твоим братом, ты бы первым бросил в меня камень, – продолжал я.
– Что бы ты ни говорил – все это глупости. Ты – мой брат и точка.
– Когда Вайпер полюбила меня, она не знала о том, что я – вампир. А я знал, что она смертная, и только моя вина в том, что со мной случится после ее смерти! – сказал я, не теряя надежды хоть немного изменить его мнение о Вайпер.
Ведь, действительно, она была виновата лишь в том, что я полюбил ее!
Но Маркус лишь саркастически улыбнулся, и я понял: он никогда не изменит свое мнение.
– В некотором смысле ты прав: ты ненормальный. Умудрился влюбиться в смертную и этим погубить себя! Ты идешь за ней и не хочешь никого слушать! Но, Седрик, Вайпер всегда будет для меня той, что погубила моего брата. И ты не переубедишь меня.
– Я понимаю тебя, но все же, это я…
– Да ты! И мне очень жаль, что я с самого начала помогал тебе в твоей гибели! Я ненавижу и виню себя за то, что принимал твою болезнь – любовь к ней за фарс! – перебил меня Маркус.
– Вини меня! Вы не виноваты в том, что я родился таким! – сказал я и отвернул от него свое лицо, чтобы прервать его дальнейшие высказывания.
Но Маркус тоже не смотрел на меня: он внимательно изучал резьбу деревянного окна. И, зная Маркуса, я понимал, что сейчас он чувствовал жгучий стыд за то, что не сумел удержать в себе свое отвращение к Вайпер. Но и я ощущал муку за то, что он винил себя. Как? Почему? Ведь я сам выбрал свой путь, а он винил себя в том, что вовремя не вмешался в мою привязанность к Вайпер!
– Ты бы все равно не смог меня остановить! – в полный голос крикнул я, на миг, позабыв о необходимой тишине. Но я опомнился, схватил брата за плечи и заставил его смотреть мне в лицо. – Ты ни в чем не виноват!
– Во всем виновата она! Я понимаю, что ты любишь ее, но никогда не смогу поменять мнение о ней, даже если захочу! – Маркус вырвался из моих рук и отошел в другой конец комнаты. Он устало облокотился на косяк и опустил голову.
Я больше не мог находиться с Маркусом в одной комнате и рванулся к двери, но вдруг он схватил меня за плечо.
– Извини меня! Я не понимаю, что говорю! – услышал я его полный раскаяния голос.
– Это ты меня извини! – сказал я ему. – Не беспокойся, я больше никогда ни о чем тебя не попрошу. – Я ушел. По дороге я поклялся себе никогда больше не мучить Маркуса своими просьбами, даже если Вайпер будет в опасности. Я сам должен защищать свою любовь.
Я заперся в своей комнате и не выходил из нее всю ночь: я сидел в кресле и усиленно размышлял о завтрашнем дне. Так как Маркус, все-таки, пообещал ввести в охоту нужное мне правило, все немного прояснилось, и сложная ситуация, в которой оказались родители Вайпер, тоже понемногу решалась. Теперь самым главным было отвезти Вайпер в аэропорт и собственноручно посадить ее на самолет. Всю ночь я представлял, как это произойдет, и искал способ общения с ней, когда она будет в Бразилии, потому что понял: я не выдержу даже недели, не слыша ее голоса. Я всю ночь придумывал, как можно обмануть нынешнюю ситуацию. И, кажется, нашел способ.
Глава 30
Еще не забрезжил прощальный рассвет, как я выехал в Брно. Я мчал по дороге, желая как можно скорее увидеть Вайпер, обнять ее и сказать, что теперь ее родителям ничего не угрожает. Когда я приехал, Владиновичи уже стояли во дворе своего дома. Вайпер была одета в узкие синие джинсы, белую футболку и кеды. Она была бледна, и под ее глазами лежали синие круги: я понял, что она не спала всю ночь, хотя я лично проследил за тем, как она вчера заснула. Рядом с ней стояли ее родители, а позади них стоял большой дорожный чемодан. На плече Вайпер висел маленький черный рюкзак.
Оставив автомобиль прямо на дороге, я направился к Владиновичам. К счастью, рассвет был еще рассеянным и не мог помешать мне: небо было покрыто розовым покрывалом и слабо освещало землю своим блеклым светом.
Увидев меня, Вайпер опустила голову, и ее прекрасные волосы закрыли ее лицо. Мне стало больно от этой грустной картины, но я, скрепя сердце, подошел к любимой и обнял ее. Она, словно нехотя, обняла меня в ответ. Затем я поздоровался с Яном и Элизой.
– Ты готова? – шепотом спросил я Вайпер.
– Не знаю. Я чувствую себя ужасно. Я не спала всю ночь, – тихо ответила она.
– Ничего, выспишься в самолете, – шутливо сказал Ян, услышав наш разговор.
Я посмотрел на часы: было без трех минут семь.
– Нам пора выезжать, – сказал я.
Эта фраза подействовала на Вайпер как ведро холодной воды – она встрепенулась и, бросив на меня беспокойный взгляд, поспешила обнять своих родителей.
– До свиданья! Папа! Мама! Я вернусь! Берегите себя, – лепетала она, целуя их в щеки.
– И ты себя береги… Береги ее, Седрик! – сказала Элиза, украдкой вытирая слезы.
Ян мужественно крепился, но тоже шмыгал носом.
– Думаю, хватит уже обниматься, иначе, самолет улетит без вас, – улыбаясь, сказал он.
Я наблюдал за этим трогательным прощанием с интересом и болью: с интересом, потому что моя семья никогда не была так близка – мои родители будто боялись выражать любовь к нам, своим сыновьям. С болью – от мысли, что они вынуждены были расстаться из-за нас, вампиров, и что, возможно, они больше не увидят друг друга.
Вайпер глубоко вздохнула и, сдерживая слезы, пошла к моему авто, а я быстро попрощался с ее родителями и, положив чемодан Вайпер в багажник, сел за руль, и мы поехали в Прагу.
Элиза и Ян махали нам в след.
Я оторвал взгляд от зеркала и взглянул на Вайпер: она сидела, прислонившись головой к стеклу, молчала и будто не замечала ничего вокруг.
– Вайпер! – тихо окликнул я ее.
Она вздрогнула и рассеяно взглянула на меня.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил я, однако, сам понимая, что она была не в лучшем состоянии.
– Я всю ночь думала о том, что будет с моими родителями, когда я улечу, – тихо ответила Вайпер. – И мне совсем не хочется никуда лететь. Даже не потому, что со мной не будет моих родителей, а потому, что со мной не будет тебя. И, Седрик, пожалуйста, не стоит нарушать правила аэропорта: я уверена, что там я буду в полной безопасности. Тем более, он всегда полон людей.
– Ты зря беспокоишься: у меня есть билет. Я посажу тебя на безопасный
