ленивого покачивания бедрами. Пульс за пульсом удовлетворения. Он стекает по моим бедрам, и я улыбаюсь, когда теплое, мягкое ощущение разливается по моим костям, расслабляя мышцы в пьянящем тумане похоти.
Его хриплое, сдавленное дыхание проносится мимо моего уха, только на этот раз он не отталкивает меня. Он замирает, просто дышит.
Мы оба дышим.
Рот Риса врезается в мой.
Я обнимаю его, и его тело дрожит в моих объятиях.
Когда он отстраняется от меня, в его глазах, затуманенных усталостью, блестят слезы, грудь поднимается медленно и легко.
— Моя маленькая птичка. Моя Рен.
Моя шестерка.
Сквозь туман удовольствия я смотрю на его лицо, обрамленное бескрайним небом и силуэтом "Джошуа", и именно тогда я понимаю, что в этом мире все еще осталась красота. Здесь все еще есть на что посмотреть.
Начинается солнечный свет вторгается в наш маленький оазис, меняя тень, когда я лежу обнаженная рядом с Рисом. Только легкий ветерок, гуляющий по нашей скользкой от пота коже, делает жару достаточно терпимой, чтобы оставаться на месте.
— Ты обрел свой голос.
— Потребовалось много времени, но да. Он переплетает свои пальцы с моими и подносит мою руку к своим губам, целуя тыльную сторону моей ладони.
— Твое имя было первым, что слетело с моих губ.
— Скажи это. Я хочу услышать, как ты говоришь это снова.
— Рен.
Я слышала это уже полдюжины раз, и до сих пор от этого звука, слетающего с его губ, у меня по спине пробегает дрожь.
— Ранее ты сказал, что ты не тот мальчик, которым я тебя считала тогда. Я тоже не была той девушкой, за которую ты меня принимал. Лежа у него на груди, я провожу пальцем по неровному шраму над его сердцем.
— Мое настоящее имя Дани, названо в честь моего отца. Впрочем, я этим больше не пользуюсь. Дэни давно ушла.
— Что с ней случилось?
— Легион убил мою мать и сестру, и меня отправили в то место. Совсем как тебя.
Замешательство на его лице побуждает меня продолжать.
— Моя мать обрила мне голову, переодев меня в мальчика. Папа — не мой настоящий отец — он помог мне сбежать. Он привел меня по другую сторону стены. Заново открыл мою личность, дав мне новое имя, шанс на жизнь. Приподнимаясь на локте, я наклоняюсь вперед и целую шрам, который я прослеживала.
— Я видела то, чего не должен видеть ни один ребенок. Пережила самые ужасные вещи. Бронза его кожи расплывается от моего взгляда, в то время как мой разум переносит меня обратно в те коридоры, и ужасные крики боли все еще отдаются эхом в моих воспоминаниях.
— Так много ужасных вещей.
Он сжимает мой затылок, переводя взгляд на меня, но, как и прежний Шестой, не произносит ни слова.
— Я тоже иногда слышу голоса. Крики в моей голове. Я заперла их на очень долгое время. Папа называл их подавленными воспоминаниями.
— Тебе повезло, что ты забыла. Даже на короткое время. Я не могу от них избавиться.
— Тем не менее, ты нашла своего брата.
Он кивает, потирая мой затылок.
— Трипп. И мой отец. Он умер два года назад.
— Мне жаль это слышать, — говорю я, проводя пальцем по глубокой бороздке, оставленной его грудными мышцами.
— Папа тоже умер. Рейтер укусил его, и… он сдался. Я выдыхаю и кладу подбородок ему на грудь.
— Как ты оказался в Калико?
— Когда Легион прибыл в наш улей, мой отец, Трипп и я собирали мусор. Все было разрушено. Сожжено. Мы нашли тела моей матери и сестры, но мой младший брат Бренин пропал. Решив, что они забрали его, мы решили разыскать их и нашли больницу. Я вызвался сдаться добровольно. Чтобы попасть внутрь. Однако я так и не нашел Бренина. Они держали меня взаперти в том месте три года. Пока ты не нашла меня. Тяжесть его непоколебимого взгляда сокрушает меня.
— Я был бы мертв, если бы не ты.
— И, насколько я помню, я была бы мертва, если бы не ты. Взгляд прикован к его губам, я изучаю шрам там и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Тот, что у его глаза, привлекает мое внимание, и я нежно провожу пальцем по его веку, которое закрывается от моего прикосновения.
— Что это?
— Ночью у можжевелового дерева мы попали в засаду повстанцев, которые оказались моими братом и отцом. Они так и не отказались от меня. Сражались, чтобы попасть внутрь Калико. В любом случае, Трипп сначала не узнал меня. Подумал, что я с теми солдатами. Чуть не убил меня.
— Какое ужасное напоминание. Я провожу подушечкой большого пальца по припухшим краям шрама.
— Должно быть, тяжело видеть это каждый день и знать, что он мог убить тебя.
— Я был так рад видеть его, что мне было все равно. Лучший и худший день в моей жизни. Его взгляд направлен вниз, брови сведены вместе, как будто он заново переживает тот момент в своей голове.
— В основном, худшее.
Приподнимаясь на локте, я обхватываю его щеку и целую.
— Для меня тоже.
Он проводит пальцем по моему лицу, заправляя волосы за ухо, и его губы приподнимаются в той плутоватой улыбке Шестого, которую я когда-то любила.
— О чем ты думаешь?
— В тот день, когда я увидел тебя по ту сторону стены, я понял, что сделаю все, чтобы заполучить тебя. Все, что угодно.
То, что должно быть девичьей улыбкой, застывает на моем лице, привлекая его взгляд к моему рту. Положив руку мне на затылок, он притягивает меня к себе, прижимая к своим губам поцелуем.
Услышав шум, я поднимаю голову и вижу вдалеке Рейта, который хаотично передвигается, брыкаясь в грязи. Он не приближается к нам, как будто между ним и нами существует невидимая стена. В одиночестве, лежа обнаженной, даже на таком расстоянии, я бы чувствовала себя уязвимой и нервной, но с Рисом я ничего этого не чувствую. Само его присутствие успокаивает меня.
— Трипп нес альфа-ген, как ты?
Он смотрит на Рейта и обратно, подложив руки под голову.
— Нет. Мы не братья по крови. Его отец нашел меня, шатающегося по заброшенному зданию, когда мне было пять лет. Не мог поверить, что меня не укусили. Он и Элисон приняли меня, воспитали как одного из своих. Я знал Триппа и Бренина как своих братьев со дня их рождения. Аби тоже.
— Твоя сестра? Когда он кивает, я ловлю проблеск печали в его глазах.
Одна маленькая деталь все еще не выходит у меня из головы, и я хмурюсь.
— Как повстанцы узнали, что нужно прийти к Можжевеловому дереву? Как они узнали, что нужно устроить там засаду Легиону?
— Трипп говорит, что их предупредил кто-то с другой стороны стены. С тех пор пытаюсь связаться с ним, но он отключился от сети. Не удается получить одинаковую частоту в двустороннем режиме.
— Двусторонняя? Вернувшись в папин кабинет, я наткнулась на портативную
