить Дашу. Если Ирьяна я сегодня видел и знал, что он хоть и непривычно угрюм, но жив и здоров, то вот Дашу после вчерашнего поспешного расставания я не встречал. И в столовой их с Дианой в привычное время не оказалось. Какая-то смутная тревога не отпускала меня, вот и решил навестить ее — убедиться, что побратиме за вчерашние возражения капитан не сделал выговор. С его нынешним настроением он мог бы.
Даша нашлась в своей каюте, открыла не сразу, но, когда дверь все же отъехала в сторону, я был поражен ее заплаканным лицом и каким-то потерянным выражением глаз.
— Ирьян? — обеспокоенно выдохнул, шагнув внутрь.
А Даша неожиданно закрыла лицо ладонями и явно не в первый раз за сегодняшнее утро заплакала. Всполошившись, быстро подхватил ее под руку и, усадив на кровать, принялся успокаивать:
— Не расстраивайся так, он отойдет. Ты же действительно на него с возражениями накинулась, а так делать нельзя. Но выговор — это не страшно. Ну поругал, все скоро забудется.
Даша сначала как-то напряженно замерла, потом нервно усмехнулась и снова зарыдала, уже значительно сильнее. Озадаченный реакцией девушки, подумал о худшем варианте:
— Неужели уволил сгоряча?
Даша истерично рассмеялась, уткнувшись лицом мне в плечо.
— Он не ругал меня, — наконец с трудом выговорила она, пытаясь сдержать судорожные вздохи.
— Тогда что случилось? — Причина расстройства так и оставалась для меня загадкой.
— Я мамой скоро стану, — выпрямившись и шмыгая покрасневшим носом, потрясла меня новостью побратима.
В голове сразу возникло множество вопросов: кто? где? когда? и почему она так трагично все воспринимает?
— А папой кто? — осторожно поинтересовался я, выбрав из всех вопросов самый актуальный.
Даша снова зарыдала. Нет, я знал, конечно, что будущие мамы немного… э-э-э… несдержанны, но Даша как-то уж слишком много плакала. И тут с резким щелчком в голове сложились три странных обстоятельства: нетипичное поведение капитана, странная подавленность побратимы и ее реакция на упоминание Ирьяна.
— Капитан? — потрясенно выдохнул я. — Но почему вы скрываете? Почему все так странно? И главное — почему все расстроены?
— Поводов для радости, кроме основного, и правда мало. Меня беспокоит будущее. Не знаю еще, как смогу у вас на Эятре устроиться, смогу ли работу найти? — вздохнув, Даша встала и начала пить воду из стакана на столе.
А я, совершенно сраженный Дарьиными словами, непонимающе уставился на ее спину.
— Но почему ты волнуешься? Ирьян — очень уважаемый эятер, он известный военный ученый и вообще вполне в состоянии обеспечить свою семью.
— Остается за него порадоваться, — язвительно заметила Даша, не оборачиваясь. — И за его семью, разумеется, тоже.
— Даша?! — неверяще переспросил я, ощущая, как возросло дурное предчувствие.
— Он не знает о моем положении, — просто и подозрительно сдержанно сказала побратима, обернувшись.
— Тогда надо скорее рассказать ему, — с облегчением выдохнул я.
— Нет! — Даша резко шагнула ко мне, схватила за руку. — Не смей этого делать, я запрещаю!
— Но это безответственно, — в ужасе уставился я на побратиму. — Невероятно безответственно. А так он сразу возьмет право ответственности за вас на себя, и все устроится. Ведь страшно представить, что будет, если об этом узнают до вашего договора. Однозначно, надо скорее рассказать ему! — попытался разъяснить Даше ситуацию.
Но она упорно держала меня за руку и отрицательно качала головой:
— Сеятрик, обещай мне, что ты не расскажешь Ирьяну, обещай, — умоляла меня девушка. — Это не безответственно, это необходимо. Он… он не должен брать на себя ответственность за нас, он этого не хочет. Но и пострадать не должен, поэтому этот секрет должен остаться тайной для всех!
— Что значит — не должен? Как это — не хочет? — Я был потрясен ее восприятием ситуации. — Он не может поступить иначе, у него нет иного выбора! Как он допустил подобную безответственность?
