-- Он вылитый Кристиан, - выпалила княжна, понимая, что Ева все равно озвучит это наблюдение.
-- Это очевидно, - кивнула Ева.
Николь молчала. Она вспомнила Лидию, ведьму из охотничьих угодий. Черноволосую и темноглазую любовницу графа.
-- Ты не знала, что у него есть сын? - предположила Бьянка, не зная куда теперь деться. Ева же вовсе не чувствовала неловкости. Новое обстоятельство ее забавляло.
-- В этом нет ничего удивительного, - ответила Николь невозмутимо. - Я знала, что у него были женщины. Может, Тристан не один, кто знает, сколько еще у него братьев или сестер?
Фрейлины изумленно переглянулись. Они ожидали чего угодно, только не такого хладнокровия госпожи. Бьянка сомневалась, что смогла бы так же сдержанно отреагировать на подобное обстоятельство. А Ева, казалось, была разочарована.
-- Обдумайте, как нам незаметно сбежать от солдат, - сказала твердо Николь. Фрейлины кивнули и поспешили ретироваться.
Принцесса закрыла за ними дверь и вернулась на свое место у окна. Она испытывала сразу несколько противоречивых чувств, но не смела показывать слабость при подругах. На ее решение найти графа, новый факт его биографии никак не влиял. Но она чувствовала себя преданной, как тогда, когда застала его в спальной с Лидией. Конечно, она не имела права предъявлять претензии или злиться на графа. И если бы им выпала возможность поговорить об этом, он опять поставил бы ее в глупое положение, доказав, что в том, что у него есть взрослый сын, нет ничего предосудительного. А ревновать его к уже погибшей любовнице и вовсе глупо. Но Николь ревновала, чувствовала себя обманутой, а главное, она вспомнила о собственном ребенке. Эта боль затмила все прочие переживания. Она подумала, что ее сын мог быть таким же хорошеньким, как Тристан. Но она потеряла его, не смогла сохранить и дать жизнь. Теперь она злилась и ненавидела себя. Ей казалось, что это не Лидия, а она должна была погибнуть. Ведь у графа от нее одни неприятности, а с Лидией у него могла быть счастливая семья.
Терзаясь подобными мыслями, девушка вышла во двор. Сестры собирали вещи и грузили их в карету. Тристан помогал им. Теперь Николь и сама видела, что он вылитый отец, только еще красивее. Он был совсем еще ребенок, хотя достаточно серьезный и собранный. Он закрывал переполненный сундук, недовольно морща лоб и поджав губы, как это часто делал его отец.
-- Может, поедешь с нами? - сказал Рэмо, вытаскивая на порог очередную долю скарба.
-- Нет, я не могу, - Николь улыбнулась. - Обязательно передайте письмо королю. Он вас устроит.
Она дала отцу конверт с заранее написанным письмом. Там изложила все, что увидела, и попросила позаботиться о ее родных, потерявших все.
-- Ужасные времена, - опечалился Рэмо, взяв конверт.
-- И позаботься о Тристане, - попросила она, взглянув отцу в глаза. Он понял, что она догадалась.
Деревня.
21е. Первый весенний месяц. 697 год.
-- Что значит, вы едете дальше? Вы с ума сошли? - маркиз изобразил на лице искреннее недоумение. Он стоял спиной к двери в сарай за домом старосты. Бьянка назначала ему тут встречи, пока они жили в деревне. Ричард остановился в доме неподалеку, притворившись ограбленным странником. Его жалкий вид после долгой дороги подтверждал эту легенду.
-- Николь хочет найти своего возлюбленного, что в этом плохого? - протестовала девушка. - Я ее понимаю.
-- Вы тоже пошли бы на подобное сумасбродство ради любимого? - маркиз улыбнулся.
-- Возможно, даже на большее, - фрейлина поцеловала его.
-- Не следует уходить от ответа, - он обнял ее. - Что вы намерены делать? Последуете за ней? Король будет в ярости.
-- Мы служим принцессе и обязаны подчиняться, - Бьянка приподняла бровь, словно выступала перед королевским судом. - Хотя я не оставила бы ее, даже если бы она приказала вернуться. Как она одна доберется до Итилиана?!
-- Значит, вы держите путь в Итилиан? - Ричард хитро прищурился. - Граф направился туда?
-- Это неизвестно, - Бьянка стала серьезной. - Мы знаем только, что брат и Велиамор поехали туда.
-- Маг? Понятно, - маркиз задумался. - Раз вы все решили, мне ничего не остается, как ехать с вами.
-- Нет, ты не можешь, - Бьянка нахмурилась.
-- Я поеду, даже если тебе это не нравится. Путешествовать с эскортом солдат это одно, а одним в пограничные земли это другое. Я мужчина и пригожусь вам в дороге.
-- С чего ты взял, что мы не справимся без мужчин?! - Бьянка недовольно фыркнула. - У нас есть кони и план.
-- Это все что нужно трем изнеженным аристократкам в пустынных никем не контролируемых землях между государствами, что кишат разбойниками и проходимцами, - Ричард улыбнулся.
-- Мы переоденемся купцами, к нам никто не пристанет. Будем ехать верхом, почти без поклажи.
-- Это умно, но по-женски наивно, - маркиз сел на небольшую колоду, подпиравшую дверь. - По-вашему, кони и ваша одежда не представляют интерес для голодранцев с оружием? Не говоря уже о возможном золоте при вас. Даже оденьтесь нищими слепцами, вы не будете в безопасности. Вас могут убить просто для забавы.
-- Пусть так. Мы рискнем. И у нас будет оружие, - Бьянка не хотела сдаваться.
-- Прошу, не обижайся на меня, но ты сама понимаешь, что я вам нужен. Больше некому довериться.
Бьянка молчала, обдумывая, как представит появившегося из ниоткуда маркиза подругам.
-- Хорошо, - произнесла она, наконец, - через час жди нас на распутье. Не следует солдатам видеть тебя около нас.
-- Я буду там, - Ричард поцеловал девушку и скрылся за оградой. Бьянка осмотрела сарай, чтоб удостовериться, что их никто не слышал, и пошла к дому.
Деревня опустела, почти все покинули ее. Остались только самые оседлые и упрямые жители. Солдаты стояли на часах у крыльца, сменяя друг друга время от времени. Карета и кони принцессы были отправлены с ее семьей, и в конюшне осталась только лошадь Рэмо, на которой он ездил в город. В разговоре с маркизом Бьянка немного приврала. У них не было ни плана, ни лошадей. Николь не умела ездить верхом, а Ева наотрез отказалась надевать простую мужскую одежду, раздобытую в деревне.
-- Возьмем телегу, - Николь хотела идти пешком, но подруги отговори ее. Теперь они собрались в комнате, решая, как действовать дальше. За окном вечерело.
-- Солдаты заметят это, - Ева рассматривала себя в зеркало, надев простые полотняные штаны, поверх своих батистовых панталон и широкую рубаху.
