— А если я выйду, они заметят? — так же тихо спросила Алана.
Даор Карион сидел вполоборота к ней, и выглядел довольным и расслабленным. На губах его играла легкая улыбка.
— Да, если пройдешь мимо них. Тебе легче?
Алана бросила быстрый взгляд на дверь. В который уже раз за сегодня ее посетило ощущение нереальности происходящего. Она сидела за столом, и за тем же столом сидели сильнейшие люди известного ей мира, они обсуждали что-то важное, а Алана могла просто слушать и наблюдать, будто это был ее сон. О чем могут говорить герцоги? Неужели о ней?
— Они упоминают войну? — спросила она, прислушавшись, но прикусила язык, напомнив себе, что на соседнем стуле сидит совсем не Келлан.
— Потому что началась война, — отозвался Даор. — Твой друг тебе не сказал? Хорошо же он о тебе заботится. Вас связывает что-то?
Алана зарделась и отвернулась. Не хватало еще обсуждать Келлана с черным герцогом!
— Это…
— Не мое дело? — в его голосе звучал смех, но за ним таилось что-то еще, темнее, злее. — Так и знал, что однажды ты снова скажешь мне это.
— Вы первый сказали это. И тогда, и сейчас, — неожиданно для себя самой нашлась Алана.
— Да, — согласился Даор, приглаживая ее волосы. — Раз уж ты забралась по воле Сина в этот серпентарий, расскажу тебе, кто здесь кто. Тебе это пригодится, Тамалания Вертерхард.
— Почему вы не дали мне доказать ее происхождение? — раздался холодный голос директора Сина.
Алана почувствовала такую радость, будто с плеч свалился не камень, а целая гора. Действительно видит!
— Директор, — с благодарностью обратилась она к нему. — Можно я пойду?
Но Син не ответил ей. Между ним и Даором будто колебался воздух — так же, как тогда, вокруг Келлана.
— Потому что не считаю верным вот так лишать ее выбора, она девочка свободолюбивая, — улыбнулся Даор Алане. — Если она решит, что не хочет быть на виду, то у нее будет возможность слезть со сцены, куда ты ее зашвырнул ради того, чтобы так бессмысленно спрятать от меня. В этом случае мне, конечно, придется признать свою ошибку. Все ошибаются иногда, увы.
Алана ждала, что директор внесет хоть какую-то ясность, скажет, заботился ли о ней действительно черный герцог, или же просто ему нужно будет в будущем обосновать ее незнатное происхождение, но Син молча стоял подле стула, на котором разместился Даор, и даже не шевелился.
— Алана, тебе и правда пора идти, — наконец, сказал директор. — Я сам провожу тебя. Подожди немного.
Эпилог
Тамалания. Вертерхард. Теперь уже для всех. Это не случайно оброненное кем-то предположение, это не романтическая история из книги легенд, это не шутка. Это — ее имя.
Даже не будь она на самом деле Тамаланией, теперь Алана ей стала. Ей казалось, что ее насильно вышвырнули из спасительной и уютной тени на свет, и свет этот ее пугал. И девушка готова была дать руку на отсечение, что теперь уже никто не забудет сказанного на этом ночном совете.
Значило ли это, что ее судьба непоправимо изменилась? И почему ей так жаль Аланы дочери Ласа, безымянной учительницы, той никак не связанной с магией и знатью девушки, жившей жизнью, что ей подходила?
Тамалания Вертерхард.
